Варткес Тевекелян - Гранит не плавится
— Консервы съедим, а хлеб и сахар ребятам отнесём, — предложил я, поняв его мысль.
День складывался для меня удачно. Я узнал, где расположилась белая кавалерия, видел три броневика, о существовании которых наши и не подозревали. Если бы мне удалось подойти к передовым линиям и узнать расположение окопов, укреплений и артиллерийские позиции, я считал бы свою задачу выполненной. Но как подойти?
— Хлеба этого ребятам на один зуб, — сказал я Телёнку, когда мы расправились с консервами. — Давай попробуем ещё достать?
— Давай! — с готовностью согласился он.
Пошли по высохшему руслу ручья. Чем ближе к передовым, тем больше встречалось людей — одиноких солдат, ездовых. Попадались подводы, гружённые продовольствием и боеприпасами. На нас никто не обращал внимания.
Добрались до какого-то лагеря. У сколоченных на скорую руку длинных складских помещений, похожих на железнодорожные пакгаузы, суетились солдаты — грузили и разгружали подводы. Подошли к складу, — к нему только что привезли тёплые, пахучие буханки хлеба.
— Дяденька!.. Мы голодные… дайте хлебца, — начал Телёнок.
На беду, из склада вышел офицер.
— Это ещё что за явление? — крикнул он, указывая на нас.
— Говорят, голодные, — ответил солдат на подводе.
— Гони их в шею! — приказал офицер, повернулся и ушёл.
Солдат подмигнул нам и бросил буханку. Я поймал её на лету и сунул в бездонную торбу Телёнка.
— Пошли, — заторопился он.
Мне очень хотелось ещё побродить в этих местах, подойти как можно ближе к передовой. Но пришлось возвращаться обратно: Телёнок был смышлёным пареньком, — достаточно одной моей неосторожной фразы, чтобы он начал подозревать меня.
Беспризорники кипятили в большой закопчённой кастрюле воду и с нетерпением ждали нашего возвращения. Бугай молча взял у Телёнка хлеб, разделил его на восемь равных частей, достал коробочку с сахарином и дал каждому из нас по таблетке. Два куска сахара он спрятал себе в карман. К моему удивлению, никто не роптал. Мы съели хлеб. Потом из двух жестяных кружек по очереди пили сладкий кипяток.
Атаман встал, потянулся.
— Скучно здесь! — сказал он. — Айда на работу. Запасёмся жратвой на дорогу и — в город… Тюфяк, ты с Гвоздём пошукаешь в деревне, — может, попадётся чего из барахла — полушубки овчинные, шапки-ушанки, сапоги какие. Скоро зима, пригодятся. Да и на толкучке можно загнать, — цену дадут стоящую. Ты, Косой и Артемка промышляйте по части живности: куры, утки, индюшки. Давно мясного не ели!.. Телёнок пойдёт с новичком. Доставайте у солдат побольше хлеба. Соберёмся здесь, как стемнеет, покимаем и — ходу!..
Беспризорники послушно поднялись и разошлись. Ушёл и Бугай со своим напарником. Мы с Телёнком остались вдвоём.
Я был в нерешительности: идти с Телёнком или как-нибудь отделаться от него? Конечно, вдвоём было удобнее. Но пойдёт ли Телёнок, куда я захочу? Вот если бы сагитировать его, но я понимал, что это слишком рискованно. Решил до вечера побыть с ним, а к ночи улизнуть. В моём распоряжении был ещё целый день.
Ходить по местам, где мы побывали утром, не было смысла — нас просто прогнали бы. Это понимал и Телёнок. Он сам предложил выбрать новый маршрут. Мы взяли левее и попали на ту тропинку, по которой я добирался сюда ночью. Вот и Верблюжья гора. У меня от радости забилось сердце. Ещё день — и под той скалой я встречусь со своими!..
Расчёт Овсянникова оправдался полностью. На нас, оборванцев, никто не обращал внимания. Иногда прогоняли, иногда кормили, давали хлеб, сухари и даже сахар. Скучающие от безделья артиллеристы долго расспрашивали: откуда мы, куда путь держим, есть ли у нас родители? Пока Телёнок рассказывал им всякие небылицы, я считал количество стволов.
Орудия были хорошо замаскированы — в тридцати шагах их трудно было отличить от окружающих скал и кустарников. С артиллерийских позиций были видны три ряда окопов, соединённых между собой ходами сообщения.
Моё внимание привлекло одно странное обстоятельство: к передовым позициям беспрерывно подъезжали подводы, гружённые боеприпасами. Обратно они возвращались порожняком. Но ведь ни боёв, ни даже перестрелок не было. Белые к чему-то готовились…
В самый разгар нашей беседы с артиллеристами неожиданно подъехал на коне полковник в сопровождении двух офицеров и солдата. Увидев нас, он остановил коня.
— Где ваш офицер? — спросил он у вытянувшихся перед ним солдат.
