Илья Эренбург - Трест Д.Е. История гибели Европы
3. Уничтожить Европу.
2 другие события того же исторического дня
В то же утро такие же письма с печатью «Треста Д. Е.» и за подписью Енса Боота получили два других члена правления:
мистеры Джебс и Хардайль.
Мистер Джебс вкушал свой первый завтрак, точнее яичницу с ветчиной (он не был вегетарианцем).
Мистер Хардайль, отстранив поднос с кофе, пил содовую воду (накануне оп пил коктейли в чрезмерно большом коли честве).
Прочитав письма, они одобрили исполнительность Енса Боота.
Мистер Джебс от удовольствия зажмурился и погрыз толстейшую сигару, забыв даже закурить ее.
Мистер Хардайль письмом пощекотал лежавшую у его ног миловидную яваночку.
Мистер Джебс находился в Питтсбурге, а мистер Хардайль — в Бостоне.
Они закончили первый завтрак. Ванна, которую в это вре мя принимала Европа, скорей может быть названа вечерней. В Берлине пыльные часы на вокзале Фридрихштрассе показы вали 5 часов 58 минут. Под часами стояла седая простоволосая женщина и выкрикивала: «Бе-уер!» Никто не покупал газеты, в которой сообщалось об юбилее Лиги наций, о шестнадцати войнах и о замшевых бриджах Габриеля д'Аннунцио. Женщина кричала все тише и тише, на конец она вовсе замолкла. Тогда к ней подбежал элегантный юноша в оранжевых перчатках с помпонами и, вырвав из ее рук газетный лист, протянул взамен мелкую стотысячную марку. Женщина не взяла ее, да и не могла взять, так как в 5 часов 59 минут она умерла, обнаружив при этом редкую вы держку. Но, вместо того чтобы преклониться перед образом другие события того же исторического дня женщины, сумевшей стоя умереть, юноша спеша распластал газету и замер над отделом:
Биржа
10 апреля 11 апреля.
Доллар. .. 60 800 000 54 000 000.
Франк фр. 3 210 000 2 970 000.
Талер. . 89 000 81 000.
Рубль. . 450 415.
— Бог ты мой! — простонал он и опустился на мостовую.
Из его застекленного моноклем правого глаза, голубого, как небо юга, потекла широкая струя слез на пыльный тротуар загаженного полуразрушенного Берлина, — Бог ты мой! проворчал городской врач, тщетно пыта ясь найти несуществующий пульс молчаливой продавщицы. — Ни углеводов, ни жиров, ни белка — сто восьмой случай за сегодняшний день.
— Бог ты мой! — пролепетала подруга юноши, фрейлейн Мицци. — Сегодня «черная среда». Девяносто четыре разорились, шесть покончили самоубийством, а Отто разбил монокль.
Все это было в порядке вещей. Не только в Берлине, но и во всей Европе не происходило ничего любопытного. В Бергене (5 ч. 18 м.) рыбак Христенс, сняв обувь, выносил на берег склизкую камбалу. Американка наставила на него кодак и улыбнулась. Камбалу, впрочем, никто не купил.
В Париже (5 ч. 07 м.) закрывались банки. Мосье Виоль вы шел из «Лионского кредита», помахал тросточкой, оправил кончик платочка в верхнем карманчике и стал ждать автобуса.
Когда он садился, у него украли платочек. Мосье Виоль выругал правительство и потерял аппетит.
В Генуе (5 ч. 47 м.) причалил пароход «Цезарь». Девка Пирета показала матросу-американцу на свою юбку и на кошелек. Матрос понял и пошел с ней за угол. Пирета боялась малярии и носила от заразы на шее ожерелье из чесночных луковиц. Матросу не понравился запах, и он ничего не заплатил.
В Козлове (7 ч. 42 м.) в комиссариате Ваня Глобов допрашивал воришку, стащившего у заезжего директора «Лесного треста» черепаховую лорнетку. Глобову было скучно. Воришка каялся, а милицейский, ругаясь, время от времени приклады вался к его заду казенным сапогом. За стеной дочь комиссара разучивала революционные мелодии. Глобов вынул из кармана фотографии Сони Зайкиной и Карла Маркса. Соня ему изменила. Маркс давно умер. Ваня зевнул и лег на диван.
Так жила в этот роковой час дряхлая Европа. Еще кого-то чествовали в Лиссабоне и расстреливали в Будапеште. Там, где не было ни речей, ни выстрелов, слышались: храп, тиканье часов, пьяная икота и урчание голодных желудков. По-обычному шумели моря — южные, со спрутами и причудливыми раковинами, западные, с профессорски важными омарами, и север ные, кишевшие серебром сельдей.
В горах, там, где покоилась пята ленивицы, стоял, как всегда, столб. По предписанию местного исполкома его покрасили заново, и надпись предупредительно сообщала:
ЕВРОПА АЗИЯ
На столбе сидел воробей.
Абсолютно никто не думал ни о столбе, ни о морях, ни о судьбах Европы. Только далеко, в ином полушарии, где часы показывали 9 часов 30 минут, где было утро и шла работа, директор тайного «Треста Д. Е.», Енс Боот, склонившись над картой Европы, давал решительные директивы восемнадцати тысячам шестистам семидесяти агентам треста, находившимся во всех странах Европы.
