Евгений Шварц - Наш завод

— Совершенно верно! — откликнулся из другого угла цеха папа. — Эй, гости, идите-ка сюда! Я сейчас вымоюсь и переоденусь.

Ваня и Никита Васильевич проводили папу в душевую комнату. Папа фыркал за дверью, мылся, разговаривал с гостями, шутил. Один раз даже брызнул на Ваню водой, а Ваня рассмеялся и ещё сильнее почувствовал, какой сегодня необыкновенный, весёлый, счастливый день, и ещё больше обрадовался.

Когда папа вышел из душевой, на собрание уже толпою валил народ.

И вдруг среди гостей наконец-то Ваня увидел знакомые лица. Детский сад номер один пробирался среди взрослых в сборочный цех.

— Ну, беги к своим! — сказал папа.

Ваня очень обрадовался и побежал к детям. И они тоже обрадовались, когда увидели Ваню. Он поздоровался с Лидией Николаевной и во второй раз за сегодняшний день вошёл в сборочный цех.

Цех уже наполнился народом и гудел весело и празднично. Всюду был народ. Люди сидели на паровозах, и на подоконниках, и на столбах, поддерживающих крышу, и на кранах под крышей, а новые толпы людей всё входили и входили в цех.

Откуда-то успели принести и установить просторную деревянную трибуну. Её покрыли коврами. Стол, покрытый красной скатертью, поставили на ковры. А на стол поставили цветы.

Позади трибуны медленно поднялся на стальных тросах портрет товарища Сталина. Цех задрожал от аплодисментов.

Детский сад пропустили к самой трибуне и посадили в первый ряд.

Скоро на трибуну вошёл высокий весёлый человек.

— Это секретарь партийной организации завода, — объяснила Лидия Николаевна.

Высокий человек объявил торжественное заседание открытым. В руках он держал маленькую бумажку, и руки у него чуть дрожали.

— Волнуется Тихон Андреевич! — сказала Лидия Николаевна сочувственно.

— Я очень волнуюсь, товарищи! — сказал Тихон Андреевич. — Не знаю, может быть я нарушаю порядок, может быть сначала надо было бы избрать президиум и тому подобное, но наш завод — мы все получили такую телеграмму, которую хочется как можно скорее прочитать вам.

И Тихон Андреевич развернул телеграмму.

Такая тишина наступила в цехе, что Ваня слышал, как Тихон Андреевич дышит.

И Тихон Андреевич прочёл поздравительную телеграмму от товарища Сталина. Товарищ Сталин поздравил завод с днём рождения и всех рабочих с праздником и хорошей работой.

И в ответ все так захлопали в ладоши, так закричали, что стены затряслись, земля заходила под ногами.

И Ваня тоже хлопал в ладоши и кричал вместе со всеми.

Телеграмму товарища Сталина заводское радио передало всему заводу. И все паровозы, которые были под парами, тоже обрадовались и загудели.

От этого стало ещё веселее, ещё шумнее.

Как выбирали президиум, что говорил докладчик, Ваня вначале не слышал.

Но вот он пришёл в себя и стал слушать седого человека, который говорил сейчас с трибуны.

Он говорил негромко и просто, и Ваня понимал каждое его слово.

Вот он сказал о том, как трудно жилось рабочим при царе, и Ваня вспомнил бабушкин рассказ.

Вот он заговорил о том, как рабочие отстояли свою Советскую республику во время гражданской войны, как снова отстояли они свою Родину в борьбе с фашистами, и Ваня вспомнил, что рассказывали ему недавно дедушка и папа.

Вот он заговорил о том, как много сделала партия и советская власть для рабочих, и Ваня вспомнил прежний тёмный город, дедушку, который слушал музыку, прячась под чужими окнами, и нынешний город, сияющий вечерами за окнами их квартиры.

— Нашему заводу сто лет! — сказал седой человек. — А он всё молод и работает во-всю. Как богатырь! И мы, старики, охотно передаём весь свой опыт, все свои знания молодым. Мы, деды, работаем спокойнее и увереннее, когда знаем, что молодые, в случае чего, нас заменят. Верно я говорю, внуки?

