Вера Солнцева - Заря над Уссури
Сергей Петрович встретил своих учеников приветливо. Расспросил подробно обо всем, что творилось на селе, и молвил:
— Валерия нам уже подробно изложила. Она опередила вас, ребята. Уже с час, как пришла. Тоже не могла усидеть дома. Помощники вы мои славные… А что такое случилось на площади, не знаете?
Пареньки, конфузясь, рассказали, как они сговорились идти вечером на площадь, чтобы снять с веревок тела повешенных, и как на всякий случай захватили с собой гранаты, украденные еще летом у японцев. Когда калмыковцы стали глумиться над телами повешенных, ребята не сдержались и бросили во врагов гранаты.
— Вот оно что?! — уважительно посматривая на них, произнес Сергей Петрович. — Доброе дело сделали, а доброе дело — навек. Да у вас, я вижу, орлиные крылышки подрастают! Кто уничтожил хоть одного врага отчизны — прожил не даром! Молодцы, ребята! Врага никогда не следует прощать. А как вы думаете, попали в них?
— Кажись, попали! — неуверенно ответил Димка. — Кричали они там здорово! Мы в них бросили, а сами драла с площади. Поймают — головы поотрывают…
— Правильно сделали: они бы вас не помиловали. И не только вас, а и ваши семьи. Воевать надо с умением, не стыдно временно и отступать, лишь бы добиться победы. Зачем же вы сюда пришли?
— Дяде Семену рассказать, — единым духом выпалил Димка, — пущай он за деда Никанора отплотит! Жалко деденьку… — неожиданно для себя заплакал парнишка: сдал после пережитого напряжения.
Следом за ним зашмыгал носом и Борька.
— Жалко, конечно, ребята! Бесценный старик был, — серьезно ответил учитель, делая вид, что не видит их слез.
В землянку спустился Семен Бессмертный. Он поздоровался с ребятами и обратился к Лебедеву:
— Явился по вашему вызову, товарищ командир.
— Вот ребята пришли, Семен Никанорович! Подтверждают все, что нам сообщила Валерия. Я не возражаю, чтобы вы отобрали несколько человек из отряда и попытались нагнать отряд Верховского. Но, откровенно говоря, считаю, что небольшому количеству людей опасно вступать в стычку с большим и вооруженным отрядом калмыковцев. Нельзя рисковать вашей жизнью и жизнью товарищей. А дать вам большее количество людей я в настоящее время не имею права. Операция, которую мы подготавливаем, требует значительных сил. Распылять отряд невозможно.
На мрачно-угрюмом лице Бессмертного появилось необычное для него выражение замкнутости и обиды.
— Конечно, не заслужил батька мой ничем перед отрядом! Пущай, как всем опостылевший пес, на веревке болтается! — в полной запальчивости сказал он. — Я так полагал, что семейство наше…
— Семен Никанорович! — повелительно прервал его командир отряда. — Ни ваших личных, незаменимых заслуг перед отрядом, ни заслуг Никанора Ильича мы никогда не забудем. Но прошу вас убедительно — поймите, сейчас не время! Я вам не все сказал. Сегодня в отряд приедет товарищ Яницын — договариваться об окончательных сроках предстоящего нам задания. Мы ничего не добьемся погоней, на которой вы так настаиваете. В сегодняшних условиях это бесполезное лихачество, партизанщина! Подумайте хорошенько над моими словами, дорогой Семен! — задушевно продолжал Сергей Петрович, внимательно посматривая на Бессмертного. — И запомните: отец ваш не умер, а живет! Отныне он стал героем народным — воином, бесстрашно встретившим смерть от руки презренного врага, но не сдавшимся, не склонившим головы перед палачами. Над такими людьми, как Никанор Ильич, бессильна смерть…
Бессмертный долго молчал, боролся с собой. Потом мрачно согласился:
— В запале я, Сергей Петрович. Как узнал, что они с батькой моим сделали, готов был не рассуждая один за ними кинуться. Отца, двух братьев, сына они в моей семье убили. Мать в могилу тоже горе свело. Сердце рвется на части, горит! Верховский. Бандюга! Плохо я его тогда, видать, стукнул. Ожил, дьявол. Своими руками на куски разорвал бы вешателя-душегуба! На такого древнего старика руку поднял! Да неужто мы с ним не встретимся на узкой дорожке? Вы правы, товарищ командир, нельзя сейчас на это дело людей отвлекать. Разрешите уйти, Сергей Петрович?
Бессмертный вышел, но через несколько минут вернулся:
— Товарищ командир! Бабка Палага приехала! Прямо со всем скарбом…
Сергей Петрович набросил на себя полушубок. Ребята выскочили за ним следом.
На поляне стояли сани с впряженной в них сивкой-буркой вещей кауркой. Около бабки Палаги, оживленно переговариваясь, толпились партизаны. Заметив Сергея Петровича, старуха тяжело шагнула к нему:
— Принимай имущество, вещи, пищу, Сергей Петрович. Все разыскала после разбойников. Знаешь ты уж про нашу беду? Уехали они от нас утречком, я все собрала — да к вам. Бросили все, а упокойников своих с собой утортали.
