Александр Шеллер-Михайлов - Под гнетом окружающего
— Опять но! Боже мой, сколько у васъ этихъ но? — смѣялся Задонскій.
— Но, можетъ-быть, Лизаветѣ Николаевнѣ будетъ непріятно, если мы станемъ оставаться здѣсь, — застѣнчиво прошептали невинныя простушки.
— Помилуйте, я увѣренъ, что Лизавета Николаевна будетъ очень рада вашему присутствію здѣсь, — проговорилъ Задонскій. — Неправда ли, Лизавета Николаевна? — обратился онъ къ Лизѣ.
Она сидѣла у рояля и, нахмуривъ брови, разсматривала какія-то ноты. Это шутовство было ей непріятно. Казалось, она ожидала, что дѣло не кончатся добромъ. При вопросѣ Задонскаго она какъ-то горько улыбнулась и неожиданно подняла свою голову, такъ что ея ясные и еще спокойные глаза прямо устремились на смущенныя лица двухъ невинныхъ дѣвицъ. Въ теченіе минуты Лиза не произносила ни слова. Ей было почему-то отрадно насладиться смущеніемъ невинныхъ «ангелочковъ», постаравшихся тонко намекнуть грѣшницѣ, что она грѣшница, и этимъ намекомъ уколоть ее.
— Почему же вы думаете, что мнѣ непріятно ваше присутствіе? — спокойно спросила она черезъ минуту, и по ея губамъ скользнула презрительная усмѣшка.
Повинныя созданія потупили глазки и съежились.
— Можотъ-быть, мы мѣшаемъ, — начали онѣ.
— Чему? — спросила Лиза, настойчиво преслѣдуя ихъ насмѣшливымъ взглядомъ.
Въ этомъ взглядѣ уже сверкалъ едва замѣтный огонекъ злорадства. Казалось, что эта грѣшница хотѣла показать «ангелочкамъ», что онѣ совсѣмъ не такъ безгрѣшны въ душѣ, какъ выглядятъ.
— Ахъ, Боже мой!.. Просто мѣшаемъ вамъ говорить съ Михаиломъ Александровичемъ, — отвѣтили барышни.
— А развѣ вамъ мѣшаютъ посторонніе люди говорить съ мужчинами? — допрашивала Лиза, заставляя невинность высказывать грѣшные помыслы.
— Нѣтъ! намъ! — обидчиво произнесли наивныя дѣвицы. — Намъ никто не мѣшаетъ…
— Почему же вы думаете, что мнѣ могутъ мѣшать, если вамъ не мѣшаютъ посторонніе свидѣтели вашихъ разговоровъ съ мужчинами?.. Объясните, пожалуйста, это… Слышать подобное объясненіе очень любопытно, особенно отъ васъ.
Лиза продолжала преслѣдовать своими насмѣшливыми и уже совсѣмъ злыми глазами смущенныя лица барышень. Къ ея величайшему изумленію, онѣ вдругъ захныкали.
— Вы насъ оскорбляете!.. Мы… мы не позволимъ смѣяться надъ собой… Мы честныя дѣвушки! — заговорили онѣ прерывающимися голосами.
Лиза поднялась съ мѣста и быстро подошла къ нимъ.
— Вы жалкія, а не честныя дѣвушки! Если бы вы были честныя дѣвушки, то вы не подозрѣвали бы ни въ чемъ дурномъ другихъ людей, ничѣмъ не заслужившихъ этого, — рѣзко проговорила она, сверкнувъ глазами, и вышла изъ комнаты.
Вся эта сцена произошла такъ неожиданно для всѣхъ дѣйствовавшихъ въ ней лицъ, что они не могли сразу опомниться.
Давно уже невинныя барышни хотѣли уколоть и оскорбить Лизу за ея «позорное для всѣхъ дѣвицъ» поведеніе; давно Лиза негодовала на нихъ за ихъ постоянное смущеніе, за ихъ постоянныя вскрикиванія при встрѣчахъ съ ней; но никто изъ нихъ даже и не подозрѣвалъ, что дѣло разыграется такъ неожиданно и такъ непріятно. Вообще большая часть рѣзкихъ стычекъ между людьми происходить не вслѣдствіе заранѣе подготовленныхъ и обдуманныхъ плановъ, а является случайно, въ пылу увлеченія. Иногда человѣку приходится горько раскаяться за горячее слово, не приносящее никому пользы и надѣлавшее много вреда. Но слово, какъ птица, вылетитъ, не поймаешь… Лизѣ оставалось только ожидать новыхъ сценъ за свою невольную смѣлость; барышнямъ оставалось только пожаловаться папашѣ на оскорбившую ихъ негодницу. Отчасти, чтобы избѣжать возможныхъ объясненій съ графиней, которой управляющій могъ пожаловаться, отчасти, чтобы успокоиться отъ несвоевременныхъ ухаживаній Михаила Александровича, Лиза уѣхала въ Бабиновку.
