Савелий Леонов - Молодость
— Привет героям-партизанам! Урр-ра-а! — кричали возбужденные красноармейцы с отвесных камней.
— …А-а-а-аааа! — доносил ветер ответное ликование. Степан нетерпеливо подошел к мосту. Всматриваясь
в бесформенное нагромождение вагонов, повисших над черной пропастью, ловил обостренным слухом приближающиеся шаги. Навстречу ему, прыгая по исковерканным шпалам, спешил человек. Ближе, ближе — вот уже забелелась в темноте дубленая шуба…
— Николка!
— Братка, ты? — еще сильнее заторопился мальчуган и, подступив вплотную, сказал, не попадая зуб на зуб: — Беда… Настя пропала — Ефимка Бритяк увез!
— Куда увез? Как это случилось? Да говори скорей! — кровь ударила Степану в голову, оглушая, из-под папахи покатились на лицо холодные капли пота.
Николка сбивчиво, впопыхах глотая слова и размахивая длинными рукавами чужой шубы, рассказал о столкновении партизан с казаками в Гагаринской роще, о появлении Ефима Бритяка, который отбил раненую Настю у рассвирепевших донцов и подался с ней иа большак.
— Есть приметы — к Васе Пятиалтынному заезжал! Тулуп, видишь, ему понадобился! А потом — и след простыл.
Больше Степан ни о чем не спрашивал. С минуту он стоял, опустив широкие плечи, придавленный незримой тяжестью… Затем молча, быстрыми шагами вернулся к батальону. Сухо приказал Терехову послать донесение командиру полка. И «летучий обоз» двинулся форсированным маршем в присосенскую долину,
Глава пятьдесят пятая
В ту ночь, когда Степан двинулся с батальоном Терехова от Крутых Обрывов на юг, преследуя врага, кубанцы Безбородко неслись по тылам белых к городу Льгову. Этот важный железнодорожный узел служил Деникину для переброски людских подкреплений и боеприпасов на главном направлении — против Ударной группы, а также в сторону Касторной, где развивал свой блестящий успех прорвавший фронт корпус Буденного.
Снежная буря затрудняла действия червонных казаков но смельчак Безбородко и здесь не сплоховал. Ведь непроглядная темь позволяла скрытно, без огласки, приблизиться к цели. И он скакал и скакал впереди полка, крылатясь в черной бурке, высылал разъезды, на ходу допрашивал пленных, и опять поднимал коня в галоп. На последнем переходе, чтобы окончательно сбить с толку противника, он велел бойцам снять звезды и свернуть знамя, выдавая себя за «волков» Шкуро.
— Хитрость на войне, хлопцы, наикращая подруга, — говорил Безбородко, ухмыляясь сквозь заиндевелые усы. — С нею дедушка Суворов Альпы брал, Чертов мосг перешагивал… А нам ось—рукой подать до Льгова, тилько б чужие очи не бачили!
В районе Олынанки он дал людям и коням короткий отдых, проверил запас патронов и снарядов. Отрядил лучших подрывников с заданием уничтожить мосты и железнодорожные стрелки на подступах к Льгову, чтобы изолировать вражеский гарнизон, и повел отважные сотни в атаку.
Лютовала пурга; ветер кидал белой заметью, ослепляя и пытаясь выбить из седла. Но Безбородко ясно видел, как позади шагают измученные солдаты Ударной группы, проваливаясь в сугробы, как очищает родимый присосенский край от врага Степан Жердев… Вот зачем летят эти сотни, стелются кони, сверкают над папахами клинки!
— Якой бис там стреляе? — возмутился Безбородко, услыхав торопливую пальбу конной батареи, сопровождавшей его полк. — Ой, дурни! Оповестили куркулей, щоб тикать время було!
Действительно, только благодаря этой поспешности батарейцев штаб дроздовской дивизии сумел вскочить на верховых лошадей и паническим бегством спастись от плена. Офицерские же роты не успели построиться, как вокруг засверкали кубанские сабли… Червонные казаки мчались вдоль улиц и переулков, мелькая алыми башлыками и косматыми бурками. То там, то здесь вспыхивали короткие перестрелки, обрываясь предсмертными воплями и тишиной. С привычной удалью всадники брали сложные барьеры городских изгородей, отсекали пути, беглецам, и ветер подхватывал и разносил звуки, похожие на работу лесорубов в кондовой чаше.
Вскоре части белых, что предпринимали контратаки против Ударной группы у Дмитриева и Фатежа, узнали о падении у них в тылу Льгова. Очутившись между двух огней, теряя последнюю надежду выйти живыми из этого дикого сражения, они начали без приказа командования отступать. Сейчас весь смысл бегущей на юг Доброволии сводился к тому, чтобы миновать льговский участок, занятый советскими бойцами. Однако снежная буря заставляла разрозненные подразделения долго блуждать, проклиная российское бездорожье, сбиваться влево или вправо и, по неведению, обстреливать друг друга.
