Николай Бондаренко - Будни и праздники
Появились высшие военные чины с адъютантами и советниками, и Карл пригласил собравшихся в зал.
В зале я сел на специально отведенное для меня место — за крохотный столик сбоку. Еще один столик заняли две стенографистки. Ри на всякий случай была около меня и успела двумя-тремя словами охарактеризовать почти всех присутствующих.
Высокие представители расположились с двух сторон длинного стола, а карловские клерки сбились в робкую кучку в самом углу зала.
Карл произнес пышную речь. Пока он виртуозно, с большим подъемом читал вступительное слово, я с понятным любопытством приглядывался к вершителям судеб — государства, а может быть, и всей земли. Шутка ли сказать — фирма этого господина строит самолеты, этого — добывает нефть, этого — плавит руду… В сущности, я сейчас видел самых могущественнейших представителей делового мира. Тех, кто поддерживает Карла, и на кого опирается он сам. А ведь самые обыкновенные люди — старые и молодые, толстые и худые, лысые и с модной прической. Одинаковыми у них, пожалуй, были только глаза — цепкие, внимательные, беспокойные. Видят зорко, но прямо не смотрят — никогда не узнаешь, что замышляют руководящие ими мозговые центры… Но вот что поразило больше всего — руки! Если на зеркальном карловском столе проживали два чудовища, то здесь их паслось целое кровожадное стадо.
Начались выступления. По вопросу увеличения оборонной и наступательной мощи вооруженных сил Карл предоставил слово… министру обороны! Да, да, министр обороны тоже участвовал в этом важном заседании. Он резко встал, сверкнул белками глубоко посаженных глаз и стал вдохновенно говорить:
— Если у меня спросят, что я считаю самым главным, самым неотложным, самым престижным для всех нас, я, не задумываясь, отвечу: наше могущество, нашу способность нанести несокрушимый молниеносный удар или отразить коварный выпад противника!
Министр обороны, виртуозно оперируя цифрами, охарактеризовал состояние сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил. Картина получалась внушительная. Но выводы последовали неожиданные: слабость армии очевидна, мощь армии — далеко не мощь, а стало быть, нужно вооружаться и совершенствовать военную технику. Однако все упирается в деньги. Бюджет крайне недостаточно удовлетворяет военные потребности.
— Предвижу возражения! — вдруг возвысил голос министр. — Дескать, уже урезали статьи на социальные нужды, привлекали и другие источники. Но этого, господа, мало! Придется пошевелить мозгами и кое-что сократить еще. Пусть будет меньше больниц, меньше школ — по настоящему здоровые люди не болеют, а тот, кто хочет, получит знания и вне школы. Пусть будет меньше развлечений, меньше книг, но оставить армию без современного вооружения — просто немыслимо!
Министр обороны еще долго высказывался и сумел убедить участников заседания в том, что действительно необходимы дополнительные ассигнования и что следует сократить непроизводительные, малозначащие статьи бюджета.
Под бурные аплодисменты министр сел и поднялся его заместитель — симпатичный генерал, увенчанный коротким ежиком седины. Военная форма так сверкала на нем, как будто он явился на бал-маскарад, а не на серьезную, деловую встречу.
Заместитель министра был краток, тем не менее его цифровые выкладки трудно было опровергнуть, и все единодушно согласились — да, быстрее нужно развертывать новейшую систему ракет, а значит, быстрее начинать их производство.
Дополнительных ассигнований потребовал и стальной король.
Забеспокоился министр космической безопасности и тоже назвал астрономическую цифру требуемой надбавки.
Почтенная публика зашумела: просят слова нефтяные компании, строители самолетов, танков, подводных лодок…
Карл вынужден был подняться.
— Уверяю вас, — авторитетно заявил он, — обиженных не будет. Но давайте наберемся терпения! Уже очень скоро я передам в ваши руки весь земной шар и космос — владейте и благодарите Карла Великого!
Деловой мир горячо зааплодировал. Карл скромно опустился в кресло и, дождавшись тишины, объявил:
— Заседание продолжается! Представитель химического концерна «Брук и К°» хочет поделиться с нами своим мнением.
Химический босс оказался совсем невзрачным — с белесыми бакенбардами и маленькими белесыми глазками. Немного смешон, но все сразу признали: дело свое он знал вдоль и поперек. Он рассказал о новых видах отравляющих веществ. Подумать только: количества почти никакого, а результат — просто фантастический!
Химический босс также попросил финансовой помощи.
— Разумеется, поможем, — бодро отозвался Карл и поднял руку, требуя полной тишины. — А теперь, господа, перед вами выступит лучший мой клерк. Он так просил меня об этом, так умолял, что я не мог отказать. Прошу, мистер Бо!