Дома она застала одну изъ сосѣднихъ помѣщицъ, заѣхавшую къ нимъ случайно. Это удивило Лизу, такъ какъ къ нимъ рѣдко заѣзжали сосѣди, бывшіе въ ссорѣ съ ея матерью. Лиза видѣла въ этомъ посѣщеніи нѣчто особенное, нѣчто выходящее изъ ряду вонъ и имѣющее какія-нибудь болѣе серьезныя причины, чѣмъ простое желаніе повидаться съ сосѣдями. Разговоры между Дарьей Власьевной и ея гостьей шли очень незначительные и вообще не клеились. Наконецъ, гостья обратилась съ сладенькимъ лицомъ къ хозяйкѣ.
— А васъ можно поздравить, Дарья Власьевна? — спросила она вкрадчивымъ голосомъ.
— Съ чѣмъ, матушка, Марья Ивановна? — изумилась хозяйка.
Гостья-помѣщица замялась.
— Можетъ-быть, это нескромность… Можетъ-быть, это одни слухи, — начала она. — Вы, пожалуйста, не сердитесь за мой вопросъ!.. Я такъ люблю ваше семейство!.. Но я слышала, что наша милая Лизавета Николаевна замужъ выходитъ за племянника нашей графини.
— А-а! — произнесла Дарья Власьевна и постаралась сдѣлать равнодушное лицо. — Это слухи, слухи!.. Навѣрное еще ничего нельзя сказать… Правда, Михаилъ Александровичъ хорошій человѣкъ и, можетъ-быть, Лиза ему нравится, и къ семейству нашему онъ расположенъ… Но вѣдь десять разъ примѣрь, а одинъ отрѣжь… Лиза у насъ еще молода!.. И я вѣдь мать! Мнѣ тяжело разставаться съ нею, мнѣ полюбоваться на нее хочется!.. Конечно, противъ судьбы со пойдешь, дочь при себѣ на вѣкъ не оставишь…
Дарья Власьевна говорила очень гордо и серьезно. Лиза, отвернувъ голову къ окну, молча смотрѣла на дорогу.
— Дай Богъ, дай Богъ! — вздохнула гостья. — Только какъ на это графиня посмотритъ; вѣдь родъ-то ихъ…
— Ахъ, Владыко Небесный! — вспылила хозяйка. — Да развѣ мы-то мѣщане, что ли? Что намъ въ роду-то ихъ? Наши отцы и дѣды тоже дворянами были и царю вѣрой и правдой служили! Да мой отецъ крестный самъ генераломъ былъ! Вотъ что!.. И къ тому же графиня такъ насъ любитъ; Лизу она и теперь за дочь считаетъ, ну, и мнѣ постоянно поклонъ, и то, и се, пято и десято пришлетъ… Не ѣзжу я къ ней, — такъ вѣдь я еще не достроилась, вѣдь я матъ семерыхъ дѣтей, я не могу, какъ другія, по гостямъ рыскать, чужіе пороги обивать.
«Мотай себѣ на усъ, матушка, мотай себѣ на усъ», — мысленно произносила Дарья Власьевна.
Лиза не выдержала долѣе этого разговора и разомъ рѣшилась превратить толки. Она не знала, что съ подобными вопросами къ ея матери уже пріѣзжали человѣкъ пять-шесть, и думала, что, зажавъ ротъ этой сплетницѣ, можно окончательно превратить и всѣ дальнѣйшіе толки.
— Михаилъ Александровичъ и не подумаетъ на мнѣ жениться, и я сама никогда не пошла бы за него замужъ, — рѣзко сказала она, поднимаясь со стула. — Я попрошу васъ, — обратилась она прямо къ гостьѣ: — говорить всѣмъ, что эти слухи ложь и что не хорошо и не честно мѣшаться въ чужія дѣла.
