Максим Зверев - Конец белого пятна
— Возможно, сайгак сильно испугался. Подобные случаи известны с птицами, когда они погибают при внезапном сильном испуге. Даукен, дай твой нож, я вскрою грудь сайгаку.
Даукен протянул большой охотничий нож, острый, как бритва, и сказал:
— Но, Селебе, сайгак упал как подкошенный, идя спокойным шагом, словно его сразила молния или пуля. Он сделал бы хоть один прыжок, если бы испугался.
Селевин не отвечал. Он осторожно разрезал грудь сайгака, обнажил его сердце, стал пристально что-то разглядывать и нашел в сердце сайгака крошечное острое семя.
Все молча наблюдали. Даукен, сидя на корточках, смотрел прямо в лицо Селевина, как бы читая на нем результаты исследований.
— Друзья! — воскликнул наконец Селевин, вставая. — Причина гибели сайгака установлена! Это редчайший случай. Смотрите. Семя ковыля! Оно впилось в сердце сайгака!
В самом деле, это было так. Семена ковыля разносятся ветром, благодаря длинной летучке, которой они снабжены. Упав на землю, семечко втыкается в нее своим острым носиком. Ветер качает вправо и влево длинную летучку, а семечко ввинчивается в землю. Этому помогают и твердые волоски, которые прижаты к основанию летучки. Действуя наподобие рычагов, они толкают вниз семя при каждом покачивании летучки. Флюгер на крыше при ветре с востока показывает не только на запад, но дает и короткие отклонения к югу и северу. Так и с летучкой ковыля над землей: она тоже совершает колебательные движения и ввинчивает семя в землю.
Это еще не все. Стержень летучки ковыля скручен винтом, как штопор, и чувствителен к изменению температуры и влажности. Когда перистая летучка зацепится за траву и оторвется, семя начинает гнать глубже этот «винт». На утренней заре выпадает роса и делается сыро: «винт» распрямляется и толкает семя вглубь. Днем в жару «винт» скручивается, но твердые волоски упираются в землю и не дают возможности «винту» вытягивать семя вверх. Так постепенно семечко входит в почву.
Таким же образом семечко просверлило грудь сайгака. Часты случаи гибели овец, которым семечко попадает в ухо. А в одном из совхозов около Ташкента ветеринары установили случай внезапной гибели овцы от того, что семечко ковыля ввинтилось овце в сердце. Об этом редком случае было напечатано в журнале. И вот теперь такой же случай, но только с диким животным.
Сердце сайгака осторожно вырезали и вместе с торчащим из него семечком ковыля опустили в банку с формалином. Когда все было кончено, старый следопыт встал.
— Спасибо, Селебе, ты своим объяснением убедил меня в том, что чертей нет на свете!
— При чем же тут черти, Даукен? — воскликнул удивленный Селевин.
— Когда я понял, что не могу объяснить, почему сайгак сдох, то подумал: наверное чёрт сидит рядом в норе и смеется над старым мергеном, который поверил ученым, что чертей нет. Я со страхом нес в лагерь сайгака: все казалось, что сзади кто-то идет за мной на мохнатых лапках. Но я пересилил свой страх и шел не оглядываясь… теперь я думаю, что чертей действительно нет на свете.
Последний ночлег в пустыне. Завтра Сузак и… конец путешествию! Настроение у всех приподнятое, только Даукен немного печален.
Тяжело груженые машины прошли трудный путь по бездорожью в несколько тысяч километров. Они везут большой гербарий пустынных растений, коллекции насекомых, шкурки птиц и зверьков, образцы почв, угля, меди и железа. Легендарный голубой камень Уванаса был найден в ущелье Кулан-басы, он оказался редчайшим голубым гранитом! В ящиках бережно уложены кости ископаемых животных, которые пролежали в земле миллионы лет, и свыше ста предметов орудий производства и быта первобытных людей, существование которых в Бетпак-Дале отрицалось старыми учеными. Эти находки позволят раскрыть многие страницы жизни древней природы Бетпака.
Белое пятно на карте уменьшилось теперь в несколько раз.
Под вечер среди саксаульников встретили первого человека. Охотник бродил с капканами. Он был одет в кожаный костюм из шкур сайгаков. Голова его была повязана белым платком. Это был знакомый Даукена. Он уже месяц жил один в кошомной юрте и охотился на джейранов. От него узнали кое-какие новости. Решили не ночевать и при свете фар двинуться в Сузак.
Ночь выдалась хорошая. Воздух был прозрачен. Вдали чернел Кара-Тау. Месяц нерешительно выглядывал из-за туч. Зайцы то и дело бежали впереди машины, держась, как загипнотизированные, в полосе света. Вот уже показались неясные контуры садов и построек…
Ночевали в домике Даукена.
