Николай Бондаренко - Будни и праздники
— А прибыль? Два миллиона? И это предлагаете мне?.. Тогда другое дело. Подумаю.
Повелитель положил трубку и сказал:
— Ну, а теперь я должен объяснить самое главное. От надлежащего понимания этого зависит и твое успешное функционирование, и перспективы твоего роста, и наши общие дела. Сейчас ты на первой ступени деловой проверки. Участок твой, подчеркиваю, в общей системе моих забот занимает незначительное место, но для тебя, для делопроизводства имеет неоценимое значение. Впоследствии, когда ты себя проявишь, перед тобой откроются новые горизонты. Только старайся, только будь на высоте положения. Уж я-то тебя не оставлю.
Повелитель, довольный, подмигнул и сразу же надел маску безразличия.
— Видел город? — спросил он.
Я кивнул.
— Видел парк?
Я снова кивнул.
— А небо видел?
Кивнул опять.
— Кому, по-твоему, все это принадлежит?
— Не знаю, — чистосердечно ответил я.
— Не знаешь? — Он от неожиданности приподнялся, и длинное его лицо еще более вытянулось. — Не имеешь права не знать! И город, и земля, и вода, и небо — все принадлежит мне. Мне единственному. Теперь ты догадываешься, с кем имеешь, дело и кому будешь верой и правдой служить?
— Вы… король?
Мой нечаянный вопрос понравился повелителю. Серое лицо его просветлело.
— Вот именно — король! Если мыслить широко. А в сущности, ни один король мне в подметки не годится. О, ты еще узнаешь степень моего могущества! — Его длинные, почти прозрачные пальцы забарабанили по столу.
Когда дробь оборвалась, повелитель безразлично сказал:
— В тех случаях, когда возникнет необходимость обратиться ко мне, называй меня «господин Карл». Со временем, когда ты положительно проявишь себя, я разрешу сократить первую часть обращения, а пока… Субординация неумолимо требует именно такой формулировки. Почему — Карл? Охотно поделюсь. Во-первых, как ты гениально догадался, в честь всех королей земли. Известны целые династии Карлов. Во-вторых, имя «Карл» предельно короткое, звучное. Примерно с этих же позиций будет определено и твое имя. Мне безразлично, каким словом обозначали тебя до сих пор. Это чистейшая условность. Я буду звать тебя, ну, например, Че-ло-век. Нейтральное, простое слово. Лучше и не придумаешь — Че-ло-век!
Карл размеренно застучал по зеркальной полировке стола, и я вдруг заметил: пальцы и отражение их были похожи на хищное чудовище: длинная зубастая пасть широко открывалась, и зубы, в ожидании добычи, нетерпеливо клацали…
Возникшее было неприятное чувство погасила резкая мысль: Человек! Видимо, не случайно Карл хочет дать мне такое имя. Я точно знаю: за этим стоит нечто очень важное… Возможно, через это я и сюда попал… Вполне возможно. Ведь я отрицал… Но что? Что-то ведь отрицал!.. Не пойму, что стало с моей безукоризненной памятью…
— Ты что-то сказал? — прищурился Карл.
— Н-нет…
— Не советую лгать. — Карл проницательно усмехнулся.
— Я думаю… имя «Человек» вполне подходящее.
— Здесь думаю только я. Ты будешь думать, когда я прикажу. Че-ло-век! Язык сломаешь, если произносить каждый день да по нескольку раз… Нельзя забывать и принцип экономии. Доли секунды, дополнительно затрачиваемые на произнесение двух лишних слогов, только за год дадут ощутимую экономию времени! Хочешь знать, сколько конкретно? Возьми карандаш и посчитай. Таким образом, я естественно прихожу к более короткой, а следовательно — более удобной форме: не Че-ло-век, а Чек. Можно было бы оставить апостроф, то есть напряженную паузу после Ч, но не станешь же ты издеваться надо мной — заставлять произносить неудобное Ч’эк, вместо плавного — Чек. Этот фонетический вариант близок мне и тем, что вызывает приятные ассоциации, связанные с некоторыми банковскими операциями. Вот так-то, дорогой Чек. От всей души поздравляю и перехожу к следующему.
Опять зазвонил телефон, и Карл стал говорить в трубку:
— Да, да, спасибо. О, приятно слышать!.. Да не торопитесь. Будет у вас и нефть, и руда. Скоро уже, скоро. А за поддержку благодарю. Без вас мне было бы туго!
Карл положил трубку и нажал под столом невидимую кнопку — на стене вспыхнуло изображение, и кабинет наполнился стуком пишущих машинок. На экране хорошо видны девушки — служащие огромного тайпинг-офиса; руки девушек безостановочно взлетают над клавишами, лица сосредоточены на выполняемой операции. Каждое рабочее место пронумеровано, цифры четко просматриваются вдоль длинных рядов.
