Евгения Скрипко - Друзья и родители
– Идите, милая, к смотрителю дома. Ваш муж оставил ему ключи и ордер. Требуйте, чтобы вас вселили хоть в одну комнату. Только прошу вас, милая, – добавила она тихо, – я вам не открывала, и вы со мной не разговаривали. Мы ведь соседи…
Новые хлопоты встретили Марию Андреевну в незнакомом городе. Она даже не знала, далеко ли муж: адресом его был номер почтового ящика.
В первый же день она послала мужу телеграмму и вскоре получила ответ. Он выражал свою радость, но просил задержаться в Одессе до получения квартиры на новом месте, советовал Вадику поступить в школу, о подробностях обещал сообщить письмом.
Эту длинную телеграмму перечитывали не только мать с сыном, но и работники районного и городского жилищных отделов, куда по совету управдома Саяновой пришлось обращаться.
С ордером на жилплощадь, с ключом от квартиры мать и сын Саяновы целую неделю прожили у дворника.
– Мамочка, поедем лучше обратно, – говорил Вадик.
– Теперь при всем желании обратно нам не выехать, – отвечала озабоченная мать. – Вот папа получит квартиру, и мы уедем отсюда.
Наконец вселение состоялось, и Мария Андреевна решила написать мужу. Она не любила роптать на свою судьбу. Ей хотелось, чтобы письмо было бодрое, без жалоб, чтобы муж почувствовал, как они ждут его, как томятся этим ожиданием, и на листке появилось: «Дорогой Коленька!» Потом она принялась подбирать слова, но они будто прятались куда-то. Казалось, из всех слов, какие только она знала, оставалось в ее памяти одно: «Почему?» Осмелев, оно настойчиво просилось на бумагу.
Саянова порвала листок и на новом написала: «Дорогой Коля!» И это навязчивое «почему» теперь уже лезло на первую строчку, а в мыслях ее вопросам становилось тесно. «Почему ты молчишь? Почему, выезжая из Одессы, ты не предупредил, чтобы мы задержались в Челябинске? Почему до сих пор не позаботился о квартире на новом месте?»
И все эти «почему?» заставили Марию Андреевну еще раз изорвать листок и на новом написать просто: «Коля!»
В этот мрачный и сырой вечер, когда по дребезжащим стеклам окна неумолимо колотил дождь, а в необжитой комнатушке было неуютно и холодно, слова, говорящие о радости, становились фальшивыми.
Многое в эту ночь передумала Мария Андреевна. Прежде всего, она винила себя: «Задержалась с отъездом – вот и результат!» Но вдруг ей припомнился сегодняшний разговор с Екатериной Васильевной. «Выглядит молодо, свежий, красивый», – мысленно повторяла она слова соседки.
Тайная обида на мужа находила уже реальную основу, и утром Мария Андреевна порвала письмо. Она села за новое только две недели спустя, когда была получена открытка.
Саянов писал, что болен и лежит в стационаре, и что ему уже значительно легче. Он просил жену и сына не волноваться, обещал, что как только поправится, возьмет отпуск и приедет к ним.
И потянулись дни ожиданий.
3
Вначале Вадику не понравилась одесская школа: парт было мало, окна почти до половины заколочены фанерой, печки не топятся, и все ребята сидят в пальто. Его посадили за скрипучий стол впереди парт – не успеешь повернуться, как учитель делает замечание, а потом эти замечания в дневник записывает. За этот противный стол никто не хотел садиться.
Но вскоре ребята придумали выход: сдвинуть парты так, чтобы вместо четырех рядом сидело пять человек. И ненавистный стол был выставлен за дверь.
У Вадика теперь появился новый сосед – Витя Топорков. Он потеснился больше, чем упрямый Лева, сидевший справа, и Вадику хватило места на стыке двух парт.
Витя Топорков был самым рослым мальчиком в классе. Он отличался задорным характером, носил длинный чуб, искусно плевал в цель, был остер на язык. Но главное, чем выделялся Витя в своей школе, – это силой. Он готов был бороться с кем угодно и всегда побеждал.
Нередко к Топоркову приставали задиры из других классов. Они по двое и по трое донимали его, пока Виктор не начинал сердиться. Но УЯ£ если они выводили школьного силача из терпения, то платились за это дорого. Оторванные пуговицы, разбитые косы, синяки и царапины были уделом побежденных, зато зеваки приходили в восторг. «Опять этот Топорков!» – возмущались в учительской. «Эх, и здорово!» – одобряли одноклассники.
Но Вадику Саянову Витя нравился не потому, что он был сильным. Витя знал такое, о чем не имели представления другие ребята.