Бо выбрался из толпы, приблизился к Карлу и повернулся лицом в зал.
— Мы все знаем, — четко начал Бо, — что три года назад была учреждена премия имени Людовика Крома. Кстати, родной брат Людовика Крома, известный банкир, присутствует сегодня здесь, на этом важном заседании! — Бо устремил на господина Крома преданный взгляд и захлопал в ладоши. Карл поддержал его, и все в едином порыве зарукоплескали.
— Премия имени Людовика Крома, — продолжал Бо по знаку Карла, — уже вручена некоторым деятелям науки. Но этой величайшей награды не имеет ни один писатель! А ведь рядом с нами живет и создает бессмертные произведения талантливый литератор. Вы его хорошо знаете — это наш многоуважаемый господин Карл!
Бо зааплодировал, и его немедленно поддержали.
— Разрешите, господа, — продолжал Бо, — считать ваши аплодисменты одобрением кандидатуры господина Карла!
Овации смолкли, и поднялся Карл.
— Спасибо, господа, — произнес он растроганно. — Я не полагал, что мои скромные труды могут иметь столь большой общественный интерес! Спасибо, господин Кром, за доверие и поддержку! Считаю, что не стоит тратить драгоценное время на выступления и подсчет голосов. И так все ясно, дело за протоколом. Впрочем, будем демократичными до конца. Может быть, кто-то желает высказаться против? Пожалуйста!
Желающих не нашлось. Патетически прозвучало заключительное слово растроганного творца, и присутствующие дружно поднялись, чтобы выйти. Но прежде чем покинуть зал, каждый счел нужным лично поздравить господина Карла с присуждением премии. Образовалась внушительная очередь, которую замыкал господин Кром — высокий, сухой, почти лысый старик. Он терпеливо дождался радостной минуты, долго тряс Карлу руку, а потом что-то ему шепнул. Карл нашел глазами меня и поманил пальцем.
— Тот самый Чек, о котором я говорил, — вежливо сказал господину Крому Карл, кивнув на меня. И мне: — Многоуважаемый господин Кром.
— Оч-чень приятно, — сказал старик. Говорил он очень уж тихо.
— Значит, вы имеете честь быть знакомым с моей супругой?
— О, да, — бодро ответил я. — По колледжу.
— И вы, конечно, — господин Кром не спускал с меня ледяных глаз, — хотели бы с Элен увидеться?
— При случае неплохо бы.
— Сделайте одолжение! — восторженно прошуршал господин Кром. — Надеюсь, ваш шеф, — обратился он к Карлу, — отпустит вас на некоторое время?
— Прямо сейчас? — удивился Карл.
— Не люблю откладывать в долгий ящик. — Господин Кром уставился на меня и нетерпеливо переступал с ноги на ногу. — Ну, едем?
— Не могу вам отказать, — развел руками Карл. — Тем более, в такой день. Но Чек непременно должен вернуться. У нас важные дела, протокол. Утром этот документ должен лежать у меня на столе.
Господин Кром заторопился к выходу. Я за ним. Карла сразу же окружили сотрудники, и на глазах Бо я заметил слезы умиления…
Легковая машина быстро доставила нас на улицу Карла Великого, двадцать. С тех пор, как мы покинули зал заседаний, господин Кром не произнес ни слова. Молча, в сопровождении угрюмого слуги, мы прошли в его пятиэтажный особняк.
В вестибюле господин Кром замешкался — куда же меня вести?
— Высоко подниматься не будем, — наконец решил он. — Для такого серьезного свидания сгодится и первый этаж…
Он свернул в коридор налево и плечом толкнул первую же дверь. Старуха, которая находилась здесь, от неожиданности вскрикнула и уронила на пол шитье — кусок серой холстины. В руке остро сверкнула игла.
— Позови-ка, Элен, — распорядился господин Кром. — А сама погуляй. Да не вздумай сказать, что я не один.
— Слушаюсь… — испуганно произнесла старуха и неуклюже заторопилась из комнаты.
Господин Кром показал пальцем на обшарпанный стул.
— Садитесь!
Второй стул он собственноручно перенес от окна к столу, но не сел.
— Я, так и быть, постою, — усмехнулся он.
Комнату, в которой я оказался, судя по всему занимала прислуга. В углу неказисто топорщился ободранный шкаф, в который упиралась узкая железная кровать. Окно затемняла выцветшая занавеска. Все очень напоминало комнату во флигеле на моей «вилле». Кстати, и здесь на столе отсвечивала начищенными боками керосиновая лампа.