А червонные казаки не теряли времени. Они выскакивали из засад, устроенных в балках и хуторах, встречали полузамерзшие колонны врага в перелесках, сводя последние счеты. Под деревней Костельцево станичники Безбородко изрубили на марше 2-й дроздовский полк, взяли большой обоз, тяжелые орудия и пулеметы.
Фронт ломался, словно мартовский лед, и то самое, что недавно составляло единую мощь завоевателей, теперь дробилось, мельчало и гибло при отступлении на юг. Это была катастрофа. Всего лишь месяц тому назад Деникин угрожал Москве. Его солдаты шли в бой, распевая веселые песни и дымя папиросами. И вот они бегут, охваченные; ужасом; забыв легкие победы, повозки с награбленным добром.
Деникин срочно выехал в Курск, куда нахлынули толпы обезумевшей военщины, и приказал генералу Третьякову формировать из остатков марковской дивизии особый отряд для контрудара. Желая в первую очередь разделаться с красной конницей, он бросил на Льгов бронепоезда, которые открыли ураганный огонь по городу.
Но Безбородко, маскируясь в оврагах, обошел с двумя сотнями казаков бронепоезда и свернул у них в тылу к реке Реут.
— А ну, хлопцы, закладай динамит пид мостяку! — скомандовал он, поглядывая вдоль путей. — Нехай кажуть гоп, ще не перепрыгнув… Мы им туточки добрую панихиду зробим!
Задымился бикфордов шнур, попрятались в складках местности кавалеристы. Земля дрогнула, подбросив к мутному небу ломаные шпалы, гнутые рельсы, певучее крошево щебенки.
Команды бронепоездов с запозданием догадались, что попали в западню. Целый день они, прикрывая огнем ремонтеров, пытались исправить поврежденный мост. Но работа была слишком сложная да еще мешал жестокий обстрел казачьих батарей. С наступлением вечерней, темноты кубанцы взяли бронепоезда в кольцо. Действуя то в пешем, то в конном строю, повели решительную атаку и вынудили противника сдаться.
Тем временем красная пехота успешно продвигалась вперед, забирая села и города. Вот уже взяты Щигры и Тим, бои перенеслись непосредственно в район Курска. Охватывая город с запада и востока, советские войска быстро зажали его в клещи. Контратаки врага не имели успеха. Вскоре на зданиях Курска затрепетали алые флаги освободителей.
Деникин торопил Третьякова с формированием особо го отряда. Разбитые полки чернопогонной дивизий сводились в роты, оснащаясь новым оружием. С прибывших из Новороссийска эшелонов сгружались пушки, танки, броневики. Нет, верховный главнокомандующий Юга России не утратил надежды.
Когда особый отряд принял внушительный вид, Деникин отдал приказ внезапно ударить по городу Тим, зайти в тыл курской группировке красных и нанести ей стремительное поражение. Генерал Третьяков скрытно подошел к позициям 6-й советской дивизии, изготовился и, после шквального артиллерийского налета, кинул в атаку офицерские цепи. Завязался упорный кровопролитный бой. Части 3-й дивизии, не ожидавшие столь яростного натиска, оставили Тим, однако, получив подкрепления, тотчас ворвались в занятый белыми город. Рукопашные схватки на улицах продолжались несколько часов подряд. Скоротечный успех врага не получил задуманного развития. Отряд Третьякова пятился, оставляя квартал за кварталом.
— Хлопцы, Близок час нашего праздника, бо мы скоро позагоняем куркуле й до Черного моря, — говорил Безбородко, ведя своих кубанцев наперерез отступающим чернопогонникам. — Слыхали, комкор Буденный размордовал Шкуро и Мамонтова с их хвалеными корпусами, а зараз идет нам подсоблять! С Петрограда сообщают — побили Юденича! То ж богата радость, хлопцы! Тилько ще держите ухо чутким, око зорким, клинок вострым!
Глава пятьдесят шестая
В разгроме отряда Третьякова, на которого Деникин возлагал столь большие надежды, должен был участвовать и полк Семенихииа. По плану советского командования семенихинцам надлежало обойти с востока город Тим, где кипела битва, и молниеносным фланговым ударом завершить ликвидацию вражеской авантюры.
С получением оперативного приказа основные силы полка двигались всю ночь, едва поспевая за головным батальоном Терехова. Пурга не унималась. Люди и кони тонули в снегу.
Только под утро ветер утих. Однако сверху продолжало трусить то мелкой крупой, то ажурно-легкой порошей или хлопьями мокрой липучки.
