Варткес Тевекелян - За Москвою-рекой
Скрипнула калитка, и на садовой дорожке показалась плотная, коренастая фигура Леонида в синем плаще. Он шел, широко шагая, размахивая чемоданчиком.
Скинув плащ и тщательно вытерев ноги, Леонид подошел к сестре.
— Драгоценная сестрица, — начал он торжественно -шутливым тоном, — в столь знаменательный день, каким, несомненно, является сегодняшний, прошу в знак моей беспредельной любви принять сей скромный дар и снизойти до понимания того немаловажного факта, что стипендию я получу только двадцать третьего числа! — Он достал из чемодана книгу и протянул ее сестре.
— Спасибо. — Милочка, улыбаясь, взглянула на заголовок: «Станиславский. Моя жизнь в искусстве», отложила книгу в сторону.
— Как?! Ни капли восторга? Да знаешь ли ты, что за этим сокровищем мне пришлось тащиться на Кузнецкий мост и вырвать его, что называется, с боем в Лавке писателей!
— По-видимому, твоя самоотверженность так велика, что такой (ничтожный человек, как я, не сумеет оценить ее по достоинству, — съязвила Милочка. Внимательно осмотрев поношенный костюм брата и съехавший набок галстук, она недовольно сказала: — Ты бы переоделся, скоро гости приедут!'
—’ Понимаю: кавалеры во фраках, дамы в вечерних туалетах... Как ты думаешь, что мне больше к лицу — фрак или смокинг?
— Хватит дурачиться! Иди переодевайся, да не забудь сменить рубашку.
— Слушаю и повинуюсь! — Щелкнув каблуками, Леонид по-военному зашагал к двери. Тут взгляд его упал на стол. — Ух ты! Здесь действительно пахнет пиршеством! Сколько вкусной еды, а я хожу голодный... Где мама?
— Наверху, переодевается.
— Ясно!.. Мам, а мам, нельзя ли чего-нибудь поесть? — крикнул Леонид, подойдя к лестнице, ведущей из столовой на второй этаж.
— Какой ты нетерпеливый, Леня! — послышался недовольный голос Ларисы Михайловны. — Пойди в кухню, попроси Любашу накормить тебя. Смотри не наедайся, скоро сядем за стол.
— На кухню так на кухню. Мы народ не гордый, было бы что поесть.
3
Гости съезжались.
Послышался шум мотора, и к садовой калитке подкатила новенькая машина. Из нее вышли трое юношей и девушка.
Один из гостей, высокий молодой человек, толкнул ногой калитку и первым вошел в сад. Это был Борис, сын заместителя министра, непосредственного начальника Василия Петровича Толстякова. Он вразвалку дошел до большой клумбы, остановился, поправил шелковый шарф, выглядывавший из-под воротника широкого драпового пальто, сдвинул назад велюровую шляпу и огляделся по сторонам.
— Милочка, можно тебя на минутку?
— Наконец-то! — Милочка вышла на террасу. — Что же вы стоите? Заходите в дом.
— Нам нужно выяснить один вопрос. — Борис подошел к террасе. — Как ты думаешь, Василий Петрович подкинет нас обратно в город или сказать шоферу, чтобы он приехал за нами?
— Ну, конечно, Ваня отвезет вас, — ответила Милочка.
Борис махнул рукой шоферу
За ним шел Вадим, однокурсник Бориса и его близкий друг. Он держал под руку худенькую, бледную девушку — подругу Милочки Лену. Последним, согнувшись под тяжестью большого аккордеона в футляре, неуклюже шагал Саша. Правой рукой он оттягивал ремень, врезавшийся ему в плечо, в левой держал большой букет.
Поднявшись на террасу, толстенький Саша скинул с плеча ношу. Вытянувшись во весь свой маленький рост, он протянул букет Милочке.
— Поздравляю... вернее, поздравляем, — поправился Саша. — Расти, Милочка, большая, на радость родителям и не забывай своих друзей, — сказал он. Голос у него был тоненький, немного писклявый.
— Спасибо...—Милочка взяла цветы и поднесла их к лицу.
— Я говорил, что на дачу цветы не возят — этого добра здесь хоть отбавляй! Но Саша у нас чудак, — насмешливо сказал Борис.
— Отчего же, он прав. Что может быть лучше цветов?— Милочка ласково улыбнулась Саше.
Лена подошла к подруге и, поцеловав ее в щеку, что-то шепнула.
.— Ну, мальчики, будьте как дома, раздевайтесь и заходите в столовую. Мы скоро вернемся. — Милочка взяла Лену под руку, и они ушли.
В столовой Борис, понизив голос, раздраженно сказал:
— Терпеть не могу семейные сборища с бабушками да с тетушками!
— Чепуху ты мелешь. Сам знаешь, что здесь никаких бабушек не бывает и обстановка, я бы сказал, самая подходящая, — сказал Вадим.
— Это смотря на чей вкус.
