Виталий Закруткин - Сотворение мира
— Конец Савинкова не означает конца борьбы, — сказал Рейли своей супруге. — Я не намерен складывать оружие. Деловые люди Америки помогут денежными средствами, а исполнители моих планов найдутся на всех материках. Большевики еще почувствуют силу моей руки…
В конторе на Бродвее днем и ночью кипела работа. Кроме Бразуля самыми деятельными помощниками Рейли были многие эмигранты: генерал Череп-Спиридович, который перевел на английский язык и опубликовал в Америке пресловутые «Протоколы сионских мудрецов» — провокационную антиеврейскую книжку: «граф» Анастас Вонсяцкий, который, бесконтрольно расходуя деньги миссис Стивенс, не только разъезжал по Европе и сколачивал белогвардейские группы, но добрался и до Китая, где имел встречу с атаманом Семеновым; офицеры-белогвардейцы Селезнев, Столбин, Ладецкий; группа петлюровцев и сторонников гетмана Скоропадского, а также много американцев из Ку-клукс-клана.
Бывал в этой конторе и есаул Гурий Крайнов. По возвращении с Севера он как связной несколько раз ездил во Францию, на Балканы, а последнее время по приглашению миссис Стивенс отдыхал в ее поместье в Томпсоне.
Капитан Сидней Рейли не брезговал в своей деятельности никем и ничем. Его контора рассылала антикоммунистические письма американским финансистам, генералам, священникам, сенаторам. Отсюда, из конторы на Бродвее, во все страны света отправлялись элегантно одетые люди с тайными инструкциями, приказами, паролями. Тут инспирировались и писались многие антисоветские статьи, устраивались совещания, встречи. Тут под руководством Рейли разрабатывался план «крестового похода» против «красной России». Тут сам Сидней Рейли, пользуясь данными частной полиции, составил картотеку, которая была озаглавлена: «Полный список тех, кто втайне работал в Америке на большевиков».
Пепита, хотя и разделяла убеждения мужа, не раз упрекала его в том, что он не оказывает ей должного внимания. Однако упреки скучающей супруги мало действовали на капитана Рейли. Он дни и ночи проводил в своей конторе и все больше нервничал. Раздражение Рейли объяснялось тем, что он уже более полугода не встречал людей из России, которые могли бы снабдить его точной информацией.
— Скотина Эвардс! — ругался Рейли. — За такой большой отрезок времени не смог наладить прямую связь с Россией!
Капитан Эвардс, давний друг капитана Рейли по Интеллидженс сервис, опытный и пронырливый разведчик, жил в Эстонии, в Ревеле, и ведал «русским сектором». Рейли условился с ним, что, как только появятся свежие люди из «Калифорнии» — так условно два капитана именовали Советский Союз, — Эвардс немедленно свяжет их с ним и, если эти люди окажутся интересными, отправит их в Париж, куда тотчас же выедет сам. Но шли недели, месяцы, а от Эвардса не было никаких известий.
«Что ж, займемся пока Балканами», — решил Рейли.
Он пригласил к себе в контору Бориса Бразуля и сказал ему:
— Мне нужны три-четыре толковых русских офицера, которые имеют знакомство и связи с офицерами армейских частей Врангеля в Сербии и в Болгарии.
Бразуль назвал есаула Крайнова.
— Неужели только он один? — спросил Рейли.
— Есть еще один офицер, — подумав, ответил Бразуль, — одностаничник Крайнова, хорунжий Гундоровского полка. Он знает многих офицеров-казаков в Болгарии. Но дело в том, что этот хорунжий — его зовут Максим Сели-щев, — насколько мне известно, сидит сейчас в тюрьме.
Рейли повертел в руках бронзовую пепельницу:
— Вы сможете выпустить этого хорунжего?
— Думаю, что смогу. Это не так трудно.
— Найдите его, — сказал Рейли, — но не навязывайте ему никаких заданий. Пусть отдохнет месяц-другой в Штатах, а потом направьте его вместе с Крайновым в Париж. Я сам поговорю с обоими, сведу их в Париже с кем следует и пошлю на Балканы.
Бразуль глаз не спускал с Рейли и думал завистливо: «Дьявол, сколько благ на его долю отпустила судьба! Умница, джентльмен до мозга костей, обладает изумительной женщиной. А уж разведчик такой, что с ним никто не сравнится…»
Заискивая перед капитаном, Бразуль хотел было завести с ним длинный разговор о России, но в кабинет без стука вошел маленький Столбин, бывший камер-паж, исполнявший обязанности секретаря Рейли, и протянул письмо.
— Только что доставлено из Эстонии, — почтительно изогнулся Столбин.
— Из Эстонии? — Глаза капитана Рейли заблестели.