— Прекрасно работают, — усмехнулся Карл. — Потому что знают: место каждой из них готовы занять те, что остались на улице.
— Но почему их так много?
— О, мне нравится твой вопрос. Ты думаешь, я покровительствую безработным? Совсем нет! Мне скучно, Чек. Я развлекаюсь!
Карл что-то заметил и поднял телефонную трубку.
— Почему не работает пятьдесят четвертая? Ах, самочувствие… Найдите здорового человека, а этой… дайте возможность лечь в больницу!
Плачущую девушку тут же вывел из зала длинный молодцеватый клерк, и Карл удовлетворенно сказал:
— Она, конечно, милая особа. Но что делать! Не останавливать же производство! Обрати внимание — на пятьдесят четвертое место спешит новая работница! Да как резво!
Карл говорит в телефонную трубку:
— Отставить. Подыщите что-нибудь покультурнее. Солидное учреждение — и такая беготня. Некрасиво!
Карл переключил экран, и я попал в другой, огромный и тихий зал, от пола до потолка уставленный аппаратурой с несчетным числом лампочек, приборов, регуляторов… И здесь служащие сидели рядами, каждый за своим пультом; рабочие места были четко пронумерованы.
— Мои компьютеры, — с гордостью произнес Карл. — Мои глаза и уши! И многое другое, без чего мое могущество было бы пустым звуком. Ну, теперь достаточно. Общее представление ты имеешь.
Карл выключил экран и лениво поднялся из-за стола; я также, не торопясь, покинул кресло.
— Ничего ты не понял, Чек, — обозлился Карл. — Мне подражать не следует. Ни в чем! У тебя должна быть своя скорость. Впрочем, я не хочу, чтобы ты толковал о моих требованиях превратно. На древнем Востоке, заметь, подчиненные ползли к повелителю на коленях. Подчеркиваю — на ко-ле-нях. Я этого не признаю. Каждый должен поступать в соответствии с убеждениями, по доброй воле. Лишь одно я требую: дисциплину! Которая сочетается с безусловным уважением к своему шефу.
Карл степенно направился к выходу. Он грациозно потянул на себя ажурную дверную ручку и поморщился:
— Опять ты сплоховал. Я, как последний швейцар, открываю перед тобой двери. Учти, я помню все это и ничего не прощаю.
В прихожей навстречу Карлу выпорхнула та самая миловидная девушка, которая несколько минут назад мне так понравилась. Она, как я понял, была секретарем у Карла. Девушка вся лучилась, глаза ее говорили об одном: она счастлива созерцать своего шефа.
— Что нового, Ри? — важно спросил у нее Карл. Вероятно, девушку звали Рита, но, в соответствии с требованиями Карла, часть имени сокращена.
— О, нового много. — с радостью отозвалась Ри.
— Подготовься, я вызову, — четко распорядился Карл и проследовал дальше. — Умнейший экземпляр, советую наладить деловые контакты, — сказал он мне, когда Ри вернулась на свое место, а мы вышли в коридор.
На ковровой дорожке Карл совсем сбавил шаг. Он откровенно прислушивался к доносившимся обрывкам разговоров.
У двери с номером пять Карл заметил:
— Это твой доминион. Я скажу Ри — она познакомит с машинистками моего, так сказать, домашнего тайпинг-офиса. К девушкам ты успеешь. Важнее заглянуть сюда.
У двери с номером двенадцать Карл остановился, заложил руки за спину и удивленно прикрикнул:
— Ну?
Я открыл дверь и вслед за Карлом вошел в длинный тесный кабинет. Разом с двух сторон из-за своих столов вскочили все — в черных костюмах и черных галстуках, с черными гладко зачесанными волосами. Мне показалось — все они на одно лицо, с одинаковым предупредительно-угодливым взглядом. Даже роста одного! Наверняка Карл их путает и зовет одним обрубленным именем…
Карл придирчиво обозрел клерков и объявил, кивнув на меня:
— Прошу любить и жаловать. Наш новый служащий. Зовут его Чек. Офис номер четыре.
«Не забыть бы — номер четыре…»
Я слегка поклонился и услышал со всех сторон одобрительный гул.
— А это, — Карл изящно иовел рукой, — мои первые помощники. Персонально: Бо, Э, Ни, Ви, А, О, Ва, Ал, И, Се, Мо, Па.
Вот так память у Карла! Не забыт ни один из двенадцати клерков.
Карл более не задерживался. Под жадными взорами он вальяжно вышел из кабинета, кокетливо опустив глаза.
— Теперь в музей! — объявил Карл. — Без знакомства с бюрократическими реликвиями я не могу допустить тебя к выполнению весьма ответственных обязанностей. И вообще, цени, Чек, сколько трачу на тебя драгоценного времени. Надеюсь, это пойдет впрок.
