Иннокентий Галченко - Геологи продолжают путь
— Есть предположение, будто это название произошло от эвенского слова «монгодан», что значит «морские наноси», — объясняю я. — И, действительно, так называли охотники-эвены каменистые берега бухты Нагаева. Но есть и другая версия, я бы сказал — более поэтическая. Мне ее рассказали местные старожилы.
— Это было в конце прошлого века. В то время долина речки, которую теперь называют Магаданкой, служила для кочующих эвенов-оленеводов летним стойбищем. Место было удобное: оленьего корма вдоволь, морской ветер смягчает жару, отгоняет оводов и гнус. Орочи (так тогда называли эвенов) ловили рыбу, применяя примитивное орудие — шест с загнутым гвоздем на конце, промышляли морского зверя. После тяжелого зимнего кочевья люди отдыхали. Молодые парни присматривали невест.
Десятки конусообразных чумов-урас, белея на солнце, ярко выделялись на фоне зелени. В вечерний час все урасы дымились: это женщины готовили пищу.
В большой урасе богатого оленевода Хабарова пили чай. В стороне, не принимая участия в разговоре, сидел бедный эвен с женой и детьми, живший на отшибе в маленькой дырявой урасе. Его прозвали Магда, что означает — трухлявый пенек.
Магда был настолько беден, что не имел своих оленей.
В тот вечер Магда был особенно задумчив. Когда сидевшие в юрте собрались расходиться, Магда тяжело поднялся и, остановив взгляд на богаче Хабарове, сказал:
— Я беден, оленей не имею, чтобы кочевать с вами, для пушного промысла стар. Быть вам в тягость и зависеть от вас не хочу.
— Что же ты, Магда, умирать собрался?
— Нет, умирать рано: у меня семья, — ответил Магда, — я остаюсь здесь, на этом ручье. Буду жить у морского берега, питаться рыбой, морским зверем. Вам буду давать нерпичий жир, нерпичьи шкурки — на подошвы для торбазов, а вы взамен дадите мне оленье мясо.
На следующий день, сняв свою убогую урасу с дырявыми, почерневшими от старости шкурами, перекочевал Магда на берег моря, к самому устью речки.
Наступила осень. Олени по привычке, не ожидая хозяев, двинулись в тайгу, на зимние корма. За ними откочевало и все летнее стойбище.
Магда остался один со своей семьей. Засвистели зимние ветры, занесло снегом построенную им избушку…
Мужественно переносил первую зиму Магда, питаясь с женой и детьми запасенной летом рыбой и нерпичьим жиром.
Шли годы. Магда продолжал жить на берегу моря. Кочевые эвены дали речке имя первого здесь постоянного поселенца. Зимой мимо избушки проезжали на собаках жители поселков Ола и Тауйск. Они по-своему переиначили имя Магды, называя постаревшего хозяина избушки кто Магдыгом, кто Магдагой, кто Магаданом. Последнее слово закрепилось в записях, дав имя новому городу Магадану.
Магда умер. Избушку его я видел осенью 1930 года.
* * *— Вот и чудесно, что вы вернулись из отпуска, — сказал мне главный геолог Дальстроя Цареградский, — Только вчера директор подписал приказ об организации новой Индигирской геолого-разведочной экспедиции Были, правда, возражения со стороны горного управления. Горняки считают, что с освоением и геологической съемкой бассейна Индигирки справятся своими силами…
От Цареградского я узнал, что летом, пока в Ленинграде обрабатывали материалы Верхне-Колымской экспедиции, горное управление послало на территорию рекогносцировочных работ нашей партии «стотысячную»[1] партию в составе 23 человек. Была произведена более детальная геологическая съемка, подтвердившая наши поисковые данные. Новых месторождений золота, правда, не нашли, но с очевидностью доказали необходимость дальнейших работ. Стало ясно, что Колымская рудоносная зона простирается на бассейн реки Индигирки.
Цареградскому удалось доказать дирекции Дальстроя, что освоение бассейна Индигирки горнякам не под силу; они с трудом справляются с изучением уже открытых месторождений.
— И вот приказ об организации экспедиции подписан, надо его выполнять… — Цареградский подошел к большой — во всю стену кабинета — карте, — Помню ваше согласие и рассчитываю на вас. Работу мы организуем так: зимой создадим две базы, одну вот здесь, в конце строящейся трассы на реке Берелёх, а вторую на Нере, притоке Индигирки. На базах построим склады, подвезем туда грузы, подготовим зимние посадочные площадки для самолетов, развернем радиостанции, чтобы связь была оперативнее… Довольно пешим порядком, да на олешках и собачках по тайге передвигаться. Пора технику использовать, быстрокрылые самолеты… Весной перебросим на Индигирку геологов, а летом начнем работы широким фронтом. Те, кто с камеральных работ вернулись, займутся на приисках зимней разведкой. Вам я думаю поручить организацию Нерской базы. Вы с этими местами знакомы. Летом базы сдадите и продолжите поисковые работы… Вот только кого назначить на Берелёхскую базу?
