Анатолий Черноусов - Повести
— Что поделаешь, товарищи… — вздохнул главинж.
— Да уж видно, — как бы про себя, негромко сказал Геннадий, — что ничего не можете поделать…
Однако главинж услышал.
— Если бы у нас с вами было массовое производство, — начал он тоном уязвленного и оправдывающегося человека, — где из года в год идет одно и то же изделие, где жесткий ритм конвейера, где можно на сотню раз все выверить и рассчитать с точностью до секунды. Но у нас с вами мелкосерийное и даже единичное производство, а это означает, что в механических цехах каждый день и даже час обрабатывается великое множество самых разных деталей. Здесь ежеминутно все меняется, меняется. Вот и попробуй спланируй, попробуй учти все случайности. Их тысячи!.. То снабженцы подвели, то станок сломался, то в брак запороли сложную отливку, то в отделах чертежи задержали. Один напутал в бумагах, у другого на складе беспорядок, у третьей ребенок заболел — с работы ушла… Но самое страшное — прогулы, пьянство. Как, каким планированием, каким графиком можно учесть, выйдет завтра на работу какой–нибудь Иванов или загуляет? На конвейере не страшно. Там этот Иванов дырку, скажем, делает в детали. Не вышел, ну и черт с ним, я вместо него вон уборщицу поставлю. А у нас нельзя. У нас большинство рабочих — высокой квалификации. Не вышел, загулял, вот и полетел наш график, полетела наша ритмичность…
— Погодите, — крутнул головой Геннадий. — Вы все говорите об обычном планировании. А почему бы не наладить оперативное планирование? Да еще автоматизировать его. Сейчас же то и дело пишут в газетах: такой–то завод внедрил АСУ, такой–то комбинат внедрил АСУ…
— Читаем и мы газеты–то, читаем…
— А если читаете, так в чем же дело? Чем наш завод хуже других?
«Ага, — подумал Андрюха, — у главного инженера даже лоб вспотел! Нелегко, видно, ему, начальнику, в роли просителя…»
— Согласен с вами, — через силу выдавил главинж, — АСУ, видимо, даст возможность улучшить оперативное планирование. И на заводах с массовым и крупносерийным производством эти системы уже работают, я видел… Но попробуй внедри их у нас. Тут одного оборудования понадобится — целый завод! Я нисколько не преувеличиваю! — поспешил он заверить Геннадия, заметив, как тот усмехнулся. — Еще такой же, как наш, завод!.. А как это сложно — составить программы для ЭВМ в наших условиях! А специалистов где возьмешь? И потом, опять же, сможет ли ЭВМ учесть, предсказать, — тут уже главинж иронически усмехнулся, — что тот же Иванов во время рабочего дня перелезет через заводскую стену и сбегает в гастроном за бутылкой? В результате чего простой станка, брак и прочее и прочее. Сможет ли?
— А вы внедрите сначала, — резонно заметил Геннадий, — наладьте оперативное планирование так, чтобы этому Иванову и некогда было о бутылке думать. Поставьте его в такие условия, зажмите в такой ритм, чтобы он все восемь часов, как это, между прочим, и положено, от станка не отходил!..
Андрюха напряженно следил за спором, смотрел то на главинжа, то на Геннадия и думал — вот, вот, я ведь тоже сначала только рабочих обвинял… Геннадий прав насчет планирования, сто раз прав…
— Я, может, и не силен в философии, — улучив момент, вставил Андрюха, обращаясь к главному инженеру, — но сваливать все беды на Иванова — это по науке ли будет? Ведь Карл Маркс как говорил?..
— Ну, товарищи! — воскликнул начальник цеха с упреком в голосе. — Не хватало еще, чтобы мы здесь семинар по философии устроили! Мы к вам с просьбой, а вы…
— Да, да, товарищи, сейчас дорога каждая минута, — напомнил и главинж. И снова обвел глазами всю бригаду: — Так как мы решим?..
— А что тут решать. Надо — стало быть, надо, — твердо сказал Багратион. — Поднажмем, чего там…
Мастер, во все время разговора молча стоявший у входа в конторку, облегченно вздохнул.
— Тогда за дело, товарищи, — подытожил начальник цеха и поднялся со стула.
И начальство направилось на соседний участок, где тамошний мастер тоже собирал своих людей в конторку…
— Конечно, и наш брат, рабочий, виноват, — говорил по дороге Геннадий. — Но главная причина, я считаю, — хреновая организация. Ты слышал — он даже козыряет тем, что вторые сутки с завода не выходит. Мол, жертвую собой ради общего дела, мол, на войне как на войне. И не ума, что время–то давно не военное и даже не послевоенное…
— Шестьдесят процентов месячного плана за семь дней… — Андрюха покачал головой.
