Борис Четвериков - Котовский. Книга 1. Человек-легенда
А вот группа бойцов во главе с красноармейцем Герасимчуком взяла в плен целую роту белополяков. Никто ему не объяснял, как действовать, сам в решительную минуту совершил этот геройский поступок.
Сказочный храбрец командир полка Николай Криворучко был ранен в бою, но остался в строю и повел полк в битву.
Политрук Мурашев с несколькими бойцами забирает неприятельское орудие. (В бригаде Котовского установка: весь политсостав непосредственно участвует в боях, идет впереди и воодушевляет личным примером.)
Командир Лебеденко скачет со своим эскадроном — все как есть на серых в яблоках конях, и все молодцы на подбор, один к одному, и все не знают страха.
Когда встает вопрос о награждении, кажется, всех бы наградил, о каждом бы рассказал в назидание потомкам! Списки на представление к награде составляли сами котовцы и приносили на подпись командиру. Один раз только вычеркнул Котовский из списка фамилию. Это была Ольга Петровна. Как горячо ни доказывали ему, что она достойна награды, Котовский настоял на своем.
— Я знаю, — сказал он решительно, — Ольга Петровна заслуживает самых высоких наград. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь мог сказать: «Котовский награждает свою жену». Не нужно этого.
Котовский знает каждого в бригаде, как можно знать своего друга. Они пришли сюда по зову совести, по чувству долга. И кого ни возьми, это вылепленные из добротного материала люди. Кучмий! Шинкаренко! Каленчук! О подвигах каждого можно много порассказать.
Костя Гарбар вырос, возмужал, это уже не мальчик, который под огнем подносит патроны. Это пулеметчик, который мчится в тачанке, сея смерть. Был случай, о котором много толковали в бригаде. Костю захватили поляки в плен. Но он не растерялся и не только бежал из плена, но и доставил ценные сведения о противнике.
Или вот красноармеец Максимов. Он собрал тринадцать бойцов и захватил в плен нескольких офицеров. А ведь выглядел таким простачком!
Командир эскадрона Владимир Девятый в войну четырнадцатого года получил четыре георгиевских креста — богатырь, здоровяк! Можно ли выдержать лобовой удар таких, как он, когда они хлынут лавиной, сверкая обнаженными клинками!
Военком Иван Кондратьевич Данилов первым бросается в бой, увлекая за собой бойцов, а в часы затишья всей своей жизнью подает пример, воспитывает в людях сознание долга.
С такими людьми нельзя не побеждать. Каждый действует продуманно, точно, использует малейший промах врага. Устраивают засады, пускают в ход хитрости. А если раздалась команда: «Тачанки! Вперед!» — пулеметчики мчатся во весь опор.
Так они сражаются, эти удивительные люди.
Секретарь партколлектива Первого полка Николай Слива собирает в час передышки партгруппу. Садятся кто где пристроится: на завалинке хаты, а то и прямо на теплой земле, под яблоней.
— Товарищи! — говорит секретарь. — Вы устали, долго я вас занимать не буду. Но хочу вам прочесть «Памятку коммунистов», которую получил сегодня из штаба.
— Послушаем. Перед сном хорошо запоминается.
— Гляди-ка, Иван уже сидя спит.
— Я не сплю. Я думаю, — возражает при общем смехе Герасимчук.
Веет теплый ветерок. Доносится издали складный перебор гармошки. Где-то ржет конь. Над поселком пролетел польский самолет.
Николай Слива внятно, прочувствованно читает, с уважением держа в руке маленькую книжечку-памятку. Он вообще благоговейно относится к печатному слову.
— «Первый пункт. Железная дисциплина в рядах комячейки — залог окончательной победы Красной Армии». Понятно, товарищи? — спрашивает Слива.
— Да ведь мы-то кто? — отзывается Дубчак. — Мы котовцы. Наверное, этот пункт с нас списан.
— Золотые слова! — вставляет свое замечание подошедший Котовский. Залог победы! Читай дальше, Николай. Вот и комиссар посмотрит, как проходит беседа, — добавляет он, увидев приближающегося Жестоканова.
— «Пункт второй. Коммунист, нарушающий партийную дисциплину, тем самым способствует ослаблению общего армейского аппарата и совершает преступление перед трудящимися».
— Ну, это вытекает одно из другого, — говорит Герасимчук.
— Именно! — соглашается Слива. — Ведь на нас народ смотрит!
