Анатолий Рыбин - Рубеж
Перелистывая страницы, Мельников остановился на том месте, где он писал о защите ракетно-пусковых установок на стартовых позициях. Быстрое развитие десантных войск делало эту проблему весьма актуальной.
Читая и внося поправки, Мельников не заметил, как за окном почти стемнело. Он спустился с крыльца и неторопливо побрел к ближнему косогору, за которым текла речка, а за ней начиналась степь. У горизонта еще ярко алела узкая, будто подрезанная, полоска заката, и ее последние отсветы медленно остывали на верхушках карагачей, притихших в вечерней дреме.
6
Почти весь субботний день Мельников пробыл на полевых тактических занятиях. Вернулся в штаб дивизии уже под вечер, чтобы узнать, нет ли каких срочных распоряжений из штаба округа. И теперь, усталый, но довольный тем, что подготовка к учениям идет полным ходом, неторопливо брел домой.
Дома Наталья Мироновна встретила его словами:
— Ау нас гости. Пожалуйста, Сережа, познакомься.
В большой комнате на диване сидела высокая худощавая женщина с узкими темными глазами и такой же темноглазый мальчик лет пяти-шести. По их круглым и смуглым лицам, по просторной пестрой одежде нетрудно было догадаться, что это казахи, живущие в самых южных степных районах, где почти совсем не бывает дождей, а жара в разгар летней поры достигает иногда сорока пяти градусов.
— Айхаса и Чокан Фархетдиновы — жена и сын моего подопечного больного, — сообщила Наталья Мироновна.
— Рад, очень рад! А я деда вашего знаю, — сказал Сергей Иванович. — Приезжал он ко мне когда-то. А теперь, значит, внук пожаловал.
Женщина и мальчик почтительно встали, чтобы по своему национальному обычаю поприветствовать хозяина дома. Но Мельников усадил их снова на диван и сам сел рядом на стуле.
— Вот так лучше, — сказал он, дружески улыбнувшись, и повернулся к мальчику: — А ты молодец, Чокан, любишь, наверно, отца сильно?
— Большой любовь, сердечный любовь, — объяснила женщина. — Рядом степь ходили, рядом овца стригли. Где отец шаг, там и сын шаг.
— Достойный наследник, значит, — похвалил Мельников.
Чокан смущенно нагнул голову, но тут же выпрямился, словно боясь, как бы генерал не потерял интерес к нему, торопливо сказал:
— Батяня мой стригаль. Овца захворал, и он захворал. Один доктор не помог, другой пришел, помог батяне. Другой доктор большой друг Фархетдиновых.
— Ты слышишь, Наташа? — Мельников повернулся к жене и взял ее за руку. — Чокан своим другом объявил тебя.
— Они мне семейную реликвию привезли.
— Реликвию? — Только теперь Мельников увидел на столе выточенную из белого камня статуэтку — человека, борющегося с могучим степным барсом. Бывая на учениях, Сергей Иванович много раз встречал в казахских домиках подобные фигурки, знал, как ими дорожат старые и молодые степняки. Приходилось видеть, с какой торжественностью передавали старики аксакалы подобные статуэтки своим наследникам. — Большой подарок, — сказал Мельников, разглядывая фигурку. — Очень большой.
— Зачем вы, Айхаса, это придумали? — смущенно развела руками Наталья Мироновна. — Ну помогла я вашему мужу. Так я же обязана помогать больному, на то я и врач.
Но Айхаса и слушать не хотела. Настойчиво доказывала, что, не появись у них в ауле Наталья Мироновна, быть бы большой беде в семье Фархетдиновых, а теперь беда отступила, больной уже сам с койки поднимается, на прогулку выходит.
— Теперь ваш муж в полной безопасности, — уверенно сказала Наталья Мироновна. — А через недельку он будет дома. Слышишь, Чокан? Готовься встречать отца.
— Вот, вот, — закивала гостья, — потому и дарим. С большой душой дарит сам Карибек.
— Тогда что же, друзья мои, — сказал Мельников, с доброй улыбкой посмотрев на жену и гостей. — Давайте по такому случаю к столу...
Когда Айхаса и маленький Чокан, распрощавшись, уехали, Наталья Мироновна сказала:
— А тебя, Сережа, я должна предупредить: к Красным курганам людей своих пока не пускай.
— Как это «не пускай»? — Мельников настороженно поднял голову. — Запрет, что ли, наложила?
— За этим дело не станет. Будет запрет.
— Интересно, ездила, ездила и привезла...
— Есть решение райисполкома. Вам тоже должны сообщить. Серых полевок уничтожать будем.
— Ну, жена, ошарашила ты меня. — Мельников встал и, почесывая затылок, заходил по комнате. Остановившись, сказал озадаченно: — Мы же учения должны проводить в этом районе. Уже план разработали. А теперь, выходит, Красные курганы исключать нужно, обходить?
