Владимир Востоков - Ошибка резидента
Все это имело немаловажное значение для характеристики личности Пьетро Маттинелли. Но еще большее значение придавал майор Семенов тому, как поведет он себя в этот приезд.
Пьетро должен пробыть в городе всего четыре дня. Цель его командировки – окончательно урегулировать вопрос о мелких несоответствиях с первоначальным проектом, которые выявились за истекший год. Итальянская фирма, заботясь о своей высокой марке, настояла на скрупулезно точном исполнении заказа, и вот именно ради этого и прибывает инженер Маттинелли.
Он прилетел из Москвы рейсом в четырнадцать двадцать. Встретил его тот самый инженер, с которым они подружились и которому Пьетро писал письма. Они обнялись и похлопали друг друга по спине. Потом, оживленно разговаривая, дождались выдачи багажа, взяли каждый по чемодану и вышли на площадку, где их ждала комбинатская машина.
Для Пьетро был заказан номер в той же гостинице «Москва», где он прожил целый год, этажом ниже. Товарищ думал, что он захочет сразу устроиться и отдохнуть, но Пьетро попросил прежде всего подвезти его к универмагу. Оставив в машине недоумевающего провожатого, Пьетро скрылся за вращающимися дверями.
По лестнице он взбежал, прыгая через две ступеньки. Но порыв его иссяк, едва он увидел за прилавком секции грампластинок не ту, которую жаждал увидеть:
– Скажите, пожалуйста, Светлана Сухова… – начал он растерянно, и девушка, уменьшив звук поворотом ручки на проигрывателе, крутившем «Лайлу» в исполнении Тома Джонса, не дала ему договорить:
– Она не работает.
– Простите, только сегодня или…
– Пройдите к директору. Я не в курсе.
Она двумя движениями руки – сначала вниз, потом вправо – показала, как пройти к директору. Пьетро сбежал по лестнице.
Директор, необъятно полная женщина с миловидным лицом и мужским голосом, сначала пожелала узнать, кто такой Пьетро, а уж потом сказала, что Сухова очень больна и лежит в больнице. Ни адреса больницы, ни домашнего адреса Светланы она ему не дала.
Из универмага в машину Пьетро вернулся как с похорон. Друг не понимал, откуда взялись эти тучи на челе веселого еще десять минут назад итальянца, возбужденно вопрошавшего: «А помнишь?» – и звонко хохотавшего по всякому поводу. Догадаться, правда, было нетрудно, однако друг тактично не заметил ничего. Донеся чемоданы до номера, он простился с Пьетро, сказав, что на комбинате его ждут завтра утром. Машина будет в девять у подъезда.
По пути в гостиницу «Москва» майору Семенову вспомнилось прочитанное у Юрия Олеши выражение – оскомина души. Сначала он недоумевал: почему бы вдруг? Но скоро понял: выражение это как нельзя более точно определяло его собственное состояние. Память тут же уточнила, что у Олеши сказано не про душу, а про пальцы. Может, и про оскомину души кто-нибудь тоже писал, но Семенов не помнил. Он перефразировал непроизвольно: именно какая-то противная оскомина души появлялась у него всякий раз, как он думал о неизбежном визите к Пьетро Маттинелли. Он как будто чувствовал себя виноватым. И знал, что оскомина не пройдет, пока он не покончит с этим неприятным делом. Однако настраивать себя на такой лад было бы просто непрофессионально. Поэтому, поднявшись в лифте на этаж, где жил Пьетро Маттинелли, майор Семенов постарался успокоиться.
Итальянец все еще был мрачен, но встретил Семенова приветливо. Выслушав искренние сожаления по поводу того, что его вынуждены побеспокоить, и поглядев в раскрытое Семеновым служебное удостоверение, он не поднял брови вверх и не оскорбился.
Сели к журнальному столику. Закурили. Семенов сказал:
– Я вижу вас впервые, но мне известно многое о вашей жизни у нас.
– Чем могу быть полезен? – вежливо спросил Пьетро.
– Мне необходимо услышать кое-что от вас лично. Но вам неинтересно узнать, почему и откуда я собирал сведения?
– Это все равно, – без всякой наигранности, безразлично заметил Пьетро.
– В таком случае несколько вопросов. Вы знакомы с продавщицей универмага Светланой Суховой?
– Да, конечно. – По лицу Пьетро можно было заметить, что ему хочется задать встречный вопрос, но он сдержался.
– Вы посылали ей из Италии посылки?
– Посылку… Да, посылал.
– Вы меня поправили. Я не ослышался?
– Да, одну посылку.
– Когда это было?
– О, еще в прошлом году… Да, в конце июля… Джованни ездил тогда к вам.
– И письма писали?
– Два раза.
– Когда вы познакомились со Светланой?
