На земле московской - Вера Алексеевна Щербакова
— Совладаем, тетя Лиза, обязательно совладаем. Только насчет недоумков, ты это выбрось, вредные мысли. Немец враг умный и хитрый.
Она посмотрела на Катю немигающими глазами, повздыхала и внешне согласилась, хотя Катя подметила в ее взгляде недоверие.
Подошел Данила, и Вагонова стала отставать от них.
— Агитировала, шапками, небось говорила, закидаем, а?
— Тише, Даня, она слышит.
— Пусть слушает. Ей, да еще кое-кому не мешает послушать и сменить свою пластинку о фашистах.
— Резок ты с людьми, Даня, надо иначе…
— По головке прикажешь гладить, да? Посмотрел я, Катя, вчера на станции состав с детьми, что везут в эвакуацию, и мне, мужчине, стало не по себе…
Чем ближе к заводскому поселку, тем больше следов бомбежки. Особенно много воронок от бомб возле железнодорожной насыпи. По этой ветке в лесу ходила «кукушка», и у Кати в ушах до сих пор звучал ее мелодичный разливистый гудок, берущий за сердце. Воронки до краев наполнены водой, как маленькие пруды.
В поселке расположились воинские части, а в сосновой чаще должна была пройти линия обороны.
— Взяли! — закричала Вагонова, силясь вдвоем с Данилой свалить подпиленную сосну. Но она все держалась на корню, не уступая людям, и только в вышине широкие ветки глухо волновались, словно прощались с небом.
Быстро подбежал Николай Николаевич, и сосна с шумом легла на землю, подминая под себя кусты.
Катя с Ниной взяли заступы и присоединились к копающим. Им хотелось сделать ров таким глубоким и широким, чтобы ни один вражеский танк не одолел его.
К трем часам дня у подруг на руках вспухли мозоли, а спины нестерпимо ныли. Вот тебе и рабочие от станка: в каждом деле, получается, необходим свой навык!
На обед разжились у бойцов горячим кипятком, кружками и, сложив бутерброды в общее пользование, расселись тесным кружком.
И тут налетели стервятники. Они двигались по замкнутому кругу. Неистово выли моторы.
Бойцы немедленно открыли ружейно-пулеметную стрельбу по ним, а секунду спустя заговорили зенитки. Бомбардировщики в беспорядке стали разлетаться, а один из них задымил, пошел книзу.
Катя лежала с кем-то рядом лицом вниз, лишь изредка поднимая голову. Через несколько минут все было кончено, и над лесом установилась тишина. Человеческие голоса, треск сучка под ногой теперь звучали преувеличенно громко.
— Все целы? — спросил Седов, очищая ватник от земли. — Поздравляю вас, товарищи, с первым боевым крещением…
Тетя Лиза, ворча и охая, вылезла из-под груды хвороста, который она в страхе навалила на себя. Катя подбежала помочь ей.
— Что ж делается, девонька, какую силу взял, враг нечистый. Среди бела дня разбоем занимается. Глянь-ка, Катя, — вдруг проговорила она дрожащим голосом, поводя головой в сторону, и тотчас страшно вскрикнула: — Ой!
Катя посмотрела по направлению ее мутного, полного ужаса взгляда. У сосны на земле, прислонясь спиной к стволу, сидела, вытянув ноги, светловолосая девушка в черном бобриковом пальто. Очень бледное лицо ее было неподвижно, глаза широко раскрыты.
— Тоня! — крикнула Катя, узнав станочницу с соседнего участка. Девушка не отозвалась, продолжая сидеть все в той же позе.
На мгновение Катя будто приросла к месту. К ним бежали со всех сторон, и, по примеру Данилы Седова, мужчины снимали шапки.
Военный врач осмотрел девушку. Нигде ни малейшего следа ранения, и лишь в затылке под запекшейся от крови прядью волос малюсенькое от осколка отверстие. Через него и проникла смерть. А Тоня была будто живая, в легком обмороке. Откинутая рука ее, когда поднимали с земли, разжалась, и все увидели на ладони свежие мозоли и набухшую синюю жилку там, где обычно щупают пульс. В жилке, казалось, все еще теплилась кровь.
Обратно на Москву электрички не шли в этот час из-за поврежденного бомбой пути. Вечерело. Решили отправиться пешком по шпалам до следующей станции, пока не восстановят движение.
Лес грозно шумел по сторонам, и смутно белели телеграфные столбы. Черные облака проворно плыли на густо-синем фоне неба, изредка наталкиваясь друг на друга, и тогда на земле становилось темнее.
Катя шла, измученная навязчивой мыслью, что их стало меньше на одного человека… А тут еще тетя Лиза плакала в голос с причитаниями, поминая Тоню!
— Елизавета Силовна, ты же мужественная женщина, — пробовал успокоить ее Данила. — Побереги себя, впереди ведь целая смена за станками. И за Тоню нам сегодня нужно отработать…
Среди ночи в цех прибежала Тонина мама, высокая красивая женщина, и долго стояла с окаменевшим без слез лицом у станка дочери, за которым впервые никто не работал.
Маленький флажок черного крепа, воткнутый кем-то в шпиндель, был виден издалека. Мимо него шли и шли рабочие соседних цехов с белыми астрами в руках из заводской оранжереи. Вскоре весь станок, будто памятник, был завален цветами.
У Кати от усталости временами кружилась голова и клонило прилечь вздремнуть. На кого ни взглянешь — покрасневшие от напряжения глаза, постаревшие лица.
Кто знает, сколько еще впереди таких ночей и дней в цехе?
Глава 6
— Вот что, Катя, я еду, — решительно заявила однажды бабка, собирая вещи. — Наденьку жалко, напугаем еще девчонку и с едой ей тут плоховато стало…
Аграфена Егоровна не любила брать в дорогу много вещей, — и все же, несмотря на тщательный отбор, получилось два чемодана. Багаж для них с Катей весьма большой. Пришлось искать машину. Катя остановила пустую «эмку», попросила довезти к Савеловскому вокзалу. Шофер заломил с нее сто рублей. Катя согласилась, попросив при бабушке не говорить о цене. Парень обещал. Но не успели они погрузиться, как он потребовал деньги.
— Сто рубликов платите сейчас. Я завсегда со всех получаю наперед!
Бабка так и ахнула.
— Да ты что, деньгам счет потерял?
Пошла перебранка, шофер отказывался везти их. Катерина отдала ему сто рублей, и они поехали. Настроение у Аграфены Егоровны испортилось, и она ни слова не проронила всю дорогу.
Наденька сидела на коленях матери присмиревшая, уткнувшись лобиком в стекло.
Вокзал поразил многолюдием. Всюду, где только можно было, лежали и сидели женщины, дети, раненые бойцы из госпиталей. Катя с бабкой едва успели поставить вещи, как вой сирены заглушил вокзальный шум. Дежурные заторопили спуститься в бомбоубежище. Катя с тревогой подумала: «Не уйдет бабушка от вещей», А она, словно отгадав ее мысли, сказала:
— Ну пошли, Катенька, вещи целы будут, кругом военные, этот народ надежный. Что делает враг
