Юрий Рытхэу - Молчание в подарок
— Хороший человек узнается по его отношению к природе, к животным… Ты читал статьи Сергея Образцова о любви к животным? Нет? Надо почитать! Очень поучительные рассуждения у него.
Собаки чуть замедлили бег: упряжка выехала на речной лед, на котором лежал набухший водой снег. В следах от полозьев вода не исчезала, набегая двумя голубыми ленточками.
Оттой думал о своем. Через месяц-полтора ему снова плыть во Владивосток. Прекрасный город, так неожиданно волнующий, встающий из сопок и зеленых склонов белоснежными высокими домами. Он снова поселится в общежитии и вечером, когда голова загудит от занятий, будет бродить по ярко освещенным, оживленным улицам, пройдет в морской порт и долго будет сидеть в ресторане, где прямо в большие окна заглядывают океанские корабли.
Ему всегда хотелось жить в городе. Столько людей вокруг, весело, словно живешь в долгом непрерывном празднике…
— Город, — словно отзываясь на его мысли, продолжал Андрей, — по мнению многих авторитетных социологов, среда, вредная для человека. Излишняя урбанизация, ты понимаешь это слово?
— Какое слово? — переспросил Оттой.
— Урбанизация.
Оттой кивнул.
— Так вот. Излишняя урбанизация лишает человека его естественных связей с природой, его единения с окружающей средой, — продолжал Андрей. — Интересно отметить, что пастушеское скотоводство, куда и входит оленеводство, невозможно без того, чтобы человек не ощущал себя частью природы, естественным продолжением всего живого…
"Интересно, — подумал Оттой, — когда он устанет и замолчит?"
Но ветеринару казалось, что он нашел благодарного и понимающего слушателя. Когда собаки потянули нарту на склон и пришлось идти держась за дугу, Андрей все равно не умолкал. Он рассказал о себе, об учебе в ветеринарном институте, о том, как радовался, когда узнал, что ему придется работать в таком романтическом краю, как Чукотка…
Солнце уже давно перевалило за полдень. До стойбища оставалось еще километров десять. Оттой поначалу опасался, что дорога займет больше времени: вдруг пассажир вздумает все время сидеть на нарте? Но Андрей к середине пути уже знал, когда надо соскакивать с нарты, помогал собакам. Одно было плохо: он не умолкал. Добро бы говорил сам, но все время пытался втянуть и Оттоя в разговор, заставлял его отвечать на вопросы и даже понуждал высказывать свои суждения.
— Понимаешь, здесь даже чай имеет другой вкус, чем в городе. И причина этому — особая чистота воды. Ведь основная масса воды на Чукотке — это талая снеговая вода, богатая ионами, полезными для здоровья…
Показались яранги. Раньше их почуяли собаки, туго натянув постромки и позволив Оттою и Андрею подъехать к стойбищу на нарте.
Андрей впервые видел чукотское оленное стойбище. Три яранги стояли на возвышении, увенчанные столбиками синего дыма. Вокруг расстилалось огромное чистое пространство голубого воздуха, белого снега, обнажившихся кое-где моховищ и синели ленты набухших водой, готовых вскрыться рек.
Андрей чувствовал необыкновенный подъем, восторг. Поздоровавшись с бригадиром, он, пригнувшись, вошел в древнее жилище тундрового кочевника. Сначала в глаза бросились предметы, выделявшиеся на общем фоне: книжная полка, забитая потрепанными, зачитанными томами, радиостанция, установленная на ящике из-под болгарских фруктовых консервов, и целая батарея примусов. Потом Андрей разглядел типичные предметы тундрового обихода: чауты, деревянные кадки, какие-то непонятные приспособления, похожие на теннисные ракетки, и несколько тщательно вычищенных, поставленных в ряд ружей.
— Как доехали? — спросил бригадир.
— Отлично! — восторженно ответил Андрей. — Я даже ничуть не устал. У вас тут так хорошо, просторно, чисто…
— Извините, но вам придется поместиться в пологе.
— Это же прекрасно! — воскликнул Андрей.
— Мы пологи целый день держим на снегу, так что можете не бояться, — продолжал бригадир.
— О чем разговор! — сделав обиженное лицо, заметил Андрей.
У костра хлопотали женщины. Молодая девушка поставила столик. Вошел Оттой, распрягавший собак, и молча примостился у столика.
— Когда мы подъезжали к стойбищу, мне вдруг стало ясно, почему ваш народ так любит свою землю: такой простор, такие величественные, широкие горизонты и ощущение неограниченной свободы… Это так прекрасно, не правда ли?