— Кондрашка может хватить! — добавил Геннадий.
Уже поздний вечер, уже где–то там, за цеховыми корпусами, село солнце, уже в сборочном включили полный свет, и от этого внутри полых деталей, в узлах и машинах поселились черные тени.
Только что с помощью крана всей бригадой установили площадку для большого верхнего конвейера. Приподнятая над землей, над машиной, площадка похожа на виадук: четыре поддерживающих стойки, лесенки с двух сторон, чтобы подниматься наверх; оградительные перила.
Андрюха поднялся по железной лесенке на виадук и, прежде чем начать устанавливать опорные катки для конвейерной ленты, огляделся.
Машина отсюда, сверху, — как на ладони. Широко расставленные рельсы, по которым будет кататься пока что неподвижный мост–платформа; на мосту, на маленьких рельсах — тележка; на тележке уже установлена чугунная головка — главный узел машины.
Хорошо виден с виадука и весь участок — большая квадратная площадка, обставленная по периметру деревянными верстаками. А дальше — соседние участки. Вон там собирают встряхивающую формовочную машину, а там участок машин для литья под давлением, участок автоматических линий. А если глянуть в другую сторону, то увидишь громадное вытянутое тело установки для центробежного литья водопроводных труб.
Поблескивают в свете ламп гладкие валы и оси. Щерят зубы тощие шестерни, тоскуют по вечному движению рычаги, молча несут свою главную нагрузку коренастые литые корпуса. Там двое рабочих возятся с винтовым прессом, насаживают на вал зубчатое колесо; здесь трое укрепляют кронштейн, затягивают гайки; скрежещет, звенит металл; пронзительно шипит сжатый воздух; что–то постукивает, что–то поскрипывает, кто–то зовет кран, а потом командует: «Вира — помалу!» Гаечный ключ надевается на головку болта; сверло вгрызается в сталь, завивает белую стружку–пружинку; из–под наждака хлещет искровой фонтан — кто–то что–то затачивает. А здесь из–под газовой горелки Багратиона, прожигающего окно в листе железа, посыпался огненный град, и воздух наполняется запахом горелого металла. Грязными сиреневыми простынями свисают с верстаков захватанные пальцами сборочные чертежи. И вроде бы все так же, как и днем, да только призрачнее, нереальнее кажется Андрюхе теперь, в электрическом свете, окружающее…
И уж стоит Андрюха будто бы не на виадуке, а на капитанском мостике, и не цех перед ним, а громадный фантастический корабль; не центробежная машина там, вдалеке, а межпланетная ракета, нацеленная под стартовым углом. И не кто–то там сидит в задумчивости, а сам Платон, сбитый с толку разгулом грубой материи… И не перила Андрюха сжимает в руках, а штурвал…
А за бортом, за цеховыми окнами — ночь. Куда плывет громадный цех–корабль? Какие бури–штормы ждут его?
Однако пора приниматься за опорные катки…
Они лежат тут же, на площадке — груда гладких цилиндров с подшипниками внутри. Андрюхе предстояло установить их так, чтобы конвейерная лента бежала, катилась по ним, как ручей бежит по своему руслу, по гладким окатышам…
Прилаживая первый каток на поддерживающих кронштейнах, Андрюха перебирал в уме недавний спор Геннадия с главинжем и думал: «Может, завод такой отсталый?..»
Так нет же, нет! Какой же отсталый, если автоматические установки и части автоматических линий отправляют чуть ли не в тридцать стран?.. Андрюха сам видел, как грузили на железнодорожные платформы белые, из гладко выструганных досок плотные контейнеры, на которых надписи латинским шрифтом… «Морская упаковка», — сказал грузчик, кивнув на красивые контейнеры.
Значит, завод не из шарашкиных контор, хотя и не гигант знаменитый, вроде, скажем, «Уралмаша».
Так в чем же тогда дело?
Главинж, организатор, обвиняет рабочих. Геннадий, рабочий, больше винит организаторов. Так они и обвиняют друг друга, а штурмовщина, между тем, процветает…
Может, действительно, выход в этих автоматических системах управления, как говорит Геннадий?.. Надо обязательно почитать о них побольше…
Однако вскоре Андрюхе стало вообще не до размышлений. Когда прилаживал девятнадцатый каток, то клюнул носом и чуть не выронил каток из рук. Домой пришел поздно, традиционный «треп» парней перед сном поддерживать не стал, а сразу же завалился спать, и как лег на правый бок, отвернувшись к стенке, так и проснулся в том же положении, когда загремел будильник на тумбочке.