— Сам понимаешь, Сережа. Нельзя же людей подвергать опасности.
— Так-то так, — вздохнув, покачал головой Мельников. — Но скажи честно: не перестраховались ваши эпидемиологи? Ведь, кроме внука старика Фархетдинова, никто вроде не заболел?
— Есть еще заболевания.
— Но ведь одиночные.
— А ты предлагаешь дождаться, когда начнутся массовые?
— Что ты выдумываешь?
— Тогда не сердись на эпидемиологов. И на меня тоже.
Мельников снова нервно заходил по комнате. Потом сел к столу, позвонил по телефону начальнику штаба на квартиру.
— Вынужден прервать ваш отдых, Илья Михайлович, извините. — И распорядился: — Вам придется участок Красных курганов из тактических планов пока исключить.
— Что стряслось? — насторожился Жигарев.
— Местная медицина признала его опасным. Нужна профилактика.
— Новое дело! Это что же, теперь и перед гражданским начальством по стойке «смирно» вставать будем? Красивая служба получается, товарищ генерал!
— Зря заноситесь, полковник, — не повышая голоса, остановил его Мельников. — Зря. К местному населению нужно относиться внимательно, с уважением. Это наш тыл. Без него мы с вами успехов в боевой подготовке не добьемся. Так-то вот, дорогой однополчанин.
Жигарев, по-видимому, смутился, умолк. Но тут же попытался оправдаться:
— Я в том смысле, товарищ генерал, что, возможно, районное начальство обойдется без нашей помощи. Не будем же мы отрывать солдат от боевой подготовки для профилактических работ в такое горячее время?
— Да разве дело только в помощи? — Мельников укоризненно покачал головой, будто начальник штаба сидел тут, рядом с ним. — Надо позаботиться, чтобы заболеваний среди солдат не допустить.
В трубке послышался тяжелый прерывистый вздох. По всему было ясно, что начальник штаба не очень-то согласен с комдивом, но по причине своего зависимого положения вынужден подчиниться.
«И какой же вы сухарь, Илья Михайлович», — подумал Мельников и, не вешая трубки, раскрыл лежавший на столе планшет. Строго сказал:
— Разверните вашу карту.
— Развернул, товарищ генерал, — отозвался Жигарев.
— Пожалуй, на северо-восток курс держать будем. Уловили? Я имею в виду горный район.
— Уловить-то уловил, — ответил Жигарев. — Но здесь крутизны много и песчаных осыпей. А вообще, чего мы гадаем, товарищ генерал? Ведь в районе Красных курганов никакой обороны не замышляется. На машинах проскочим его, и все.
— Надеетесь на авось? Не выйдет! — И твердо заключил: — Вот так, Илья Михайлович, все решено. Завтра же сообщите об этом во все части.
Когда Мельников опустил телефонную трубку, Наталья Мироновна сказала ему с сочувствием:
— Не знала я, Сережа, что столько хлопот причинят тебе эти Красные курганы. Честное слово.
Мельников взял ее за оба локтя, притянул к себе.
— А ты думала, стоит лишь приказать и все само собой сделается?
— Нет, я так не думала, — смущенно качнула головой Наталья Мироновна. — Мне жаль, что ты так нервничаешь.
Мельников с нежностью посмотрел ей в глаза.
Глава пятая
1
В свой первый выходной на новом месте Авдеев встал рано. В тапочках, без рубахи, он вышел на крыльцо не обжитого еще им дома. Степь после недавних дождей, казалось, раздалась вширь, посветлела, задышала свежестью. А лесистая приречная пойма, что вплотную подступала к городку с юго-запада, огнисто полыхала в первых лучах набиравшего силу восхода.
В самой низине Авдеев заметил человека, который степенно расхаживал, по-хозяйски останавливаясь и приставляя к глазам ладонь, будто высматривал что-то. Этот человек был в армейской форме с погонами, но разглядеть его хорошенько Авдеев, как ни старался, не мог. «Холостяк, наверно, вроде меня, — подумал Авдеев, горько скривив губы. — Семейного жена разве отпустила бы в такую пору, да еще в выходной. Она бы нашла ему работу по дому».
Он на миг представил, как бы сам сейчас помогал Марине по хозяйству, окажись она здесь, а не в Сибири, с каким удовольствием они возились бы с сыном, поджидая, пока Марина напечет им на завтрак их любимые поджаристые оладьи.
Человек, маячивший в пойме, вскоре исчез. Авдеев постоял немного на крыльце, потом трижды пробежал вокруг дома, разминаясь, и, наскоро ополоснувшись, принялся тщательно растирать тело полотенцем. В дверь постучали.
