Эрнст Бутин - Суета сует
— М-да, — директор почесал переносицу. Засунул палец за воротник рубашки, покрутил головой. Посмотрел на часы: — О-о, половина седьмого. Дай-ка мне все твои бумаги. Я дома посижу над ними, подумаю. Мне все это, — похлопал по плану, по папке Сокольского, — переварить надо. Да, дела-а-а… — протянул он с тяжелым вздохом.
— Дела еще только предстоят, — весело, звонко засмеялся Сокольский. — Дела делать надо.
5
— Ого, уже половина седьмого! Быстро же время летит. — Шахов захлопнул крышку чемодана. — Ну вот… Кажется, все собрал.
Подошел к столу, за которым, обхватив голову руками, маялся над учебником Самарин. Порылся в книгах, выбрал несколько.
— Не забудешь сдать? Вот, я отобрал… — Заглянул через плечо Алексея в тетрадь: — Не получается?
— Получится, — буркнул Алексей. Запустил еще глубже пальцы в волосы.
— Получится, получится… — Андрей навалился на спину друга, подбрасывая в вытянутой руке книги. — Тэк-с, это верно, это верно, — его палец быстро скользил по строчкам записей. Замер. — А здесь липа. Почему у тебя касательное напряжение-то, вот это тау-три, равно нулю?.. Эх ты, мыслитель, — постучал по формуле, потом по лбу Алексея.
Самарин запыхтел обиженно, погрыз карандаш.
Шахов положил книги на подоконник, напомнил еще раз:
— Не забудь сдать! — и отошел к шкафу. Достал белую рубашку.
— Смотри-ка, вышло! — удивился Алексей. Отбросил карандаш, потянулся, широко раскинув руки. — Способный ты парень, Шахов, — сказал привычно, без зависти. — Только не задирай нос, через три года и я получу свой диплом. Вот увидишь!
— Разве кто сомневается? — Андрей провел ладонью по щекам: надо ли бриться? Покосился на Алексея. — А ты чего не собираешься? Пора.
— Я же сказал, мне в третью, — раздраженно ответил тот. — Ты что, Бахтина не знаешь? От него черта с два до утра вырвешься.
— Зря не идешь, — Шахов, пританцовывая на одной ноге, натягивал брюки. — Тебе как комсоргу нельзя отрываться от масс. Скажут, заелся.
— Завтра зайду и поздравлю, — Алексей зевнул. — А сейчас отсыпаться буду, поэтому — не кантовать!.. И комсоргство, кстати, тут ни при чем.
— Шахов! — раздался истошный вопль в коридоре. — К телефону!
— Кто бы это? — удивился Андрей и поспешно вышел.
Вернулся он быстро. Деловито подошел к зеркалу и, увидев в нем вопрошающее лицо Алексея, пояснил:
— Сокольская. Просит, чтобы ее к Бахтину проводили. Не знает, говорит, где тот живет. И вообще, сказала, неудобно, мол, одной приходить. — Он, вытянув шею, завязывал галстук. — Может, ты ее встретишь и отведешь? Я в это время в магазин смотаюсь. Нам с тобой надо ведь еще подарки купить. — Повернулся, прикрикнул: — Давай не дури! Одевайся!
Алексей, смущенно улыбаясь, опустил глаза, Поднялся не спеша, подошел вразвалку к шкафу, достал рубашку, костюм.
— Да не копайся ты! — рассердился Андрей. — Опоздаем… Может, и в самом деле ты к Наташе пойдешь, а я в магазин? Она на почте ждать будет. А около дома Бахтина встретимся.
— Она же тебя просила, — Алексей подчеркнул слово «тебя».
— Какая разница, — равнодушно ответил Шахов. — Вы ведь знакомы… Наташа девушка славная, умная. Красивая. Не прельщает моя идея?
— Пусти-ка, — Алексей оттолкнул его плечом. Затянул, поправил перед зеркалом галстук. — Лучше на часы посмотри.
— О, черт! Действительно… — Андрей, вытолкав друга в коридор, торопливо замкнул дверь.
Через полчаса они, заскочив на почту за Наташей, побывав в промтоварном магазине, подходили к дому Бахтиных.
Из распахнутых окон, прикрытых буйным и высоким черемушником, тек гул большого и хорошо разгулявшегося застолья.
Андрей, зажав под мышкой огромного плюшевого медведя, взялся за кованую ручку калитки добротных, с резными розетками, ворот.
— Во, уже пирует рабочий класс, — он удивленно оглянулся.
Алексей, за всю дорогу не сказавший ни слова, проворчал:
— А что им, нас, что ли, дожидаться? — Слегка подшвырнул, перехватив поудобней, красный трехколесный велосипед. — Николай нас, наверно, и ругать-то уже перестал.
Наташа неуверенно глянула на него, на Андрея, на дом.
— Может, в таком случае и ходить не стоит, если опоздали? — Она помахала непринужденно пакетиком на розовой ленточке, и хотя голос был равнодушным, Андрей уловил в нем испуг.
