Владимир Востоков - Ошибка резидента
Марков посмотрел на Павла, тот сменил пленку в проекторе.
– Дальнейшее поведение Уткина подтверждает, что в его задачу совершенно не входило действовать скрытно. Сейчас вы увидите это, Петр Иванович. И опять обратите внимание на радиоприемник.
Павел снова включил аппарат. Эта пленка была длиннее. Она показывала Уткина в Москве на вокзале, входящим в вагон, выходящим из вагона. На экране двигался здоровый, довольный жизнью человек, кажется, не помышлявший ни о чем, кроме предстоящего отдыха. С ним всегда была «Спидола» – или в руке, или на ремешке через плечо.
Марков комментировал:
– Уткин приехал в Батуми двенадцатого мая. Нам было известно, что семнадцатого туда прибывает круизный теплоход «Олимпик».
На экране шли кадры, снятые у дома, где жил Уткин.
– Остановите, – сказал Марков Павлу. Кадр показывал парадное, куда входил Уткин, сидящих на скамейке стариков и кусок тротуара, по которому шли прохожие – их было много. – Дом большой, стоит на бойком месте, – продолжал Марков. – Говорю не в оправдание, Петр Иванович, но это существенно.
– А в чем вы должны оправдываться? – спросил Лукин.
– Скоро поймете. Синицын, зарядите пленку за семнадцатое мая.
Павел еще плохо освоил киноаппаратуру, поэтому менял пленку довольно долго.
Марков объяснял:
– Мы, конечно, считали, что Уткин ждет «Олимпик», чтобы встретить кого-то. Исходя из того, что он демонстративно пренебрегает элементарной конспирацией, следовало предположить, что тот, кого он встретит, будет лишь фигурой для отвода глаз. Иначе вся эта игра в открытую не имеет никакого смысла. Но именно на этом мы и просчитались. Началось с того, что Уткин безвыходно засел дома. Он только раз посетил порт, чтобы посмотреть, где швартуются суда. Такая резкая перемена в поведении сбивала с толку и заставляла усомниться в правильности прежних выводов. Может быть, мы напрасно считали, что Уткин умышленно все делает напоказ? – Марков обернулся к Павлу: – У вас готово?
– Да.
– Впрочем, погодите. – Марков протянул генералу фотокарточки, на которых был изображен Брокман. – Прислал Михаил Тульев, снимки сделаны в Швейцарии, на курорте Гштаад. Это Брокман – агент, которого с участием Тульева готовили к засылке.
Дав генералу разглядеть снимки, Марков сказал Павлу:
– Пускайте.
Минут пять они смотрели, как Уткин вышел из дому, пришел на морской вокзал, как с трапа сходят туристы. Затем в кадре появился Брокман, затем Уткин и Брокман встретились и Уткин передал Брокману «Спидолу».
– Стоп, – сказал Марков на крупном плане и обратился к генералу: – Скажите, Петр Иванович, этот турист похож на Брокмана?
– Безусловно, похож, – сказал Лукин.
– Но это не Брокман.
– Это уже в оправдание? – спросил Лукин.
– Я должен обратить ваше внимание, что разведцентр в этой операции все построил на отвлекающих маневрах. Итальянец, Алексей Дмитриев, Уткин – все это для того, чтобы увести нас в другую сторону. Наконец, подмена Брокмана. Не менее важна «Спидола». Эти два отвлекающих фактора сработали как магнит, притянули к себе. Ведь мы знали о Брокмане, ждали именно его. Человек, которого они подобрали, не абсолютный двойник Брокмана, но это быстро разберешь, если поставить рядышком живых или их портреты, а идентифицировать живого человека, которого прежде не видел, по фотопортрету – дело не такое простое, как кажется. Ну и «Спидола», конечно, сильно все усложнила. Уткину все-таки удалось сыграть отвлекающую роль.
– Вы в третий раз говорите о «Спидоле», – сказал Лукин.
– Сейчас объясню. Это рация, и она лежала в тайнике на Златоустовской улице, в доме номер двадцать семь, в том городе, где жил Уткин. Он взял ее оттуда, но выходил в эфир только один раз, незадолго до поездки к жене Тульева. И больше не расставался с нею. «Спидола» была особой его приметой, яркой меткой. К тому же Уткин и в Батуми выходил в эфир. Вы только что видели пленку – «Спидолу» Уткин передал человеку, которого мы принимали за Брокмана. У нас не было сомнений, что это именно та «Спидола». Уткин много лет прожил на виду, и никто не видел, чтобы он покупал какой-нибудь радиоприемник, а уж «Спидолу»-то обязательно бы заметили.
– А она тоже подменена?
– Нетрудно сообразить: с настоящей «Спидолой» ушел настоящий Брокман, – сказал Лукин.
