Юз Алешковский - Собрание сочинений в шести томах. т 1
Через час уже летел на Колыму. Вы понимаете, что заинтересуйся кто-нибудь всерьез бредовыми, на первый взгляд, байками про эпизоды киноследствия, в которых Понятьев таскал с Ильичем на первом всероссийском субботнике самшитовое бревно и свихнул вождю ключицу, а потом четвертовал Сталина на Лобном месте, и пошли бы нежелательные слухи, узнал бы о них Сталин и… Представлять, что тогда будет, мне не хотелось…
Прилетаю. Добираюсь. Мерзну в полуторках. Трясусь от лихорадки. Прибываю на рудник «Коммунар». Иду в лагерь. Лагерь окружен батальоном охраны. В лагере восстание. Восстали старые большевики, требуя свидания со Сталиным или хотя бы с Молотовым или Калининым. Они никак не могли понять, что происходит. Если произошла контрреволюция, пусть им скажут об этом прямо, ибо самое трагическое для них в том, что контрреволюция прикрывается ихними большевистскими священными лозунгами и пользуется оружием, взятым из большевистского арсенала. Они хотят правды. Согласны на каторгу и смерть, но они должны знать правду. Сталина – в зону! Молотова – на вахту! Ежова и Берию – к стенке! Да здравствует марксизм-ленинизм! Да здравствует коммунизм – светлое будущее всего человечества!
Лозунги эти были написаны кровью на простынях.
Но если это не контрреволюция, заявили старые большевики, то что же это? Вредительство! И если охрана считает себя настоящими советскими людьми, строящими коммунизм, она должна содействовать выяснению истины. Название рудника «Коммунар» требовали изменить и называть временно «Фашист».
Но восстание восстанием, а за неделю до этого трое урок, два врача и Понятьев совершили дерзкий побег, пытаясь, очевидно, пробраться в Индию, как уверял меня начальник лагеря. Почему в Индию? Потому что там тепло… Дурак ты, говорю, и дрянь! Может, отвечает, я и не разбираюсь в географии, зато психологию урок изучил хорошо. Они тепло любят и ни хера не делать. А в Индии, толкуют наши большевички, только бездельем и занимаются, вместо того чтобы осуществить пророчества вождей мирового интернационала… Хватит, говорю, трепаться, скот! Почему Понятьев ушел! Я тебя за него в колючую проволоку замотаю, обоссу и заморожу. Почему он ушел?
Дурак-начальник пояснил, что сам Понятьев никогда бы не ушел… Видите? Кивает папашка…
Его увели насильно, как теленка. И урки, и интеллигентные в прошлом врачи ожесточились в колымском аду так, что решились на каннибальский вариант побега. Обокрали санчасть. Забрали инструментарий хирургический, хлороформ и прочую херню и прихватили с собой Понятьева. Так пираты прихватывали в разбойные рейсы живых черепах… Почему прихватили именно Понятьева?… Он был самым тупым, слегка обезумевшим от наших киносъемок и всех следственных потрясений, фанатичным зеком. Открыто и тайно стучал на тех, кто, по его мнению, сомневался во всесиль-ности и верности учения. На тех, кто пытался установить связь между причинами и предварительным следствием, оголтелой дегенерацией охранников и выхолощенностью всего человеческого в свидетелях по делу. На тех, кто расколол псевдогуманистическую демагогию прессы, радио и литературы. Понятьев стучал, людей вышибали голыми с вахты на сорокаградусный мороз, где они и засыхали. Вот его и прихватили с собой. Интеллигентные врачи думали, что они убьют таким образом пару зайцев: запасутся провиантом, внушат Понятьеву отвращение к учению и как следует его проучат. Меру ожесточения они, к сожалению, потеряли. Мотает головой… Не внушили, мол. А как ты, Понятьев, относишься к еврокоммунизму?… Плюется… В экран только не плюй. Дорогой у твоего сынка телевизор…
Тогда я был убежден, что все те беглецы или погибнут, или изловятся. Побеги не удавались в те времена в тех краях никому. Вышло иначе. Если бы папашка ворочал языком, он рассказал бы, как было дело… Кивает. Дурак был Ленин, высказываясь от бескультурья о музыке Бетховена как о музыке нечеловеческой. Нечеловеческой музыки, если только не иметь в виду божественность ее происхождения, а его Ильич иметь в виду, конечно, не мог, быть не может. А вот нечеловеческие муки существуют, и существуют постольку, поскольку Господь за них не ответственен ни перед собой, ни перед человеком ни на йоту. Они дело рук и разума самих людей. Вина за них на человеке. И Понятьев испытал их сполна. Это его сейчас нужно вывезти на тележке на сцену Кремлевского Дворца съездов и ему, ему рукоплескать, как примеру верности идее, как мученику ее и залогу дальнейших успехов на всех фронтах коммунистического строительства. И при этом объявить, что человеческого в товарище Понятьеве давно уже ничего нет и поэтому он наш святой номер два…