— Что, боишься к работягам идти? — насмешливо спросил он, приоткрывая калитку. — Обижаешь их, Наталья Васильевна. Напрасно обижаешь.
— Глупости говоришь, Шахов, — девушка решительно вошла во двор, поднялась на крыльцо.
Но когда Андрей, опередив ее, открыл дверь в сени, а потом в квартиру и Наташа, переступив порог, увидела длинный стол, множество людей за ним, а смутный гул, слышанный на улице, превратился в гомон, вскрики, смех, ударившие по ушам, она остановилась.
— Разреши, — Андрей, слегка оттеснив ее, гаркнул, подняв медведя над головой: — Здравия желаем, честная компания! Принимайте гостей!
За столом замерли, повернули головы на голос и тут же загалдели:
— О, геология, привет!..
— Здорово, начальник. Опаздываешь!..
— Начальство не опаздывает — задерживается… Андрей, топай сюда!
Максим, склонившийся к плечу курносой девушки с кудряшками шестимесячной завивки и нашептывающий ей что-то, отчего девушка ежилась, точно от щекотки, радостно заулыбался, увидев Наташу. Но еще он увидел и медведя в руках Шахова. Закричал громко и восторженно:
— Ух ты, какой редкий подарок принесли! Молодцы, всем нос утерли!
Захохотало, захихикало, загоготало неудержимо застолье.
Протиснулся в дверь и Алексей. Поставил на пол велосипед, заулыбался, но, увидев Николая Бахтина, который уже наливал в стаканы, сник.
— А, пришел, Леха! — торжествующе взревел Николай. — Поздно, брат. Я уже Славкой сына назвал! — И басовито позвал через плечо: — Ма-а-аш!
Мария вышла из соседней комнаты — лицо счастливое, ясное.
— Спит, — доложила мужу. — Пушкой не разбудишь.
Увидела новых гостей, улыбнулась радостно, и тут же улыбка ее погасла. С постным видом сверху вниз оглядела Наташу — ее затейливую прическу, белое платье с юбкой-колоколом, белые туфельки, задержала взгляд на пакетике в руке девушки и снова улыбнулась, но так, чтобы всем, а особенно гостье, было ясно, что это лишь знак вежливости.
— Здравствуй…те, — поклонилась, опустив глаза, Мария.
— Здравствуй, Маша, — гостья покраснела. — Что это ты меня на «вы» зовешь? — И, не дождавшись ни слова, ни взгляда, поинтересовалась чуть-чуть заискивающе: — А где сын?
— Сейчас покажу! — плотно сжатые губы хозяйки слегка расслабились.
— Идемте, — Николай вдруг легкомысленно хихикнул, покрутил головой.
В горнице стало тихо.
Вячеслав Бахтин, окруженный свертками, игрушками, спал, крепко зажмурившись. Ровно посапывал, иногда по-мужицки вздыхал, чмокал, морщился. А вокруг него таращили глаза пять одинаковых плюшевых мишек.
Андрей, увидев медведей, растерянно посмотрел на шестого — в своих руках, потом на хозяев… Тишина за его спиной взорвалась хохотом:
— Зоопарк!.. Медвежье стадо!.. Зверинец!
— Коля, Коля! — громче всех кричал Максим. — Твой сын не футболист будет, а укротитель!
— Ду-уров! — загоготали гости. — Филатов!.. Медвежий цирк!
— Новый аттракцион, — засмеялся и Андрей, пристраивая свой подарок на кровати. — Вячеслав Бахтин и группа плюшевых хищников!
— Ой, какой славный и серьезный малыш! — Наташа, не обращая внимания на шум и гам, засмеялась тихо и радостно, не отрывая глаз от ребенка. Бросила на постель свой пакетик, склонилась над мальчиком.
Мария заулыбалась. Николай облапил за плечи Андрея и Алексея, спросил самодовольно:
— Ну как? Нормальный сын?
— Богатырь!.. Хороший парень!
— То-то. — Молодой отец раскинул руки, вытолкал гостей из комнаты: — Идемте, идемте, а то разбудим. Орать он здоров, спросите у Максима.
Мария подхватила Наташу под локоток, заглянула в лицо.
— Правда, на отца очень похож, а? — спросила дружески.
— Не знаю, — ответила девушка и польстила: — По-моему, на тебя, Маша.
— Ты что? — удивилась и даже слегка обиделась та. — Вылитый Бахтин!
Анна Твердышева подняла голову от шитья, растянула за рукава детскую рубашку, придирчиво осмотрела ее. Взглянула на часы, встала поспешно из-за машинки, подошла к окну, распахнула его, высунулась по пояс.
Иван Дмитриевич сидел на скамейке в глубине сада, сидел давно, не меняя позы, не шевелясь, лишь изредка, словно в недоумении, встопорщивая пальцы, вцепившиеся в набалдашник трости, — думы были невеселые.
— Папа, — громко окликнула Анна. — Семь часов! Вы просили напомнить.
Старик вяло повернул голову, слабо помахал рукой — слышу. Медленно поднялся, и овчарка, лежавшая на земле, тут же вскочила.