— Поручик Никольский уехали в штаб, — ответил высокий артиллерист с двумя нашивками на погонах.
— А эти как попали сюда? — полковник хлыстом указал на нас.
— Сами пришли…
— Разумеется, сами, не с неба же свалились! — Он обратился к сопровождающему его пожилому офицеру: — Видите, капитан, что творится? В двух шагах от передовой свободно разгуливают переодетые большевистские лазутчики, а наши доблестные воины, вместо того чтобы задержать их и немедленно отправить в штаб, делятся с ними пайком… Взять немедленно!
Молодой офицер и солдат спешились, подошли к нам.
— Дяденька, вы зря на нас думаете! Мы мирные!.. Хлебушка собираем на дорогу, — захныкал Телёнок.
— Молчать! — грозно прикрикнул молодой офицер и указал на землянку: — Марш сюда!
— Обыскать и допросить, — сказал полковник по-французски.
Неужели попался? Страха я не чувствовал, — не расстреляют же нас без всяких причин. Но задержать могли, а это хуже всего.
Нас втолкнули в полутёмную, пахнувшую сыростью землянку. Солдат с карабином встал у дверей. Я шепнул Телёнку:
— Не говори, если спросят, что мы встретились недавно. Сюда пришли вместе потому, что слыхали, будто около солдат кормиться легче…
В ответ он хитровато подмигнул нечего, мол, учить, сам знаю. Вошёл офицер.
— Ну-с, господа путешественники, покажите, что у вас есть?
Телёнок молча вытащил из сумки хлеб, сухари, несколько кусков сахара, разложил всё это на столе перед офицером.
— А ещё что?
— Ничего больше нет, — ответил Телёнок.
— Обыскать!
Стоявший у дверей солдат подошёл, пошарил по нашим карманам и протянул офицеру нож Телёнка.
— Больше ничего нет, ваше благородие!
— Рассказывайте по очереди, откуда, куда держите путь, и главное, что делали здесь? Только правду. — Офицер повысил голос. — Предупреждаю, солжёте — расстреляем!
— Из Таганрога я, батька ушёл на фронт, не вернулся… Мамка померла, остался один… Мы вольные, — куда хотим, туда и идём!..
Пока говорил Телёнок, я обдумывал свой ответ.
— Родился в Ростове-на-Дону… Сирота… Знаю, что в Тифлисе живёт брат мамы… Пробираюсь туда, — сказал я, когда офицер обратился ко мне.
— Да… Хорошо выучили урок, отлично!.. А теперь не скажешь ли, почему выбрали для ваших увеселительных прогулок именно прифронтовую полосу, и в частности расположение артиллерии?
— Около солдат кормиться легче, — они добрые, хлеб дают, — сказал я.
— Опытный комиссар вас проинструктировал! Как его фамилия?
— Кого?
— Не понимаешь? Ничего, поставят вас к стенке как большевистских шпионов, тогда поймёте!
— Вы нас не пужайте, господин офицер. Мы давно напужанные. — Телёнок дерзко посмотрел на офицера.
— Молчать! — рявкнул тот и опять обратился ко мне: — Вижу, ты разумный парень. Расскажи мне всю правду. В награду получишь хорошую одежду и двести рублей денег.
— Мне бы хоть пару ботинок, ходить больно, — я показал на свои ноги.
— Дадим тебе настоящие английские ботинки, им сносу нет. Итак, рассказывай.
— О чём, господин офицер?
— Кто вас подослал, с какой целью?
— Я же говорил, мы сами по себе.
— Врёшь!
— Зачем мне врать? Нас никто не предупредил, что сюда нельзя…
— Что ж, раз вы не цените хорошего отношения, чёрт с вами! Отправим в контрразведку, там заговорите, голубчики, заставят, — офицер повернулся и вышел.
Мы с Телёнком переглянулись: первая гроза миновала. Когда совсем стемнело, к нам в землянку вошёл солдат. Он молча зажёг коптилку, поставил на стол два котелка с дымящимися щами, положил большой кусок хлеба и ложки.
— Вот это жизнь! — воскликнул Телёнок. — Как в ресторане, — шамовку доставать не нужно, сами подают! — Он потянул к себе котелок и с жадностью стал хлебать щи.
Мне есть не хотелось. В голову лезли мрачные мысли. Завтра ночью наши придут в назначенное место, будут ждать меня. Не дождавшись, вернутся обратно. Потеряв связь со своими, я надолго застряну у белых. Комиссар решит: «Подвёл нас Ваня, не сумел выполнить задание!..» Убежать? По дороге в контрразведку убегу, решил я. А там будь что будет!.. Голос Телёнка вывел меня из этих размышлений.
— Ты поешь и не бойся! Выкрутимся, вот увидишь…
Я заставил себя проглотить несколько ложек щей и лёг на земляной пол. Телёнок растянулся рядом.