— Верно! — ответили молодые рабочие дружно.

И Ваня сказал вместе с ними:

— Верно!

Так начался заводской праздник.

А вечером он продолжался во Дворце культуры, где выступали и свои и гости, приехавшие на завод со всей страны. Гости поздравляли наш завод и обещали работать теперь у себя ещё лучше.

А потом Ваня увидел грузинские пляски, услышал украинские песни, полюбовался на постановку, которую подготовили к празднику участники самодеятельности. Они читали стихи о заводе, потом пели и играли на разных инструментах и плясали так, что стёкла звенели в окнах.

А потом вдруг погас свет и громко заиграла музыка. И на сцене появился настоящий паровоз. Он медленно двигался вперёд, прямо на зрителей, и его яркие прожекторы осветили сидящих в зале красным светом. На груди у паровоза был прикреплён орден Ленина. Завод наградили в день его рождения.

Все сразу захлопали в ладоши, а сильнее всех — Ваня. Он продолжал хлопать и тогда, когда закрылся занавес. Но и на этом не кончился праздник.

Для детей города были устроены утренники, и Ваня не пропустил ни одного из них.

А потом Ваня пошёл с бабушкой в кино. Там показывали картину, посвященную заводскому празднику.

В этой картине Ваня снова увидел завод, увидел дедушку у кузнечного молота. Дедушка работал внимательно, строго, прищурив один глаз, будто прицеливаясь. Он и внимания не обращал на то, что весь переполненный зал глядит на него.

Но и на этом не кончился для Вани праздник.

Вскоре дедушка поехал в Москву, чтобы рассказать студентам, будущим паровозостроителям, как он работает, и взял Ваню с собой.

И вот Ваня первый раз в жизни поехал в Москву.

Дедушка и разговаривал с соседями, и пил чай, и читал, и дремал, а Ваня всё стоял в коридоре вагона и глядел не отрываясь в широкое окно.

Вот дедушка подошёл к внуку и спросил:

— Ты на что любуешься?

— На паровозы, — ответил Ваня. — Когда рельсы идут дугой, то мне виден наш паровоз. Встречные, правда, я рассмотреть не успеваю. Ш-ш-ш-ш! — и уже промчится. Но на станциях, когда они стоят, я их успеваю разглядеть.

— Мало ты их видел, что ли?

— На воле — мало, — ответил Ваня.

— Где, где? — удивился дедушка.

— На работе, — ответил Ваня. — Я видел, как их строят, видел, как обкатывают, а теперь мне интересно глядеть, как они работают.

Дед кивнул головой, и оба Ивана Сергеевича стали смотреть в окно вместе. Изредка они обменивались замечаниями.

— Шерсть везут. Из Средней Азии, — сообщил дедушка.

— А это чугун?

— Чугун, внук. С Урала. К нам на завод. На новые паровозы. А это уголь с Донбасса.

— А это тракторы?

— Тракторы, внук. Наверное, со Сталинградского завода.

В Москву поезд пришёл к вечеру.

Ваню посадили рядом с шофёром. Ему хотелось спать, но он глядел, глядел во все глаза и не мог наглядеться. И не спрашивал он ни о чём. Слишком уж много вопросов пришлось бы ему задать.

Но вот машина выехала на просторную площадь, и Ваня увидел вдали рубиновые звёзды на кремлёвских башнях.

— Дедушка! — закричал Ваня. — Это они?

— Они! — ответили дедушка и шофёр. Оба сразу угадали, о чём спрашивает Ваня.

— А это Кремль?

— Кремль! — ответили Ване.

— Там живёт товарищ Сталин?

— Да! — ответили Ване.

— Дедушка, дедушка, а как ты думаешь, что он сейчас делает?

— Работает! — ответил дедушка уверенно.

Ваня радовался, что он видит Москву и Кремль.

А кремлёвские звёзды всё ярче и ярче разгорались в темнеющем небе.