Осенние дали - Виктор Федорович Авдеев
— Отлично. Давайте посмотрим ваше земляное полотно.
И Камынин, еще раз бросив взгляд на шалаши (не покажется ли там Варя?), медленно пошел по насыпи, внимательно, с интересом осматривая работу. За ним тронулся Горбачев, руководители.
— Заготовка материалов идет? — доброжелательно спросил он Молостова.
Техник нравился ему открытым, мужественным лицом, немногословием, настойчивостью в работе, сметкой. С его назначением в Чашу ремонт мостов, дорог там пошел гораздо успешней.
— Слабо. Камнем, например, пользуемся тем, что в зиму заготовили.
— Отчего так?
— Начальник доротдела большинство самосвалов с нашего участка передал шебальцам и оставил…
— Да, мы с жалобой к тебе, товарищ Камынин, — перебила Баздырева техника. — Хвощин неправильно распределяет машины. Кому густо, а кому пусто. То ли у него есть свои районы-любимчики? Вот тут как хочешь, так и соревнуйся с пореченцами.
Все посмотрели на Горбачева: машинно-дорожный парк был в его ведении. Он пожал плечами.
— Мне как прикажут. Тут головы есть поважнее моей.
Дистанция была квашинская, вмешиваться в распоряжения Николая Спиридоновича Камынину не хотелось.
— Думаю, ваш хозяин имеет свой план. При встрече с ним поговорю. Я сам заметил, что работа на участках вашей дистанции идет хоть и хорошо… но неровно. Отдельные районы вырвались, а вот такие, как ваш, завязли.
Когда все вновь вернулись к лагерю, Камынин наконец увидел жену. Веселая и счастливая, она быстро шла от шалашей. Варвара Михайловна была в светлом штапельном платье и в желтых сандалетах на босу ногу. От быстрого движения ее пышные, подвитые волосы отлетали назад, открывая чуть гордое, прелестное лицо. «Какая Варенька у меня хорошая», — подумал Камынин. Через плечо у жены висела сумка с медикаментами, на рукаве был пришит алый крестик. Видно, она несколько кокетничала этим.
— Вот и твоя, — сказала Баздырева начальнику строительства, тоже, видимо, любуясь своей фельдшерицей. — Славная она у тебя бабочка. Больных мало, так она помогает нам на трассе: глину носит, работает на камнедробилке.
Прямо с ходу, при всех, Варвара Михайловна обняла мужа и поцеловала. Глаза ее сияли и казались янтарными, над верхней, по-детски припухлой губой блестели капельки пота, щеки смугло разрумянились. Камынин не ожидал такой встречи и обрадовался; он покраснел, полуиспуганно поглядел на окружающих. И его вдруг поразило выражение лица Молостова: чуть побледнев, жадно приоткрыв рот, техник словно затаил дыхание, и особенно стало заметно, какие сумрачные и темные у него глаза. В следующую же секунду Камынин забыл о нем.
Все, словно по уговору, замолчали.
— Сейчас только приехал, Андрюша? — спросила Варвара Михайловна. — А я осматривала сансостояние кухни, мне повариха и говорит: ваш муж приехал. Надолго?
— Вот обошли с Горбачевым трассу, поговорили с командирами строительства о текущих потребностях. Отсюда поедем на следующий участок, затем еще на следующий и обратно в Моданск проводить летучку.
— А со мной не побудешь?
— Разве мы сейчас не вместе? — улыбнулся Андрей Ильич.
— Это ты называешь «вместе»? — с неподдельной искренностью удивилась Варвара Михайловна. И, решительным движением откинув со лба прядь волос, сказала: — Ну нет. Неделю пропадало мое красное солнышко — и нате вам. Ты мне должен рассказать о Васятке, о доме… да и вообще я хочу побыть с тобой. Пусть что хотят делают твои командиры, весь областной штаб, а я тебя забираю на полчаса — и все.
И она крепко взяла мужа под руку. Андрей Ильич отчаянно показывал ей глазами на людей; что ты, мол, ведь я на работе, вокруг народ. Варвара Михайловна непонимающе оглянулась на улыбающиеся лица руководителей участка и вдруг смутилась, растерянно, по-детски прошептала:
— Подумаешь. Будто здесь не знают, что мы не чужие!
— Правильно, Михайловна, — сказал ей Горбачев и засмеялся.
— Молодец, фельдшеричка, — одобрила и Баздырева. — Это по-нашему, по-русски. Я, грешница, аж позавидовала, как вы поцеловались. А кому не нравится, пускай отворачивается. Получше, Варя, получше пробери своего мужика: что, в самом деле, навещает редко? Они всегда так: на жен ноль внимания, а когда мы найдем другого, поласковее, — сразу на дыбки. Ох, заболталась я с вами, пойти посмотреть, как там мои колхознички шнур натянули.
За Баздыревой направились Горбачев, десятник. Последним, словно сделав над собой усилие и поняв, что дольше мешать супругам неприлично, отошел к экскаватору и Молостов.
— Видишь, что ты наделала? — смеясь, сказал жене Андрей Ильич и слегка кивнул им вслед.
Варвара Михайловна вдруг капризно надула губы.
— Может, и ты хочешь с ними? Нет? То-то же, Андрюшка. Тогда идем, я покажу тебе, как устроилась.
И Варвара Михайловна почти бегом потащила мужа в лагерь.
Она очень соскучилась по дому и хотела узнать, здоров ли сын, что говорят знакомые о ее работе на трассе. Не звонила ль больничная подруга медсестра? Затем ей надо было дать Андрею ряд поручений: у нее кончилась зубная паста, она забыла взять в комоде сиреневую блузку, начатую книгу. И наконец, за эту неделю разлуки Варвара Михайловна со страхом почувствовала: с ней творится что-то непонятное. Куда бы она ни пошла, возле оказывался Молостов. Варвара Михайловна старалась меньше бывать с ним вместе, реже видеться — и ловила себя на том, что думает о нем. Она тщательно следила за своим туалетом, объясняя это тем, что в любой час может «нагрянуть Андрюшка», сердилась, что его все нет, и жила в полной раздвоенности. И, увидев мужа, «законную любовь», потянулась к нему всем существом: теперь все восстановится и она обретет прежний покой.
— Пришли, Андрюша. Это мой отель, — озорно шепнула Варвара Михайловна, показав на шалаш. — Сейчас я тебя и расцелую же. Ты соскучился по мне?
— Очень.
Они вошли в шалаш и сразу, в зеленоватой полутьме, пронизанной редкими солнечными иглами, увидели согнутую фигуру.
— Кто здесь? — спросила Варвара Михайловна, не в силах сдержать разочарования.
— Свои, — девичьим голосом через плечо ответила фигура. Она со стуком закрыла чемодан и повернулась. — Тапочку порвала на камнях, забежала переобуться.
— Маря, ты? Вот хорошо, я думала — Забавина. Познакомься с моим мужем. Это, Андрюша, бригадир нашей молодежной бригады, Маря Яушева.
Очевидно, девушка не ожидала увидеть в шалаше чужого человека, да еще начальника строительства, и смутилась. Она была босиком и в руках у груди держала ботинки на резиновой подметке. Возможно, оттого, что свет из леса проникал скупо, она показалась Камынину худенькой, как бы еще не сформировавшейся, с тонкой шеей. Странно, что Маря Яушева руководила целой бригадой. Рот у нее, правда, большой, упрямый, глаза огромные, черные, застенчиво-диковатые. Значит, есть внутренняя сила?
— Мне на трассе вас очень