Бригадир вежливо отозвался:
— Это правда.
Девушка поставила небольшой тазик с вареным мясом. Соль лежала отдельно, на пластмассовой тарелочке. Бригадир протянул Андрею нож:
— Только осторожнее, он очень острый.
— Вы знаете, — проглотив первый кусок, заговорил Андрей, — оленье мясо по своим питательным свойствам стоит на первом месте. И это научно доказано. В книге известного специалиста по северному оленеводству профессора Андреева есть сравнительная таблица питательности мяса разных животных…
Бригадир что-то сказал девушке, и та, порывшись на книжной полке, достала книгу Андреева.
— Вот-вот! Именно в этой книге, — обрадованно сказал Андрей и принялся дальше рассуждать о свойствах оленьего мяса: — Оно легко усваивается организмом. В желудке оно не давит, вы не ощущаете его тяжести…
Оттой слушал и с некоторой завистью думал о том, что, будь у него так же ловко подвешен язык, запросто сдал бы экзамены по русскому устному и литературе. И откуда у гостя берется столько слов? Все говорит и говорит, а на лице никакой усталости.
— Вот почему человек, живущий в тундре, с точки зрения современной медицины, ведет наиболее оптимальное существование: здоровая полноценная пища, чистый воздух и постоянное движение позволяют ему находиться в состоянии полного телесного и душевного равновесия…
Девушка убрала мясо и поставила на стол огромные кружки.
— Вам кофе или чай? — спросила она гостя.
— Конечно, чай, — отозвался ветеринар. — По последним данным медицины, кофе способствует возникновению сердечно-сосудистых заболеваний, а чай, наоборот, полезен. Это хорошо, что вы предпочитаете чай.
Бригадир, воспользовавшись тем, что гость сделал глоток, спросил:
— Какие новости в Анадыре?
— Анадырь строится, — живо ответил Андрей. — Сдали два новых жилых дома, новую школу…
— Гостиницу достроили?
— Достраивают, — ответил Андрей. — На мой взгляд, строительство идет не так, как надо бы по-научному. Понимаете: ведь дома-то возводятся по материковым проектам…
— Разве это плохо? — осторожно спросил бригадир.
— Для севера, — торжественно заявил Андрей, — нужны специальные проекты зданий с максимумом комфорта! Только такие жилищные условия могут закрепить специалиста в этих суровых, экстремальных условиях…
"Прямо как радио говорит", — восхищенно подумал про себя Оттой.
Он выбрался из-за стола и вышел из яранги. Из-за кожаной стены наружу доносился голос Андрея:
— Сейчас в печати идет дискуссия о том, какое жилище нужно в районах Крайнего Севера. Есть различные мнения по этому поводу…
Оттою придется уступить свой личный полог гостю. Так каждый раз. Когда кто-нибудь приезжает, Оттою приходится вместе со своими книжками и учебниками перебираться в общий полог. Там рано тушили свет, и Оттою не удавалось почитать перед сном. А это так приятно, особенно когда попадалась хорошая книга. После чтения снились удивительные, необычные, красочные сны, которые почти не запоминались, но оставляли долго не проходящее впечатление пребывания в ином, непривычном мире. Проснувшись поутру, Оттой чувствовал себя вернувшимся из путешествия в волшебную страну. Сегодня этого не будет. Все постараются пораньше уснуть — утром надо отправляться в стадо. А туда километров пятнадцать. Придется гнать упряжку. Значит, и завтрашний день пропал для занятий… Оттой почувствовал досаду. И чтобы отвлечься от нее, стал смотреть вдаль, за холмы, куда ушли олени. Через день-два стадо разделится: важенки, ожидающие телят, будут пастись на лучшем пастбище южного склона. Кое-где там уже растаял снег, и камни, покрытые мягким мхом, держат до утра дневное тепло долгого весеннего солнца… Если на этот раз удастся поступить в университет, тогда навечно прощай тундра. Оттой уже не вернется в стойбище. И не будет больше вот так стоять у яранги и смотреть вдаль… Да, он будет приезжать на каникулы, а потом в отпуск, но уже как гость, как временный житель, который может уехать в любой день, в любой час. И у него уже не будет ощущения простоты и естественности всего того, что его окружало с детства. У него появится потребность в осмыслении всего — и этого убегающего вдаль ряда холмов, южного теплого склона водораздела, яранги, оленей и своих родичей. Может быть, он научится так же чувствовать и восхищаться, как это хорошо делает гость… Он, Оттой, станет другим, и его отношение к тундре, ко всей здешней жизни тоже изменится.