Лиза вышла изъ столовой.
— Да что же это она у васъ! Еще графиней не сдѣлалась, а съ благородными людьми, какъ съ холопьями обращается, — обозлилась гостья. — Ну, замужъ не идетъ, такъ еще хуже — любовницей слыветъ… Объ этомъ весь уѣздъ толкуетъ!.. Вѣдь я только изъ вѣжливости предупредитъ васъ намеками хотѣла. А вы и уши развѣсили, повѣрили, что когда-нибудь племянникъ графини можетъ жениться на вашей дочери!.. Да вы на себя, на свой домъ-то только взгляните!
Хозяйка и гостья сцѣпились, какъ двѣ дворовыя голодныя собаки, которымъ бросили кость. Лиза слышала половину всей этой грязной брани и трепетала всѣмъ тѣломъ. Для нея ясно стало, что она сдѣлалась сказкой, предметомъ пересудовъ и толковъ для всѣхъ окрестныхъ жителей.
— Что-жъ, за чѣмъ пошла, то и нашла! — горько усмѣхнулась она. — Цѣлый мѣсяцъ зато была счастлива.
Она задумалась объ этомъ счастьи; почему это даже и оно казалось ей теперь не счастьемъ, а тяжелымъ, горячечнымъ бредомъ, опьянѣніемъ отъ горя.
— Нѣтъ, этого мнѣ мало, мнѣ чего-то другого нужно, — шептала она и скорбно опустила голову на руки.
Въ этомъ забытьи она просидѣла до поздней ночи. Богъ знаетъ, что она думала, что придумала.
V
Невинныя управительскія барышни, между тѣмъ, явились въ слезахъ къ своему папашѣ послѣ сцены съ Лизой.
— Что это вы, мои цыпочки, расплакались? — приласкалъ ихъ нѣжный отецъ, котораго онѣ очень тяготили своею пансіонерскою неспособностью ни къ какому дѣлу. — Ну, стоитъ ли вамъ связываться съ этой дѣвчонкой. Ее вамъ ничѣмъ нельзя пристыдить, у нея весь стыдъ давно потерянъ. А она вамъ всегда можетъ непріятностей надѣлать.
— Да зачѣмъ же она насъ оскорбляетъ, мы честныя дѣвушки! — восклицали, всхлипывая, невинныя барышни.
— А, все-таки, надо терпѣть и молчать, — наставительно говорилъ отецъ. — Вы можете и Михаила Александровича вооружить противъ себя, связываясь съ ней, потому что онъ увлеченъ ею. «Не борися съ сильнымъ», сказалъ премудрый Соломонъ, — окончилъ управляющій, не зная точно, говорилъ это Соломонъ, или не говорилъ.
— Намъ обидно, что онъ эту низкую дѣвчонку выше насъ ставитъ.
— Не выше васъ, нисколько не выше, чистыя мои птички! Онъ, просто, играетъ съ нею, потому что съ такими дѣвчонками можно играть молодымъ людямъ. Хорошо она поетъ, только гдѣ-то сядетъ. Будетъ время, и близко это время, когда онъ ее броситъ, какъ выжатый лимонъ. А вы молчите и ждите. Блаженъ мужъ, иже не иде на совѣтъ нечестивыхъ. Помните, что это въ священномъ писаніи сказано… Графиня стара, не сегодня, завтра умретъ, — тогда Михаилъ Александровичъ самъ себѣ господинъ будетъ и о какой-нибудь Лизаветѣ Николаевнѣ и думать не станетъ. Ему будетъ нужна невѣста со средствами… Ну, тогда и мы подумаемъ, что дѣлать, и мы лицомъ въ грязь не ударимъ. Кто знаетъ, можетъ-быть, тогда Бабиновка-то и съ молотка продастся, можетъ-быть, и мы помѣщиками будемъ… Будущее только одинъ Богъ знаетъ. Въ руцѣхъ Его сердце… Нѣтъ, это не то! — махнулъ управляющій рукою, неудачно подобравъ текстъ. — А и не сдѣлается ничего, такъ все же Михаила Александровича намъ раздражать не слѣдуетъ, потому что не самъ же онъ управлять имѣніемъ станетъ, и намъ же выгоднѣе, если онъ другого управляющаго не возьметъ.