— Да, сэр, ревельский штемпель.
Рейли отпустил Столбина и раскланялся с Бразулем:
— Извините, пожалуйста. Неотложное дело. Я должен остаться один…
Он затворил дверь, осторожно вскрыл конверт и внимательно прочитал письмо.
В письме было написано:
«Дорогой Сидней! К вам в Париж должны явиться от моего имени два лица — муж и жена. Они скажут, что привезли известие из „Калифорнии“, и вручат вам записку со строфой из Омара Хайяма, которую вы, конечно, помните. Если их дело заинтересует вас, попросите их остаться. Если оно вам неинтересно, скажите: „Благодарю вас, будьте здоровы“. Теперь об их деле. Они являются представителями предприятия, которое, по всей вероятности, окажет большое влияние на европейский и американский рынки. Они полагают, что это предприятие достигнет полного расцвета не ранее как через два года, но некоторые благоприятные обстоятельства могут дать ему ход и в ближайшем будущем… Они не хотели бы в настоящее время афишировать себя. Отсюда вам понятна необходимость строгой тайны… Я рекомендую вам проект действий этого предприятия, полагая, что он может заменить тот план, над которым мы столько трудились и который так катастрофически провалился.
Преданный вам Э.».
Пепита была страшно удивлена, когда по возвращении из конторы Сидней Рейли сказал ей, улыбаясь краем губ:
— Я решил, милая, исполнить ваше желание: через четыре дня мы с вами поедем в Париж и проведем там несколько месяцев.
Случилось так, что супруги Рейли отплывали из Америки на пароходе, на том самом, с которым прибыли сюда год назад. На пристани их провожала большая группа людей. Как положено в таких случаях, было много цветов, шампанского, пожеланий счастливого пути. Генерал Череп-Спиридович, похожий на лесной гриб, щуплый старичок, так расчувствовался, что даже прослезился и промямлил, поводя носом:
— На вас, дорогой мистер Рейли, мы только и надеемся! Вы наш земляк, в вас течет частица русской крови, вы не можете забыть горе поруганной родины, не так ли? Не вернуться ли нам в ресторан и не выпить ли по этому поводу шампанского?
— Успокойтесь, генерал, — Рейли щелкнул кнопками светлых перчаток, — мы с вами допьем шампанское в России и в очень скором времени, уверяю вас!
— Дай бог, дай бог, голубчик! — прорыдал старик. — Уже сил нету ждать… Ну ее, эту самую Америку, господь с ней… Мне бы домой, к родным, так сказать, могилкам, последний привет им передать.
Громадный «Нью-Амстердам», лениво покачиваясь на волнах, пересекал океан. Сидней Рейли и Пепита перед вечером выходили на палубу, усаживались в шезлонги и, улыбаясь, между делом вполголоса подтрунивали над пассажирами, говорили о Франции, о вероятном выступлении Пепиты в парижской оперетте, о разных милых пустяках.
От Пепиты не ускользнуло, что во время самых безмятежных разговоров на энергичном лице ее мужа вдруг появлялась тень и глаза его принимали напряженное и злое выражение.
— Ох, боюсь я, мой верный рыцарь, что вы в Париже станете оставлять меня одну, точно так же как оставляли в этом сумасшедшем Нью-Йорке! — покачала головой Пепита.
Предчувствия не обманули ее. Только два дня пользовалась она обществом мужа. Они поселились в предместье Парижа, на комфортабельной даче, которую снимали уже много раз, и, никуда не выходя, сидели в садике, мило болтали, писали письма.
На третий день, в одиннадцатом часу, горничная доложила Пените, что незнакомые господин и дама спрашивают мсье. Рейли приказал проводить посетителей в его кабинет. В дом вошел маленький, сутуловатый человечек в очках. Чисто, до синевы, выбритый, надушенный, безукоризненно одетый, он вел под руку высокую пожилую женщину с пышным бюстом и морщинистой шеей. Огненно-рыжие волосы женщины были уложены на голове в виде свернутой спиралью башни.
— Наша фамилия Никогосовы, — по-русски сказал человечек Сиднею Рейли. — Мы виделись с мистером Эвардсом, и он порекомендовал нам встретиться с вами. Кроме того, мистер Эвардс просил передать вам письмо.
Это было все, что произнес человечек в очках. Он вынул из бокового кармана узкий конверт, протянул его Рейли, уселся в кресле и замолк. Весь дальнейший разговор вела мадам Никогосова, которая по-мужски шагала по комнате, курила крепкие папиросы и говорила низким, сдавленным голосом:
— Мы с мужем восемь лет, то есть с первых дней революции, состоим в антисоветской организации. Сейчас муж и я занимаем в советских учреждениях ответственные должности и связаны со многими товарищами, которых…