Утром наступила минута расставания.
— Прощай, Даукен, — сказал Селевин, — но ненадолго! На будущий год мы приедем опять, чтобы стереть остатки белого пятна!
В ПРОХЛАДНОЙ САРЫ-АРКА
Зимой в сорокаградусные морозы Селевин завозил из Караганды бензин, продовольствие и запасные части для машин в один из карагандинских совхозов «Ор-тау». К югу от совхоза простирается пустыня Бетпак-Дала. В совхозе Селевин организовал базу. Летом сюда приедет экспедиция.
Незаметно прошла зима…
В середине июля участники экспедиции собрались на станции Туркестан. Одновременно с ними на платформе прибыла и машина. Больше недели ожидали машину киностудии с оператором и специальным корреспондентом «Известий» поэтом Эль-Регистаном. Около Сыр-Дарьи они должны были производить киносъемку.
Не дождавшись, составили точный маршрут своего следования, и ненастным июльским утром экспедиция Селевина выехала из города Туркестана к Сузаку.
В полдень хлынул ливень. Путешественники закрывались брезентами, но это плохо помогало, и все промокли насквозь.
Наконец, колхоз Сузак. Радостная встреча с Даукеном…
Тихо сгустились июльские сумерки. Появились первые звездочки. В воздухе запахло парным молоком. Где-то на окраинах подняли лай собаки.
Ужинали на открытом воздухе. Много говорили о предстоящем путешествии. Не заметили, как надвинулась ночь.
На этот раз было намечено пересечь Бетпак-Далу по двум направлениям.
Решили ехать, пользуясь неопубликованной картой геолога исследователя пустыни Дмитрия Ивановича Яковлева, а там, где на карте белое пятно, искать путь самим.
От знакомой дороги поехали к северо-западу, разыскивая начало древнего Тасбулакского караванного пути, пересекающего пустыню.
Стали встречаться метровые вздутия почвы с лужами воды на вершинах. Эти вздутия образовались от того, что под землей в Бетпак-Дале простирается огромная впадина, заполненная водой, с наклоном в сторону реки Чу. Этот огромный артезианский бассейн питается водой с гор Кандык-Тау, окружающих низовья реки Чу, с Киргизского хребта и Кара-Тау. От напора подземных вод вздувается поверхность.
По просьбе почвоведа экспедиции профессора Мухли, сделали здесь остановку, чтобы изучить строение почвенных ям и взять образцы почв.
В одном месте нашли участок, где почва колебалась под ногами, а в другом месте она была совсем жидкой, как сметана. Здесь вздутия только начинали образовываться.
Пучки тростника, крепко связанные, уходили вглубь на пять метров и не достигали дна топи.
Даукен обнаружил торчащую из грязи заднюю ногу сайгака. Животное утонуло. На ногу забросили веревочную петлю, но вытащить не могли.
— Около Камкалы-куля и Пра-чу я несколько раз находил джейранов в таких «колодцах», — сказал Даукен.
Найти старинную Тасбулакскую караванную дорогу оказалось гораздо труднее, чем предполагали. Места, по которым ехали теперь, на самой новой и подробной карте были обозначены по белому полю лаконической надписью: «Не исследовано». И вот тут-то раскрылись поразительные способности Даукена. Он безошибочно указывал направление, словно десятки раз проезжал здесь, а не ехал впервые, как и все. Даукен хорошо знал природу пустыни и поэтому ориентировался так же легко, как городской житель в родном городе. Селевин несколько раз проверял по компасу движение машины и каждый раз убеждался, что они едут точно на северо-запад, как и требовалось. Даукен угадывал направление с такой же точностью, как перелетные птицы…
Ведя исследования, экспедиция с каждым днем углублялась в пустыню.
Через несколько дней пути показались небольшие тропинки. Они привели к обширному солончаку.
Даукен долго стоял в кузове машины, рассматривая в бинокль края солончаков.
— Это Сор-Булак. Я никогда не был здесь, но отец и другие мергены рассказывали мне о нем. По ту сторону Сор-Булака должна проходить Тасбулакская караванная тропа.
Через час машина действительно вышла на Тасбулакскую дорогу в сорок троп шириной: громадные табуны скота, перегоняемые раньше через пустыню, шли здесь во много рядов. Так столетиями выбивались глубокие тропы в десятки канавок, параллельно уходящие вдаль, до горизонта. Когда-то Тасбулакская дорога была основным транзитным путем из Сибири в Среднюю Азию, но около полувека назад ее совсем забросили. Поэтому тропы на ней почти сравнялись, а в понижениях совершенно исчезли.