У меня мелькнула мысль о Рябове.
— Есть одно предложение, Валентин Александрович…
Я рассказал о молодом строителе и его жене-враче.
— Ну, что ж, такие люди в экспедиции нужны, — сказал Цареградский. — Пусть завтра зайдут ко мне.
На этом разговор закончился..
Возвратившись домой, я застал Рябовых расстроенными и огорченными.
— По вашему совету я была у начальника санчасти треста, — рассказала Татьяна Васильевна. — Этакий толстый, обрюзгший старик. Рассказала я ему о нашем положении, просмотрел он документы и говорит: «Очень жаль, что вы не можете добраться до места назначения. А мы принять вас врачом не можем. У нас все штатные единицы заполнены. В тайгу на трассу вас неопытного молодого врача, женщину, посылать нельзя. Знаете, в каких тяжелых условиях там придется работать?..» А сам в глаза мне не смотрит.
Я рассказал Рябовым о своей беседе с Главным геологом, и супруги повеселели.
Вечером в нашей, уже обжитой, ставшей уютной (стараниями наших жен) комнате, Татьяна Васильевна воодушевленно строит планы на будущее, вспоминает прошлое:
— В детстве я мечтала стать врачом. И обязательно поехать куда-нибудь в дальние края, лечить там людей. Хорошо бы побывать на Камчатке, увидеть огнедышащие вулканы, зимой искупаться там в горячих ключах. Поплавать по Тихому океану. Поездить на оленях или собаках по тундре у полюса холода — Верхоянска. Анадырь, Колыма, Индигирка… сколько в этих названиях романтики! И вот сбываются мои мечты. Не без трудностей, не без огорчений, но сбываются…
* * *Через несколько дней мы с Рябовыми уже бегаем по секторам отдела снабжения, отдела кадров, по складам.
На правом берегу Магаданки, близ Колымского шоссе, рядом с двухэтажным зданием дирекции треста стоит большая брезентовая палатка. Здесь — походный штаб нашей экспедиций.
Уезжает на прииски мой старый спутник по таежным скитаниям Мика Асов. С ним — его жена и другие геологи, участники наших прежних экспедиций.
— Весной все будем на Индигирке! — кричит он из кузова грузовика, — Жди!
И машина трогается в путь.
— Товарищ начальник, на что это похоже!? — Жалуется мне наш экспедиционный снабженец, показывая кипу фактур. — Пошел я на склады получать грузы… И что же! Все вычеркивают. Вместо хороших продуктов и снаряжения суют всякую заваль: на тебе, боже что нам не гоже!
Возмущенный, вхожу в кабинет начальника снабжения треста — «самого» Раскевича, невозмутимого толстяка, сидящего за монументальным письменным столом.
— Не можем, товарищ геолог, выписать. Всё забронировано для приисков, — разводит он короткими волосатыми руками. — Не могу нарушить разнарядки.
Сказав на прощание несколько «теплых слов», покидаю роскошный кабинет, отделенный от приемной тамбурчиком с двумя дверями.
— Валентин Александрович, снабженцы режут экспедицию под корень! — с горечью рассказываю я Цареградскому.
— Ничего, сейчас все наладим, — скрывая раздражение, говорит он. — Доложу директору. Он кабинетным деятелям быстро проветривает мозги. Он им объяснит, почему геологов нужно снабжать в первую очередь.
Валентин Александрович уходит и через полчаса возвращается довольный.
— Вопрос улажен. Вот вам распоряжение за подписью директора: Экспедицию будут снабжать в первую очередь всем необходимым.
И с этого дня вся подготовка идет как по маслу.
— Я все до последнего пинцета и порошочка получила из санчасти для будущего медпункта, — рассказывает Татьяна Васильевна.
Приказом по экспедиции она назначена врачом.
— А я уже получил все материалы для строительства, тоже до последнего гвоздика, — добавляет Рябов. — Сегодня получены из промкомбината утепленные войлоком палатки, заказанные по моему эскизу. В них наши хозяйки будут чувствовать себя как дома.
— Я тоже могу доложить о полной готовности, — рапортует Наташа. — Картографические и прочие материалы для экспедиции из геофонда треста получены. Сделаны из отчетов выкопировки и выписки. Копия вашего отчета, товарищ начальник, о работе в бассейне реки Неры также имеется. В общем, можем двигаться в тайгу.