Витя провел Вадика по всем четырем развалкам (так мальчики называли разрушенные во время войны здания), которые были по соседству со школой. Витя бывал в катакомбах, где во время войны скрывались партизаны, он знал, где похоронен матрос Вакуленчук с броненосца «Потемкин». Поэтому Топорков и стал для Вадика самым интересным человеком.
Зимние каникулы Вадик и Витя проводили вместе, и обоим казалось, что они теперь настоящие друзья.
Но приехал отец, и это событие в жизни Вадика едва не разлучило его с другом.
Вадик любил отца, и его появление было большим праздником. Но первая встреча вскоре омрачилась: Вадик понял, что папа после фронта совсем не такой, каким ожидал его увидеть сын. Задумчивый и грустный, он будто и не радовался, что война окончилась и они будут вместе. «Что с ним случилось? – думал, глядя на отца, мальчик. – Когда мама в комнате, он разговаривает со мной и даже шутит, а когда мама уходит на кухню, он почему-то начинает курить и молчит!»
Саянов старался приласкать сына, но ласка его была похожа на жалость, и мальчик понимал это.
– Папа, ты еще больной? – спросил однажды Вадик, когда отец, обняв сына, тяжело вздохнул.
– Эх, Вадька, Вадька! – загадочно проговорил отец и, испытующе посмотрев в глаза мальчику, отпустил его.
Вадик поспешил познакомить отца со своим новым другом, но Витя ему не понравился.
– Несерьезный мальчик, болтун к тому же, – заметил отец. – Обрати внимание, чем занята его голова: развалки, какие-то ящики…
Перечисляя увлечения Вити, Саянов старался высмеять суждения мальчика. Вадик попытался вступиться за друга, но отец запротестовал:
– Не защищай этого лоботряса. Найди себе товарища получше.
Но, кроме доброго совета, отец ничем не помог Вадику, а сам мальчик еще не знал, как надо отыскивать хороших товарищей.
Отец уехал, совет его забылся. Вадик продолжал дружить с Витей. Незаметно для себя он начал подражать Виктору: лихо съезжал по перилам с третьего этажа, пропускал неважные, по его мнению, уроки, а вечерами без разрешения матери убегал на улицу. В результате у них с Виктором даже двойки одинаковые появлялись. Чаще всего приятели получали их по математике.
– Покажи дневник, – требовала в субботу мать.
Вадик спокойно и невозмутимо открывал странички, где за неделю аккуратно и по своим клеточкам размещались четверки и пятерки, а в конце – подпись классного руководителя.
Может быть, мать так бы и не догадалась, что отметки за учителей ставит Витя, на родительском собрании за третью четверть все выявилось: классный руководитель назвал двойки Саянова и объявил, что Вадик не желает завести дневник.
– Как тебе не стыдно! – вернувшись из школы, со слезами на глазах корила сына Саянова. – Ты обманщик, лгун! Вот напишу папе, как ты стараешься.
– Мамочка, я буду стараться. Вот посмотришь, у меня больше никогда не будет двоек! Только не надо писать…
Он целый вечер ходил за матерью, уговаривал ее.
– Ладно, – согласилась она. – Пока не буду папу расстраивать, но вечерами ты у меня больше никуда не пойдешь! Будешь учить и рассказывать мне каждый урок. Спать не ляжешь, пока не выучишь!
И несколько вечеров подряд Вадик добросовестно выполнял свое обещание.
Однажды, когда Вадик решал задачу, со двора донесся голос Виктора.
Вадик взглянул в окно: Витя стоял у стены серого дома.
– Выходи!
– Сейчас, – отозвался Вадик.
Мать в это время была на кухне.
– Я скоро приду, мамочка! – пробегая коридором, предупредил он.
Виктор звал Вадика гулять, но тот отказался.
– Я дал маме слово не уходить по вечерам без ее разрешения.
Вадик немного соврал: он дал слово вообще не уходить из дому вечерами без мамы.
– Ты почему, Витя, не был в школе? – спросил Вадик.
– Я в суде был.
– В каком суде?
– В каком, в каком, – недовольно передразнил Витя, но тут же объяснил приятелю, что это за учреждение. – Там три дела разбирали. Одно про спекулянтов – это ерундовое, а вот одного «зайца» судили…
– Зайца? – удивился Вадик.
– Ну да, зайца, который без билета ездит, понял? Только его не за это судили, – спешил пояснить Витя. – Он проводника ударил, вот его и задержали. А сколько он объездил, где только не бывал! Вот закончатся экзамены, давай поедем! Это очень интересно.
Витя рассказывал с увлечением о «путешествии зайца», но Вадик слушал довольно равнодушно, и предложение друга не увлекало его.
– А еще какой суд был?
– А еще развод, – неохотно отозвался Витя.