— Каких покойников?
— Бонбы в них агромадные кто-то кинул на площади. Четверых на месте уложил. Не пикнули. Над нашими мертвыми-то что они учинили? Над телами надсмеялись, вурдалаки, — это ли не последнее дело? Как хочешь, Сергей Петрович, гони не гони, я от вас не уйду. Не могу я теперь в покое жить, вся как кипятком ошпарена — живого места на мне нет от обиды и скорби. Увидала я сегодня, какую над Никанором Ильичом они издевку сделали, побросала на сани свои манатки — и сюда. Дай мне охолонуть, а если прогонишь, то не стерплю, как тигра на них кинусь! Только не хочется без толку голову сложить… Меня они жить оставили — покаются. Я тебе пригожусь не только кашеварить. Пошлешь куда — на коленях, да доползу, исполню. Я за Никанора и Тимофеича век доживать осталась. Значит, я теперь втройне сильная. На веревку Никанора Ильича вздернули, на веревку! — взвыла, без слез зарыдала Палага.
Семен Бессмертный повернулся и зашагал в тайгу.
Прищурив близорукие глаза, Лебедев внимательно проследил за его уходом, похожим скорее на бегство.
— Оставайся с нами, бабушка Палага! — согласился командир: понял по непреклонному выражению ее лица, что решение принято безоговорочно, никакие доводы не помогут. — Оставайся, родимая.
— Спасибо, Сергей Петрович, — растроганно поблагодарила бабка Палага и бросилась разгружать наполненные доверху сани.
Лебедев возвратился в землянку, накормил Борьку и Димку, напоил их горячим крепким чаем.
— А теперь собирайтесь в путь-дорогу, ребята. Вам здесь оставаться нельзя. В селе следите в оба: если будет что-то важное, из ряда вон выходящее, связывайтесь с нами только через Валерию. И впредь держитесь, — соблюдая, конечно, крайнюю осторожность, — партизанского боевого обычая: чем смог, тем и сбил врага с ног. До свидания, мои орлята. Поручаю вам Валерию. Доставьте ее домой в целости и сохранности. Поторапливайтесь, скоро будет темнеть, не задерживайтесь.
Ребята неохотно оделись и вышли из землянки. Димка, приладив получше лыжи, придирчиво проверил, как сидят лыжи на ногах друга.
— Лерка! А ты как? Без лыж пришла?
— У меня их нет, — сконфуженно ответила она, — я так шагала, дорогой шла. Я здесь несколько раз бывала… еще летом… Лесников приказывал: «Ежели, говорит, какая беда на селе случится, беги ко мне». Я и ходила. Мы с маманей полночи не спали, все о деденьке Никаноре кручинились. А чуть посветлело, она меня проводила за околицу, я сюда пошла.
— Готовы, ребята? — спросил Сергей Петрович и, обернувшись, крикнул выходившему из землянки Бессмертному: — Достал, Семен Никанорович?
— Достал, Сергей Петрович! — ответил Семен. — Хорошие саночки. Только бы нам не попало за них от Лесникова. Заворчит старик: зачем без спросу взяли?
— Ничего! Как-нибудь отговоримся! — добродушно улыбнулся командир.
Взяв из рук Семена веревку от небольших деревянных санок, Сергей Петрович сказал паренькам:
— Димка! Вы с Борисом поедете на лыжах. У Валерии их нет. Повезете ее вдвоем на санках.
— Ура! Идет! Мало я ее катал? Мы, как рысаки, ее до дому доставим! — весело завопил Димка.
— Нет, ребята, вы ей не давайте все время сидеть в санках. Шубенка на ней плохонькая, а мороз к вечеру крепчает. Продрогнет. Вы ее вывезете на твердую дорогу и заставьте пробежаться. Согреется — тогда опять везите. Ну, тронулись в путь.
Через час Сергей Петрович и Семен Бессмертный вывели ребят на широкую санную дорогу и, указав кратчайший путь на Темную речку, простились с ними.
— Да-а! — произнес в раздумье, глядя им вслед, учитель. — Наш народ поставить на колени? Да никогда!
И Семен от этих простых слов командира почувствовал, как поулеглись, поостыли его тревоги и страдание, точившие сердце с момента известия о мученической смерти отца. Он слушал слова Сергея Петровича, и перед ним вставал Дальний Восток, тысячи и тысячи людей, поднимающихся в неудержимом порыве на смертный бой. «Учитель. Один-одинок человек. Ни кола ни двора. А раньше всех встал за Россию, за край наш бороться. Алмаз чистый! Ничего у него нет кроме народа, его горя, его борьбы. Потому люди и чтут свято каждое слово, каждый приказ боевого командира. Идут не оглядываясь: он только на праведное, справедливое дело их поведет…» — думал партизан Бессмертный, поглядывая на спутника, неброского внешне, скромного человека с близорукими глазами.
