Михаил Булгаков - Том 2. Белая гвардия
Серафима. Прощайте. Я буду о вас думать, буду вас вспоминать.
Хлудов. Нет, ни в коем случае не делайте этого.
Голубков. Ах да, Роман, медальон… (Подает Хлудову медальон.)
Хлудов (Серафиме). Возьмите его на память. Возьмите, говорю. Серафима (берет медальон, обнимает Хлудова). Прощайте.
Уходит вместе с Голубковым.
Хлудов (один). Избавился. Один. И очень хорошо. (Оборачивается, говорит кому-то.) Сейчас, сейчас… (Пишет на бумаге несколько слов, кладет ее на стол, указывает на бумагу пальцем.) Так? (Радостно.) Ушел! Бледнеет. Исчез! (Подходит к двери на балкон, смотрит вдаль.)
Хор поет: «Господу богу помолимся, древнюю быль возвестим…»
Поганое царство! Паскудное царство! Тараканьи бега!..
Вынимает револьвер из кармана и несколько раз стреляет по тому направлению, откуда доносится хор. Гармоники, рявкнув, умолкают. Хор прекратился. Послышались дальние крики. Хлудов последнюю пулю пускает себе в голову и падает ничком у стола. Темно.
Конец
Москва, 1937
Комментарии
Грядущие перспективы*
Впервые — газета «Грозный». 1919. 13/26 ноября.
Печатается по тексту этой газеты.
Осенью 1919 г. Булгакову пришлось участвовать в жарких боях на Северном Кавказе в качестве военного врача. Т. Н. Лаппа вспоминала: «Михаил работал в военном госпитале. Вскоре его отправили в Грозный, и я тоже поехала с ним. Потом его часть перебросили в Беслан. В это время он начал писать небольшие рассказы и очерки в газеты». А вот как об этом же писал Булгаков в автобиографии в 1924 г.: «Судьба сложилась так, что ни званием, ни отличием не пришлось пользоваться долго. Как-то ночью в 1919 г., глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде, при свете свечечки, вставленной в бутылку из-под керосина, написал первый маленький рассказ в редакцию газеты. Там его напечатали». Исследователи полагают, что речь идет как раз о статье «Грядущие перспективы». В архиве писателя сохранился фрагмент этой газеты. Наклеенный на небольшой лист бумаги, он открывает огромный альбом газетных вырезок, которые писатель с большой тщательностью собирал многие годы.
Эта публицистическая статья (ранее она называлась газетным фельетоном) получила известность сравнительно недавно, но привлекла внимание и булгаковедов, и читателей. В ней предельно обнажена гражданская позиция автора. Мысль о будущем России — вот главный мотив статьи, вот что не давало покоя Булгакову в эти тяжкие годы.
Булгаков не сводит беды «великой социальной революции» к «безумию дней октябрьских». Он видит их органическую связь с «безумием мартовских дней». Именно буржуазная революция с ее анархией и неспособностью либералов, оказавшихся у власти, управлять огромной разлаженной страной, привела Россию в пропасть дальнейшего позора и бедствия.
Несмотря на «страшный путь» Гражданской войны, в статье звучит вера в светлые грядущие дни, когда несчастная родина, окровавленная, разрушенная, начнет вставать…
Но и тогда она еще очень долго должна помнить свои «безумия» и дорого платить за них. Обращаясь к грядущим поколениям, Булгаков призывает: «Платите, платите честно и вечно помните социальную революцию!»
…всем, кто не верит жалкому бреду, что наша злостная болезнь перекинется на Запад и поразит его… — В начале 1920-х гг. писатель стал менее решительно высказываться на эту тему. В его дневниках сквозят уже иные мысли, он опасается, что «злостная болезнь», если с ней не бороться, может распространиться и на другие страны. Вот его записи по этому поводу.