— Ничем тебе не угодишь! — рассердился Саша. — Не успел войти в дом, как начал ворчать. Смотри, как здесь хорошо! И, конечно, будут девушки. Ешь, пей, танцуй сколько твоей душе угодно. Не понимаю — что тебе еще нужно?
— Все это не то... не то!..
Борис задумался и вдруг, словно его осенила какая-то блестящая идея, обратился к друзьям:
— Послушайте, ребята, вот что я вам скажу: а не
собраться ли нам на той неделе у нас на даче? Старики уже переехали в город, на даче никого нет, и нам никто не помешает... Можно отправиться попозже и остаться там на ночь...
— 'Мысль неплохая, только вряд ли девушки согласятся ночевать на даче, — усомнился Вадим.
— Чепуха! Из приличия немного поломаются, придется уговаривать, а потом выдумают тысячу причин для оправдания перед родителями и останутся. Я, например, беру на себя Милу, а ты, Вадим, займись Леной. Насколько я понимаю, она влюблена в тебя, как кошка, и йи в чем тебе не откажет. Можно пригласить еще Володю Сорокина — у него шикарные девушки из медицинского!
— Насчет Лены ты напрасно. И вообще... я попросил бы...
Вадим хотел еще что-то сказать, но Борис не дал ему закончить:
— Брось ломаться, Вадька! Не ссориться же нам
из-за девчонки? Ближе к делу! Как вы насчет моего предложения?
— Тс-с... кто-то идет,— предупредил Саша, и разговор прекратился.
Пришли две скромно одетые, гладко причесанные студентки, школьные подруги Милочки, и Володя Сорокин.
— Вот и Володя. Легок «а помине! А мы только что говорили о тебе,— приветствовал приятеля Борис.
— Что же вы говорили?— спросил тот и, сняв очки, принялся усердно протирать вспотевшие стекла.
— Что тебе чертовски везет,— ответил Борис, взглянув на девушек.
— Не понимаю.— Володя пожал плечами, а девушки удивленно уставились на слишком, как им показалось, развязного молодого франта.
Борис действительно выглядел франтом в модном костюме бутылочного цвета. Из верхнего кармана длинного пиджака торчал шелковый платочек, подобранный в тон узенькому галстуку, свисавшему ниже пояса и закрепленному на груди золотой цепочкой.
Заметив смущение девушек, Володя поспешил представить им Бориса.
Вслед за ними появился молодой инженер Никитин с маленькой, похожей на подростка, девушкой — своей сестрой Наташей.
— А где же хозяева?— спросил он, обращаясь к Борису.
— Я имею поручение от Милочки принимать гостей и занимать девушек приятным разговором,— ответил тот.
— Ничего подобного,— послышался голос Милочки из-за стены.— Я никому не поручала свои обязанности хозяйки.— Она вбежала в комнату, веселая, оживленная, с подчеркнутой сердечностью поздоровалась с Никитиным и, целуя Наташу, сказала:— Как хорошо, что вы приехали!
Потом пришел еще один гость — молодой человек в тщательно выутюженном поношенном бостоновом костюме, с копной светлых волос. Переступив порог столовой, он нерешительно остановился. Казалось, юноша был не в силах справиться с охватившим его смущением.
Это и был Сергей Полетов.
Увидев Милочку, разговаривавшую с Наташей, он подошел к ней.
— Поздравляю,— негромко сказал он и, крепко пожав ее тонкую руку, протянул подарок — кожаную папку с «молнией».
— Спасибо, Сережа!—Милочка взяла его под руку
и громко сказала:— Разрешите представить: мой лучший друг, еще со школы, Сережа Полетов!
Сергей покраснел, сделал общий неловкий поклон и торопливо подошел к Никитину — единственному из гостей, кого он знал.
Общий разговор, несмотря на все старания молодой хозяйки, не клеился, как это обычно бывает, когда собираются вместе незнакомые и разные по характеру люди.
Борис острил, желая привлечь внимание девушек, в особенности голубоглазой Наташи. Вадим стоял у окна, засунув руки в карманы спортивного пиджака, и задумчиво смотрел в сад. Саша стучал одним пальцем по клавишам пианино, словно проверяя звук инструмента. А студентки, стоя у стены, о чем-то шептались, украдкой поглядывая на гостей.
Одна только Лена, казавшаяся необыкновенно тонкой и хрупкой в вечернем платье из тяжелого черного шелка, отделанном мелким бисером, не скучала. Она громко хохотала и откровенно, словно кому-то назло, кокетничала с Володей.
Но вот на пороге комнаты появился новый гость, и с его приходом напряженность, скованность гостей как-то очень быстро растаяла. Выше среднего роста, хорошо сложенный, он был одет в дорогой вечерний костюм. Высокий лоб, на который упала непослушная прядь старательно зачесанных волос, живые серые глаза и манера держаться непринужденно и в то же время подчеркнуто предупредительно делали его похожим на артиста или художника.
