Михаил Алексеев - Большевики
Арон подполз к Федору. Лег на спину, подложив под голову ладони рук. Ему не хотелось спать. Темнота давила на него.
— Федор, а как ты думаешь? Нас сюда не отправятся искать, не захватят сонных? Узнают, что сбежали, и пойдут искать.
Федор в потемках заворочался. Сонно ответил:
— Не раньше, как завтра. Спи, брат.
Но Арон не мог спать до самого рассвета. Он почти всю ночь пролежал на спине, глядя перед собою. Сквозь просветы в листве деревьев, мерцая, потухали и загорались звезды. Проплывали легкие серые облачка, заслонявшие глубокую синеву неба. Где–то неподалеку во тьме свирещал не то какой–то зверь, не то сонная птица.
— Сфрь! Сфрь!
В утренних туманных сумерках громоздилась масса темного леса. На рассвете выпала большая роса. Федор же беззаботно спал, свернувшись клубочком.
* * *В просветах между темной листвой чуть–чуть порозовело небо. Федор проснулся. Лежа, он поежился и мигом вскочил на крепкие ноги.
— Арон, вставай, — крикнул он спящему товарищу. Арон медленно поднялся на локтях. Собрал разбросанное вокруг него оружие, спросил: — В разведку? Не рано ли?
— Не рано. Только ты, Арон, будь поосторожнее. Героизм свой — пока что не проявляй зря.
— Не учи ученого, а то…
— Знаю… Ну, идем.
Они медленно и осторожно пошли к опушке леса.
В открытых местах пригибались и прятались за стволами деревьев, за высоким кустарником.
Опушка оборвалась поросшей боярышником выбоиной. Дальше шла сплошная стена леса. Дороги все не было видно.
— Ночью мы, как видно, пришли из другого конца, — шепнул Федор.
Пошли кустарником. Неожиданно перед ним у самых ног оказался огромный обрывистый овраг. На дне оврага клубился серый туман. Слышался шум падающей воды.
— Да мы на самом деле не туда идем. — Арон вытер рукою пот со лба. — Этого оврага мы как будто вчера ночью не встречали на пути.
— Возьмем–ка правее, — прошептал Федор. — Лишь бы нам выбраться на большую дорогу, а там уж мы найдем направление.
Они пошли направо все с той же осторожностью. Шли утомительно долго. В росистой траве размокли, как тряпки, сапоги. А на дорогу вокруг не было даже намека. Наконец, усталый Федор предложил отдохнуть: — Уже часа три гуляем. Присаживайся.
— Вон, на той поляне, — указал Арон. — Там незаметнее. — Федор согласился, но при этом выругался: — Чорт знает, не везет как; в этом раю — чтобы он пропал — мы даже дорогу потеряли.
Вышли на небольшую поляну, усеянную цветами. Лес стал совсем диким. Ни признака человека не было вокруг. Кругом в высокой густой траве росло много ромашки. Трава местами доходила до пояса и вся горела под солнечными лучами зеленым золотом. Сплошной стеною обступили прогалину лесные великаны. Сучья берез, дубов и сосен переплелись в зеленом хаосе. Трещали кузнечики, сверчки. В листве в кустах звенели и пели на тысячу ладов лесные птицы. Усталые путники присели на траву.
— В экую глушь мы попали! — громко сказал Арон. — Здесь точно лесная пустыня. А не вредно было бы перекусить чего–нибудь.
— Да, не дурно было бы, — согласился с ним Федор.
Вдруг — неизвестно откуда, не то сверху, не то со стороны раздался громкий, басовитый голос:
— Эй, вы, которые там на поляне, — ни с места! Да оружие на траву положите, не то мы вас как зайцев перестреляем. Н–у–у‑у‑у, что ли!
— Падай на траву да отползай к деревьям, — шепнул Арон.
Б–у–х. Бух. Сразу выстрелили в пустоту Арон и Федор. Припав к траве, они стали пятиться к деревьям.
— Ай да стрелки. Вам бы ворон пугать на огороде, — ядовито прокричал все тот же голос. — Да не ползите. Далеко не уползти вам от нас, все одно — наши будете. Ха–ха–ха! Хе–хе! — Завторили баску еще голоса.
— Прячься за деревья, — крикнул Федор. Быстро скрылся за большим дубом. Арон присел у подножья сосны.
— Да не бежите же, дубье, — прокричал все тот же голос. — Все одно — от нас не убегти. Вы у нас все равно, что в плену. Вот что. Давайте–ка лучше потолкуем по–свойски.
— Вы кто такие, храбрецы? — крикнул Федор. — Сами–то как зайцы прячетесь.
— А мы лесовики, — ответил басок. — Мы сами по себе. А вы кем будете? Сказывайте, чтобы знать, кого поймать.
— Мы — государственные служащие.