3 корень зла, или этно графическая любознательность принца монакского
Принц Монакский, владетель одного из самых крохотных го сударств Европы (поверхность 1,5 кв. км., население 24 600 душ) по данным историков отличался редкой любознательностью.
Все время, свободное от изучения рулетки, он отдавал путе шествиям. Именно этим наклонностям вдумчивого монарха обя зана Европа своей гибелью.
Весной 1892 года принц направился в Голландию. Он про вел три дня в Гааге и, увидав картину Яна Мааса, изображав шую медный таз XVII века, прослезился от нестерпимой кра соты. В Гудде он приобрел трубку, в Гаарлеме луковицу тюльпана, а в Лейдене молодого пророка. Принц вел дневник, который, к счастью, сохранился и дает яркую характеристику жизни этого края Европы в конце XIX века.
Восемнадцатого июня принц на небольшой яхте выехал из северного городка Хелдера и около двух часов пополудни при чалил к плоскому берегу острова Тессела, немногочисленное население которого занималось, как удалось недавно устано вить мистеру Бервею, собиранием яиц морских птиц.
Проходя мимо небольшого домика, принц увидел несколько красных голов голландского сыра. Думая в это время о милой его сердцу рулетке, он кинул одну из голов, воскликнув:
«Ставки принимаются», — он машинально повторил слова крупье.
Из домика вышла кротколицая голландка в крахмальном чепце, подняла укатившийся далеко сыр и, ни слова не говоря, скрылась. Принц по рассеянности пошел за ней в домик, где и оставался в течение четырех минут, в полном инкогнито, без всякой свиты. Выходя, он задумчиво повторил: «Ставки сделаны».
Даже догадливые соседки не смогли подумать ничего дурного, во-первых, принц пробыл в доме не более четырех минут; во-вторых, чепец голландки остался совершенно несмятым.
Принц записал в своем дневнике:
«18 июня. Остров Тессел (4° долготы, 53° широты). Птичьи яйца. Сыр. Население приветливое. Углы чепцов должны пребольно колоть щеки мужчин. Впрочем, ставки сделаны!..» Догадливые соседки на этот раз все же о многом не догадались: именно 18 марта 1893 года у кротколицей голландки, снявшей по этому случаю крахмальный чепец, родился сын Енс Боот.
От августейшего отца он унаследовал высокую страсть к крупной игре, немало помогавшую ему впоследствии в деле уничтожения пятой части света. С молоком матери впитал он любовь к хорошему молоку и поэтому в годы войн и революций никогда не расставался с банкой конденсированного мо лока, приготовленного в Миддельбурге.
4 дальнейшие последствия необдуманного поведения принца
О первых годах жизни Енса Боота ничего неизвестно, кроме того, что в 1897 году он проглотил ус лангуста, чем причинил немало забот горячо любившей его матушке.
В 1901 году мы находим талантливого мальчика в Брюссе ле в соборе святой Гудулы. Он подает иерею кадильницу, се ребряным херувимским голоском подпевает «амипь» и тешит взоры Саваофа белизной своих кружевных халатиков. Но страсть к прогрессу препятствует его духовной карьере.
28 марта 1902 года он появляется в алтаре в фиолетовой сутане епископа, под которой, ввиду ее чрезмерной поместительности, кроме Енса, находятся друг детства, чистильщик сапог Жако, и семь воробьев. Товарищи по играм исполняют с помощью двух кадильниц и одной сковородки торжественный марш, на много лет предвосхищая изобретение джаза.
Находчивого Енса отвезли в детский приют святого Франциска, где шесть монахинь, обливаясь слезами и повторяя молитвы святой Терезе, начали отделять розовые ушки и беленькие волосики Енса от ого головы, а пришедший им на подмогу отец Бенедикт сучковатыми пальцами приступил к размягчению грешной плоти.
Отец Бенедикт поработал столь усердно, что тело Енса стало легко складываться в четыре, в восемь и даже в шестнадцать раз. Это определило его дальнейшие шаги, и в 1904 году он стал гордостью парижского цирка братьев Медрано. Но собственная исключительность в те годы не могла удовлетворить идеалистически настроенного отрока. Поэтому, 16 октября 1906 года, он попытался сложить одного из братьев Медрано, а именно — толстяка Гастона, хотя бы в два раза. Это не дало никаких положительных результатов, лишь печально отразившись на манишке Гастона, на только что скушанном им бифштексе и на самом Енсе, который два дня спустя от был в качестве поваренка на пароходе «Гамбетта» в дальнее плавание, Увидев берега Америки, молодой Енс Боот, которому было тогда четырнадцать лет от роду, обрадовался: жизнь в Европе, начиная от проглоченного уса лангуста и кончая сломанной манишкой добряка Гастона, уже слегка угнетала его. Однако, будучи еще чрезвычайно молодым, он не смог принять какое- либо решение и вскоре вернулся в Европу, где в течение трех лет занимался различными делами: учился в средиеучебном заведении, служил младшим цирюльником в Бухаресте, под бирал окурки сигар и выступал в роли факира, публично гло тая горящие газеты..