Я думаю, что, когда кончилась жратва, ожесточившиеся до последнего предела беглецы ампутировали Понятьеву левую… мотает головой… правую руку. Ампутировали под наркозом… Продолжали идти, обходя стороной любой охотничий дымок, пробираясь через самую глушь, чтобы не быть обнаруженными даже с воздуха. Я лично руководил поисками. Они ни к чему не привели. Месяц прошел. Второй кончился. Сколько вы добирались до побережья, Понятьев? Два месяца?… Кивает… Долго, как я понимаю, сбившись с пути, блуждали… Вторую руку у него отняли. Оба рукава, небось, на лишние варежки пошли?… Да. Это он вам дает пояснения, гражданин Гуров. Только напрасно ты, Понятьев, надеешься, что сын твой страдает. Не тот он человек. Не так ты его воспитал. Не теми напичкал идеями… Сначала он шел пешком, как все. После ампутации одной ноги его везли на лежанке, прилаженной к лыжам. Потом он стал таким, как вы сейчас его видите…
Речь когда пропала? Еще в тайге?… Кивает… И, заметьте, ни чудовищная антисанитария, ни безумные непрекращающиеся боли, ни голод (у беглецов был небольшой запас муки и рыбьего жира для поддержания жизни в «черепахе»), ни холод, ни душевные мучения… Стоп! Может быть, как раз отсутствие души или почти полное ее омертвение и помогли выжить вашему папашке. Он ведь наверняка отрицает существование в человеке души… Кивает. Отрицает… Улыбается. Это он, очевидно, говорит, что его не возьмет даже нейтронная бомба…
Молодец, не знаю, смотрел ли он, как на кострах в котелке булькали похлебки с его членами… Не знаю, думал ли он о смерти, пытался ли перед ее лицом соотнести с чем-либо все выпавшее на его долю, не знаю… Нашли его на берегу пограничники. Опознали по разосланным фото. Спасли. Отправили в лагерь для колымских саморубов. Там он и дождался смерти своего большого друга Сталина и реабилитации.
Бежавшие на краденой моторке урки погибли при перестрелке с пограничным катером. Врачей успел перехватить американский эсминец. Не думаю, что они рассказали заморской публике о своем каннибальстве, каким бы оправданным оно им ни казалось. Жажда жизни, одним словом. Рассказ Джека Лондона под таким названием очень любил Ленин… Кивает папа…
С восстанием же старых большевиков на каторжном руднике «Коммунар» я разделался очень просто. Как прибывший из Москвы эмиссар с неограниченными полномочиями, выступил перед восставшими и сказал так:
– Как вы думаете, граждане, существует или, скажем, теоретически может существовать связь между революцией, провозгласившей своей целью уничтожение всех устоев, и всеобщим аморализмом, который принял такие чудовищные масштабы в политике, экономике, быту и общежитии нашей страны, что партия всерьез задумалась о породивших ее причинах? Существует?
– Нет!… Нет!… Нет!… – хором ответили восставшие.
– Если не существует, то кто виноват в таком факте, как недавний побег, в который трое бандюг, ровесников советской власти, и двое вполне интеллигентных врачей захватили с собой крупного марксиста-ленинца, несгибаемого ортодокса гражданина Понятьева? Кто виноват? Его захватили с собой в качестве «черепахи», чтобы съесть по дороге, а остатки выбросить соболям и волкам к чертовой матери!
Я взял случай крайний и неслыханный, но повсеместное враждебное отношение повально запуганных людей друг к другу, чудом еще не дошедших до людоедства, отвратительное равнодушие временно остающихся на свободе к жертвам произвола, а их миллионы, массовая беззащитность перед лицом очевидной лжи и демагогии и вырождение рабоче-крестьянской профессиональной совести, и многое другое заставили нашу партию, вооруженную марксистским учением причинности явлений, сделать соответствующие выводы, ликвидировать экстремистские тенденции развития общества и государства и твердо встать на рельсы нашей дорогой и любимой в прошлом эво-лю-ци-и, граждане! Ибо анализ дегенеративных явлений нашей двадцатилетней истории неопровержимо признал виновным в них революционный аморализм и некоторых его жрецов типа Ленина, Дзержинского, Троцкого, Бухарина, Рыкова, Каменева, Зиновьева.
Только революция, благодаря которой власть попала в руки уголовников и фанатиков, повинна в том, что, возможно, вот в эту минуту пятеро беглецов, двое из которых абсолютно невинные, но доведенные до ожесточения люди, сидят у костра и облизывают пальчики гражданина Понятьева! В этом нельзя обвинить ни царскую власть, ни помещиков, ни капиталистов, ни церковь, ни мещан, ни разведки капиталистических держав, ни развратное буржуазное искусство. Теория возвращения на рельсы эволюции разрабатывается в настоящее время прибывшими из эмиграции представителями русской традиционной философской мысли…