– Вот именно. На то, чтобы добраться до морского вокзала и потом вернуться с мнимым Брокманом домой, Уткину потребовался час с небольшим. За это время в его комнате успел побывать настоящий Брокман. Он и взял рацию. За домом велось наблюдение. За этот же час в парадное и из парадного вошло и вышло более двадцати человек. Брокман изменил внешность, на свою фотографию был не похож. Стрижка совсем другая. Приклеил усы. Все происходило слишком скоротечно. С «Олимпика» сходили группами. Брокман был в третьей.
– Когда же обнаружились подмены? – спросил Лукин.
Вместо ответа Марков попросил Павла пустить пленку. Это был момент возвращения мнимого Брокмана и Уткина на теплоход. Они подошли к трапу, предъявили пограничникам пропуска и поднялись по трапу. У квази-Брокмана на ремешке через плечо висела «Спидола».
– Когда они ушли из квартиры, был разговор с хозяйкой, – сказал Марков. – Она сообщила, что в отсутствие квартиранта заходил его друг Володя, но пробыл всего несколько минут. В комнате Уткина осталось кое-что из его вещей.
– А настоящий Брокман так и ушел?
– Да. Но мы нашли его след. До Тбилиси он ехал сначала на попутной легковой, потом на грузовике. Оба водителя опознали своего пассажира по фотоснимкам. Далее, мы нашли проводницу вагона, в котором ехал Брокман. Он приехал в Москву. Активный розыск был начат с восемнадцатого мая, но в Москве, конечно, он проскочить успел. Правда, мы знали, что из Москвы на дальних поездах и на самолетах Брокман не уезжал. Автомобильный транспорт тоже был под контролем. Обнаружен он двадцать восьмого мая. Как вы знаете, это произошло в связи с делом Кутепова, о котором я вам докладывал. Выход на Брокмана сделан, так сказать, с другого конца, и это ускорило поиск.
– Значит, у нас все-таки есть одно «белое пятно», – подытожив изложенное Марковым, сказал Лукин.
– Да, десять дней, которые прожил Брокман бесконтрольно в доме Стачевской.
– И эта пресловутая «Спидола» у него? – спросил Лукин.
Впервые подал голос Павел Синицын:
– Нет, Петр Иванович, она уже у нас. – Он открыл чемоданчик, вынул рацию.
– Конфисковали, значит?
– Изъяли, Петр Иванович, – сказал Марков. – Иного выхода не было. Требовалось лишить его радиосвязи, чтобы действовал контактным способом. Радиокод они сменили, расшифровать пока не удалось.
– А как удалось со «Спидолой»?
– Мы попросили завхоза редакции, в которой подрабатывает Стачевская, навестить ее дом, и он сказал, что видел «Спидолу». После этого решено было рацию изъять. А потом лейтенант Ковалева и старший лейтенант Жаров организовали все довольно удачно.
– Рискованно, – подумав, сказал Лукин. – У него наверняка зародились подозрения. Доложит в центр, там сообразят, что бумаги Нестерова – бутафория.
– Не могут они поверить, что мы сначала столько усилий положили ради этой бутафории, а потом одним вопиюще неуклюжим ходом испортили себе всю комбинацию.
– Грубовато, конечно, но, пожалуй, в этом-то и соль, а?
– Должно сработать, – убежденно сказал Марков.
– Будем надеяться. Мне вот что не совсем ясно, Владимир Гаврилович. Зачем Кутепов эту девушку убить хотел?
– Ну, во-первых, он ее боялся. Вербовал – отказалась. Приезжает итальянец – все раскрывается. Во-вторых, ее смерть должна была произвести весьма сильное впечатление на Галину Нестерову. Цепочка понятная. Нестеров очень любит свою дочь. Представьте, если отцу скажут: или помогайте нам, или с вашей дочкой случится то же, что и с ее подругой.
– Вы полагаете, Нестерова в покое не оставят?
– Одной поездкой Брокмана дело может и не ограничиться. Кутепов на допросе, например, заявил, что ему велели подготовить подруг к встрече с каким-то племянником. Наверное, имелся в виду Брокман. Мамочка Галины Нестеровой тоже оскоромилась – ей дорогой перстень Кутепов продал за бесценок.
– У Брокмана, считаете, других задач нет?
– Мы не все знаем, Петр Иванович, – ответил Марков совершенно теми же словами, которые произнес однажды в разговоре с Павлом. – Пока не все. – Он посмотрел на часы. – Но буквально в эти самые минуты выяснится одно дело… Появился ходок из-за рубежа.
– К Брокману?
– Да. Но разрешите, Петр Иванович, покончить сначала с тем, что уже есть. Сейчас мы покажем вам, к кому обратился Брокман, когда остался без «Спидолы».
Павел успел освоиться с проектором и теперь исполнял обязанности киномеханика хорошо.
На экране возникла площадь Маяковского. Затем в кадр вошла Линда Николаевна. Она набирает номер в будке телефона-автомата. Идет по Первой Брестской. Достает из сумочки сигаретную коробку, роняет ее на землю посреди пустыря. А вот и автомобиль с дипломатическим номером. Мужчина приятной наружности с таксой на руках поднимается из-за руля, гуляет с таксой по пустырю, наклоняется, подбирает коробочку. И уезжает.