18 сентября 1923 г.: «…что происходит в Германии… Возможное: победа коммунистов — и тогда наша война с Польшей и Францией… Во всяком случае, мы накануне больших событий». 30 сентября 1923 г.: «…в Болгарии идет междоусобица. Идут бои с… коммунистами!.. Для меня нет никаких сомнений в том, что эти второстепенные славянские государства, столь же дикие, как и Россия, представляют великолепную почву для коммунизма». 18 октября 1923 г.: «В Германии Бавария является центром фашизма, Саксония — коммунизма. О, конечно, не может быть и речи о том, чтобы это был коммунизм нашего типа… Возможно, что мир действительно накануне генеральной схватки между коммунизмом и фашизмом». 16 августа 1924 г.: «В Англии пишут то, что должно бы выходить по здравому английскому смыслу — нельзя же дать большевикам деньги, когда эти большевики только и мечтают что о разрушении Англии! Резон. Доиграются англичане!» В ночь с 20 на 21 декабря 1924 г.: «Тупые и медленные бритты, хоть и с опозданием, но все же начинают соображать о том, что в Москве, в мосье Раковском[51] и курьерах, приезжающих с запечатанными пакетами, таится некая весьма грозная опасность разложения Британии.
Теперь очередь французов. Мосье Красин с шиком поднял… красный флаг на посольстве. Вопрос ставится остро и ясно: или Красин со своим полпредством разведет бешеную пропаганду во Франции… или французы раскусят, что сулит флаг с серпом и молотом в тихом квартале Парижа…» 23 декабря 1924 г.: «Позволительно маленькое самомнение. Относительно Франции — совершеннейший пророк. Под Парижем полиция произвела налет на комшколу… Кроме того, где-то уже стачка рыбаков… Кажется, в Амьене, если не ошибаюсь, уже началось какое-то смятение. Первую ставку Красин выиграл у французов. Начался бардак».
В кафе*
Впервые — Кавказская газета. Владикавказ. 1920. № 4 (84). 5/18 января. Затем — журнал «Москва». 1933. № 4 С 120–123.
Печатается по тексту «Кавказской газеты».
Очерк «В кафе» важен прежде всего как свидетельство того, что Булгаков широко публиковался в белогвардейских газетах в конце 1919 — начале 1920 г., о чем он сообщал в своих письмах родственникам. Пока этот значительный пласт творческого наследия писателя остается почти неизвестным.
Посвящен очерк одному важному для того времени вопросу — кто же защитит Россию от посягательств «безумцев»? Кто защитит ее в час смертельной опасности? Не случайно этот вопрос стал впоследствии одним из главных мотивов романа «Белая гвардия», пьесы «Бег» и других сочинений писателя.
Печален ответ на этот главный вопрос: сражаться за Россию придется горстке отчаянных храбрецов. Основная же масса «тыловиков» не пойдет воевать, не будет рисковать своей жизнью… Гибель России их не трогает, они пекутся о своих личных интересах. В сущности, ответ на этот важный вопрос является одновременно ответом и на более общий вопрос: почему в Гражданской войне белые потерпели поражение.
В ночь на 3-е число*
Впервые — «Литературное приложение» к газете «Накануне». 1922. 10 декабря. Рукопись рассказа не сохранилась.
Печатается по тексту «Литературного приложения».
Творческая история рассказа чрезвычайно интересна. Рассказ этот, как и другие («Налет», «Я убил», «Необыкновенные приключения доктора» и др.), свидетельствует о значительной работе, проведенной автором по написанию именно трилогии «Белая гвардия». Автобиографичность рассказа подтверждена и самим автором, и его женой Т. Н. Лаппа. Название «Алый мах» едва ли можно отнести ко всей трилогии, скорее всего это название ее второй части, в которой предполагался рассказ о Красной армии.
Пан куренный — командир куреня, пехотного батальона.
Сечевики. — Сечевые стрельцы — воинские формирования из Западной Украины (Галиции), названные так в подражание Запорожской Сечи. Находились под прямым влиянием австрийцев. И не случайно сечевики были опорой во время восстания Петлюры против гетмана П. П. Скоропадского.
Черные халаты стали полукругом. — Имеется в виду темно-синяя экипировка солдат из «синей» галицийской дивизии.
Хлопцы в тазах на головах… — Немецкая и австрийская армии помогали петлюровцам в снабжении и обмундировании, в том числе и стальными касками.
…и гайдамаков… — Гайдамаками называли в XVIII в. участников народно-освободительного движения на Украине в борьбе против польских захватчиков. В данном случае имеются в виду солдаты-петлюровцы.
Колька Бакалейников и Юрий Леонидович… — Очевидно, имеются в виду брат Булгакова Николай («Николка») и друг Булгакова — Юрий Леонидович Гладыревский.
«Голярня» — парикмахерская (укр.).
Город прекрасный… — ария Веденецкого гостя из оперы Н. А. Римского-Корсакова «Садко» (1896).
