Мечты сбываются - Лев Маркович Вайсенберг
Хитрый, коварный Хабибулла!
Ему ли было забыть, что Баджи — свидетель многих его грязных дел и грехов? Ему ли было не признать в ней старого врага, не понимать, что теперь, когда он работает с ней бок о бок, необходимо во что бы то ни стало замирить ее, добиться, если не дружественных, то хотя бы не враждебных отношений?
Как достичь этого? Притворным добрым отношением к Баджи? Но у нее хватит ума понять, что этим он предлагает ей сделку, а на это она не пойдет. В свое время, находясь у власти, он предлагал ее братцу в обоюдных интересах, полюбовно миром покончить с враждой. И что ж из этого получилось? «Не может быть мира между мной и тобой, между рабочим народом и вами, мусаватистами!», — ответил тогда ее братец. Нет, эту парочку, сестрицу и братца, не так-то просто подкупить и замирить! К таким святошам нужен особый, более тонкий подход.
Хабибулла вспомнил, как лет десять назад, будучи арестован, он был вызван на допрос. Он был слегка простужен, его знобило, и он попросил следователя закрыть окно. Тому пришлось встать на подоконник и приложить усилия, чтоб сладить с неисправной фрамугой. Было ли дальнейшее в действительности или явилось плодом фантазии Хабибуллы? Так или иначе, он почувствовал, что следователь стал относиться к нему мягче. И Хабибулла сделал вывод — возможно, скороспелый, — что стоит побудить человека сделать тебе добро, как этот человек — конечно, в меру возможностей — будет продолжать идти по тому же пути. Удачный для Хабибуллы исход дела укрепил его в этом мнении. А когда Хабибулла вышел на свободу и поделился своим открытием с тестем, тот, казалось, нимало не удивившись, поддакнул: «Это все равно как у нас в торговле: кто уже вложил в дело рубль, тот вложит и второй!»
— Ты, Баджи, именно ты должна мне помочь! — в волнении, захлебываясь слезами, твердил теперь Хабибулла. — Я знаю, ты в последнее время сдружилась с Фатьмой, знаю, кто повлиял, чтоб она сбросила чадру, знаю, какую роль ты сыграла в нашем разводе, — я все знаю!.. — Он сделал успокаивающий жест рукой: — Не тревожься, я на тебя не сержусь: эту дуру Фатьму любой человек может на что угодно подбить… Но согласись: ведь отчасти и ты виной тому, что я теперь лишен семьи, детей и что они, несчастные, лишены отца… Увы, это так! Вот почему я и решаюсь обратиться именно к тебе: прошу тебя, Баджи, воздействуй на Фатьму, чтоб она — ради наших детей — не становилась бы моим врагом, не гнала бы меня от них и от себя самой… Прошу тебя!
Казалось, он говорил искренне. Была какая-то полуправда в его словах.
Но Баджи не спешила идти Хабибулле навстречу. Так ли обстоит дело, как он это изображает? Так ли уж сильно страдает он без своих детей и так ли уж необходимо им общение с таким отцом? Так ли стремится он сохранить любовь своих детей и так ли беспомощен, что нуждается в ее, Баджи, поддержке? Быть может, он, по обыкновению, прикидывается, лжет, задавшись какой-то неведомой ей целью?
А вместе с тем Баджи чувствовала себя смущенной, пожалуй, даже виноватой. Не слишком ли много взяла она на себя, подбив Фатьму на развод? Не лежит ли на ней ответственность за то, что она разлучила жену с мужем, лишила малышей отца, а самого отца — пусть плохого, недостойного, но все же отца — родных детей? И теперь, после всего, что услышала она от Хабибуллы, не следует ли ей, в самом деле, повлиять на Фатьму, попытаться восстановить семью?
Хитрый, коварный Хабибулла!
Обратив темные стекла очков к Баджи, он терпеливо выжидал ответа.
— Так, значит, поможешь? — спросил он, почувствовав, что тронул сердце Баджи.
О, если б могла Баджи прочесть правду в его глазах, скрытых за темными стеклами очков!
— Я поговорю с Фатьмой, — ответила она…
Разговор с Фатьмой был коротким.
Лишь на одно мгновение задумалась, заколебалась Фатьма… Отец ее детей? Может быть, в самом деле, пойти на уступки? Но, вспомнив злое лицо, брезгливую усмешку Хабибуллы и то чужое, враждебное, что пролегло между ним и его детьми, она тут же опомнилась:
— Нет, Баджи, нет!
— Обдумай, Фатьма, хорошенько.
— Слишком поздно, назад нет пути!..
Баджи передала Хабибулле решение Фатьмы. Он с печалью в голосе сказал:
— Мы сделали все, что могли. Не наша в том вина, что Фатьма не хочет прислушаться к голосу разума, к зову сердца. Пусть это останется на ее совести!
И он безнадежно развел руками.
В душе, однако, Хабибулла был удовлетворен исходом дела. Он вовсе не думал вновь сближаться с нелюбимой, презираемой, опостылевшей ему Фатьмой. Аллах избави! А затея впутать Баджи в его отношения с Фатьмой, заставить Баджи стать его союзницей, конечно, сыграет свою роль. Да, правильно он поступил, начав всю эту болтовню насчет страданий отца и детей.
Оставшись наедине, Хабибулла самодовольно ухмыльнулся: истинно умный человек в любых условиях не пропадет!
АГИТБРИГАДА
Подумать, чего только не творят кулаки, сельские муллы и кочи, стремясь помешать работе ненавистных им колхозов!
В одном селении подожгли здание правления колхоза, в другом разрушили дамбу на берегу реки Куры и затопили большой участок колхозной земли. Кулацкие банды то и дело нападают на колхозников, грабят их, а в одном из селений зверски убили активиста, члена АзЦИКа.
Враги колхозного строя орудуют не только силой, но и хитростью. В Шамхорском районе, например, с целью отвлечь крестьян от весеннего сева хлопка на колхозных полях, они распустили слух, что найдена могила святого имама Али, чудесным образом исцеляющая любые телесные недуги, и толпы легковерных крестьян устремились туда, бросив работу.
Об этой злой вражеской затее сообщает сейчас радио; его слушает группа актеров, сидящих на скамейке в театральном дворике, в ожидании начала репетиции.
— Вот ослы деревенские! — во весь голос восклицает Чингиз. —