И с особенным выражением он читает дальше:
— «Пункт третий. Коммунист — верный солдат революции. Коммунистическая партия — первая армия международного пролетариата. Малейшая ошибка или проступок коммуниста больно ударяют по рабочим и крестьянам всех стран. Четвертый пункт. Коммунист, будь начеку! Многочисленные хищники злобно следят из-за угла за твоими победными движениями. Но достаточно тебе поскользнуться в пути, как вся эта хищная свора бросится на тебя…»
Когда вся «Памятка» была прочитана, бойцы-коммунисты разошлись на отдых. До утра. Утром опять идти в бой. А в бой следует идти свежим, собранным.
Коротки летние ночи. Котовский, Жестоканов и Николай Слива еще беседуют некоторое время о предстоящих делах. Когда они наконец желают друг другу приятного сна, на небе уже занимаются зеленоватые предрассветные сполохи.
8
Село Горинка ничем не отличается от многих других украинских сел, с их белыми хатами, пирамидальными тополями и молодыми рощами за околицей.
Ничем не отличается село Горинка. Но сейчас оно приметно тем, что противник оказывает на этом участке сильное сопротивление. Грохочут орудийные залпы, трещит пулемет. С холма, где закрепились котовцы, видны все линии вражеских укреплений.
Дерутся белополяки яростно. Командный состав в плен не сдается. Стреляют друг в друга или кончают самоубийством.
Бои жаркие. Бригада несет большие потери. Выбыло из строя много пулеметчиков.
В конном строю наступать невозможно. Спешились и пошли на окопы противника цепями. Но как только стали спускаться в долину по совершенно открытому месту, поляки начали косить из пулеметов, бить снарядами. Котовцы не выдержали, остановились, залегли.
И как всегда, в решительную минуту появился Котовский. Он скакал галопом на красавце Орлике перед бойцами, спокойный, не изменившийся здесь, под артиллерийским обстрелом, ни одной черточкой, разве что более строгий. Он поправил фуражку, и зазвучал его могучий голос, как призыв трубы:
— Красные орлы! В атаку! Вперед! Котовцы не отступают!
Противник заметил всадника и открыл по нему огонь. Видя, что оробели бойцы, Котовский помчался по цветущему полю, как будто это была прогулка, как будто бы и не разрывались снаряды и не взлетали вырванные с корнем кустарники и черные комья земли.
И тогда не могли удержаться, встали бойцы и бросились в атаку. На правом фланге завязался рукопашный бой, и дрогнули белополяки. Но в это время замешкался Второй полк, где ранило военкома. Противник оправился от смятения и открыл ураганный огонь по наступающим.
— Товарищ командир, не дело тут оставаться, — подъехал к Котовскому Ульрих.
Грохнул выстрел. Снаряд разорвался совсем близко.
— Подтянуть сюда конную батарею! — распорядился Котовский, стряхивая с колен комья земли. — Я их угощу прямой наводкой!
Раздался новый взрыв.
Сначала ничего не было видно в клубах горького дыма. Затем все увидели, что командир лежит на земле.
— Убит!.. — пронеслось по рядам бойцов.
Но Котовский поднялся, заставил встать коня и даже вскочил в седло. Тут силы оставили его, и он снова свалился.
Тогда без всякой команды, не обращая внимания на огонь противника, котовцы выпрямились во весь рост и пошли… Пошли несокрушимой лавиной.
9
Раненых в этот день было много, везли и везли. Ольга Петровна еле успевала делать перевязки. И вот она случайно услышала обрывок разговора. Это бойцы толковали между собой.
— Нам-то тут хорошо, а как-то там командир…
Ольга Петровна насторожилась, а бойцы зашикали друг на друга. Тогда Ольга Петровна стала настойчиво спрашивать, а у самой сердце захолонуло, и самые мрачные предположения возникли в мыслях.
Наконец кто-то из бойцов, с трудом выговаривая слова, сообщил:
— Говорят, контузило его.
— А почему же мне ничего не скажут?
— Жалеют, вот и не говорят.
Ольга Петровна выяснила, что Котовский контужен еще днем, а сейчас уже стемнело и прошло столько времени… И хотя вряд ли кто решился бы в такую непроглядную темень, хоть глаз выколи, ехать бог весть куда по невылазной грязи, по бездорожью, но кучер, который постоянно возил Ольгу Петровну, суровый, угрюмый мадьяр по фамилии Сыч, ни слова не возразил. Запряг коней. Взял с собой пук соломы, спички. И вот уже загремела таратайка, ныряя в ухабах и разбрызгивая грязь.
Сверкали молнии, в отдалении раскатывался гром. Казалось еще темней от того, что в степи полыхали пожары: горели хутора.
Что это темное движется навстречу? Раненого везут. Ольга Петровна сходит с повозки. Грязь по колено. Это коновод Васька, упавший рядом с комбригом.