— Государственные? Хе–хе. Какого такого государству?
— Советского. Вот какого. Оно и у вас, почитай, тоже правительство.
— У нас правительства нету. Мы сами по себе. Вы–то кто же, коммунисты, что ли, будете?
— Да, коммунисты.
С минуту в лесу было молчание. Посвистывали птицы. Трещали кузнечики.
— А вы ж откелева будете? — спросил уже другой, теноровый голос. — Из каких местов? И почему в лесу?
— Мы из Н. бежали от белых бандитов, — ответил Федор. — А вы же кто такие?
— Мы–то — крестьяне. Мы тутошние жители. Деревенские.
— Что же вы в лесу делаете?
— От офицеров спасаемся.
— А не врете? — спросил обрадованный Федор.
— Для че нам врать–то? Вчера ночью из села сбегли.
Обе стороны помолчали. Федор радостно переглядывался с Ароном.
— Вас много? — наконец спросил Арон.
— Оснадцать мужиков.
— А кто из советов с вами есть?
— Председатель есть, — сразу ответило несколько голосов.
— А оружие у вас есть?
— И оружие есть у нас.
Опять помолчали.
— Пусть–ка придет к нам председатель, — крикнул неведомым крестьянам Федор. — Мы ему худа не сделаем, сговоримся, как бы сообща действовать.
С минуту на поляне было тихо. Потом, вправо за деревьями, послышался шум. Из–за большой сосны вышел сухой, козлобородый мужик без шапки и босиком. На нем была грязная холщевая рубашка с раскрытым воротником. Изорванные и заплатанные портки. Мужик шел робко и заметно трусил.
— Иди, иди, не бойся, — подбадривал его Федор, высунувшись из–за дерева. Мужик подошел к ним вплотную.
Юрко бегая впалыми серыми глазами, он с заметной дрожью в голосе спросил:
— Кто вы будете, товарищи? Ваши документы? — Мужик шмыгнул остреньким розовым носом. — Я председатель.
— Многого, братец, захотел, — пошутил Федор. — Документы? Ишь ты какой нашелся.
— Да я что… Да мне что… — залепетал испуганно председатель. — Да мне разве как… Мне ничего. Право слово.
— Ладно уж. Смотри документы. — Федор достал одно из советских удостоверений с гербом и штампом РСФСР. — Вот на.
Арон же показал свой партбилет с фотографической карточкой. Председатель долго разглядывал и карточку и Арона. Потом решил:
— Твоя. Бери. У меня тоже был билет–то. Вчерась порвал. Неожиданно председатель заревел на весь лес благим матом:
— Бра–тцы! Тута св–а–а‑аи. Валяй суд–ы–ы. Жив–ва–а‑а!
Кругом зашумела листва. Федора и Арона окружила толпа босоногих и бородатых крестьян. У иных из бородачей за плечами торчали винтовки. У одного из них вместо пояса шла пулеметная лента.
— Свои. Наши, стало быть? — спрашивал каждый из них у председателя и внимательно разглядывал новых людей.
— Коммунисты. Как же, — отвечал председатель. — И партийный билет, честь честью. Все на своем месте.
Федор пустил в ход все свое искусство. В несколько минут разузнал о крестьянах все.
В село «Стешино» вчера ночью неожиданно приехали 15 вооруженных молодцов. Они стали ходить по дворам. Арестовывали ни в чем неповинный народ. Грабили. Подняли на ноги все село. Но народ молчал. Потом приехал пьяный поручик в погонах, при шпорах. Он начал всеми командовать. Все бы сошло благополучно, если бы не вздумал поручик собственноручно и всенародно заголить животы двум проходящим бабам и одной девке. И это еще было бы ничего, если бы не стал он тут же безобразить с бабами. Тут вступились мужья за жен, но вступились на свою голову. Мужиков связали по рукам и ногам. На их глазах поручик приказал двум своим молодцам изнасиловать баб. Четверо вооруженных держали баб за руки и за ноги, а трое безобразили. Только тут поднялись мужики. Поручика убили и с ним прикончили 10 вооруженных молодцов. Остальные разбежались. Сами же мужики подобрали оружие убитых. Вместе с живностью, семействами, скарбом ночью же бежали из села в лес. Все село звали с собою, да не пошло.
Наконец, все вопросы были заданы друг другу обеими сторонами. Уже некоторое время крестьяне стояли вокруг Арона и Федора. Почесывали животы, затылки. Поглаживали бороды.
Председатель нашел выход из положения.
— Пойдемте–ка, товарищи, в наши лагеря, — сказал он. — А то, может, вам и того — перекусить? А?
Это предложение было всеми принято с удовольствием. «Лагеря» помещались на дне оврага возле лесной речки. В кустах, разраставшихся на дне оврага, с трудом можно было заметить несколько повозок. Возле повозок жались мужичьи семьи.