– В прошлом мае. Сегодня познакомился, завтра уехал.
– А она вам писала?
– Джованни привез от нее маленькое письмо.
Семенов раскрыл свой плоский чемоданчик, вынул из конверта фотокарточку – кадр, сделанный Лешей в кафе «Над рекой».
– О, у меня дома есть такая же, – обрадовался Пьетро. – Стоит на моем столе.
– От Светланы?
– Да, была в конверте.
– Поглядите внимательно – вы всех узнаете?
Вопрос был поставлен умышленно расплывчато.
– Это Светлана, это Галина, это я. – Ноготь Пьетро миновал на карточке лицо Виктора Андреевича, помещавшегося между лицами Светланы и Пьетро и чуть повыше.
Семенов положил карточку в чемоданчик и спросил:
– Есть среди здешних ваших знакомых человек по имени Виктор Андреевич?
Пьетро немного подумал.
– Есть Виктор Дыбенко… Виктор Сазонов… Как их по отчеству – я не знаю.
Семенов поднялся со стула. Пьетро тоже встал.
– Еще раз прошу прощения за беспокойство, – сказал Семенов.
– Можно мне спросить у вас?
– Пожалуйста.
– Я о Светлане… Что с ней?
– Она внезапно заболела.
– Ее нельзя видеть?
– Врачи запретили.
– И это надолго?
– Боюсь, что да.
– Это… как назвать?.. Не слишком серьезно?
– Достаточно неприятно. Но несмертельно.
– Но какая же у нее болезнь? Может быть, надо лекарство?
– Лекарство у нее есть.
Пьетро в сердцах ударил кулаком правой руки по раскрытой ладони левой:
– Черт! Зачем так есть?! – В волнении он словно растерял в один миг все свое знание языка.
Семенов счел неуместными утешительные слова.
Придя к себе на работу, он позвонил Орлову. Услышав в трубке его голос, сказал:
– У тебя нет такого ощущения, что наша машина буксует?
– Почему это? – спросил Орлов.
– Мой клиент твоего не знает.
– Уверен?
– Все за то. Не верить нет причин, хотя всякое бывает.
– Если ты прав…
– Лучше заезжай.
– Можно. Только мне надо к спецам заглянуть.
Чтобы правильно описать настроение Орлова, лучше всего позаимствовать сравнение из быта хлебосольных домашних хозяек. Как чувствует себя справная хозяйка в ожидании многочисленных гостей, когда в самой большой комнате на длинном столе, на толстой скатерти, раскрылившейся по углам от тугого крахмала, в овальных, круглых, квадратных блюдах мягкими холмами высятся салаты пяти различных систем, а на плоских тарелках неизбитые – патент дома! – орнаменты рыбных и мясных закусок, когда в духовке дотамливается дородная румяная индейка, а на балконе в ведерной обливной кастрюле ждут своего часа моченые яблоки? Однако не будем продолжать в том же направлении, ибо сравнения кухонно-гастрономического порядка здесь совсем неподходящи и могут даже не понравиться Орлову, хотя он достаточно ироничен, чтобы не обижаться и на менее лестные параллели. Они неподходящи в особенности потому, что Орлов сейчас лишен семейных радостей – с тех пор, как его молодая жена, архитектор, уехала на Дальний Восток сдавать заказчикам свой проект. Скажем короче: Орлов чувствовал себя замечательно, когда шел по длинным коридорам управления в другое крыло, туда, где размещались лаборатории оперативно-технического отдела. Ему надо было получить официальное, отстуканное на машинке, подписанное и скрепленное печатью свидетельство того, что он часом раньше видел собственными глазами в лаборатории, где установлен лазерный микроанализатор.
В замке, вынутом из дверей гаража Алексея Дмитриева, следов постороннего ключа не нашли. Зато в квартирном замке эти следы были так явственны, что не оставляли места для сомнений. Старший эксперт, производивший анализы, объяснил стоявшему у него за плечом Орлову, что посторонний ключ не совсем точно укладывался в пазы и вырезы замка и оставил заглубленные метки, а хозяйские ключи, притертые идеально точно, не стерли их.
Старший эксперт сделал соответствующую запись на одном из одиннадцати пронумерованных конвертов – по числу ключей, представленных на экспертизу. Потом замок собрали и попробовали его закрыть и открыть ключом, взятым из отмеченного конверта. Замок с некоторой натугой, но работал.
Орлов от всего сердца поблагодарил экспертов, забрал замки и ключи и отнес их к себе, спрятал в сейф, где хранил обычно вещественные доказательства.
У него было замечательное настроение, потому что он хорошо подготовился к будущей – как он надеялся, недалекой – встрече с Кутеповым. Другой вопрос – придется ли ему лично с ним встретиться. Но это в конце концов не так уж важно…
