Антти Тимонен - Мы карелы
Если даже и случилось бы какое-то ЧП, то надеяться на помощь соседних застав бессмысленно: слишком далеко они расположены, да и людей на них раз-два и обчелся. При осмотре контрольной лыжни дозоры нередко обнаруживали следы чьих-то лыж. То они вели к границе, то от границы. Но захватить нарушителей пока не удавалось. Неделю назад один из пограничников с соседнего кордона пошел преследовать нарушителя и как в воду канул. Поисковая группа, застигнутая пургой, заблудилась в лесу и вернулась лишь через сутки. Слава богу, хоть сами вернулись…
В двенадцать с вышки позвонили, что с северной лыжни слышен скрип лыж. Скоро из пурги вынырнуло четыре фигуры. В дозор ушли трое. Значит, взяли нарушителя.
— Товарищ начальник, задержали нарушителя, государственной границы, — доложил Павлов, старший дозора. — Пришла из Финляндии.
Нарушитель оказался пожилой женщиной с кошелем за плечами. Она заговорила по-карельски:
— Век свой хожу в гости к сестре. И она ко мне ходит. И никогда нам не было дела до того, где граница и зачем она. Ох, дожили мы… Ну и времена настали…
Рийко осмотрел кошель. В нем были баранки, мешочек соли и пачка чая.
— А ты кто такая?
— Да я вон из той деревни. Татьяной меня зовут. Спроси у людей. Они знают меня.
— А ты разве не знаешь, что граница закрыта? На собрании об этом вам объявили.
— Есть у меня время сидеть на ваших собраниях, — проворчала Татьяна.
Рийко вернул ей кошель и, записав фамилию, отпустил.
— Но чтобы это было в последний раз, — предупредил он. — Если еще раз попадешься, пеняй на себя. Плохо тебе будет. Иди домой. Поди, ждут тебя.
— Некому там ждать. Одни тараканы за печкой сидят, — ответила старушка и, не попрощавшись, вышла.
— Евсей, уж не эта ли твоя красавица? — начали подтрунивать ребята над Павловым. — Чего же ты отпустил свою фею? Хоть бы обнял!..
— Обнимайте эту старую каргу сами! — огрызнулся Евсей. — Торопитесь, а то убежит.
— За эту вашу фею я вам еще задам взбучку! — пригрозил Рийко. — Всем спать. Отбой!
Но Евсей уже разошелся:
— Зачем ты ее отпустил? Мы часа четыре гнались за ней, пока догнали. А ты ей сразу — иди домой. В следующий раз я за бабами гоняться не буду. Если надо, лови их сам. А по мне, пусть идут хоть к черту. И вот что я тебе скажу, товарищ начальник: если меня не демобилизуют, то я сбегу. Осточертело уже.
— Хочешь под суд?
— Я бы им сказал — потаскайте с мое винтовку, повоюйте пять лет подряд, из них два года в этом котле, поштурмуйте всякие Келлосалми, Коккосалми и прочие салми, их тут до дьявола, а потом послужите на границе…
Рийко не стал спорить с Павловым, но решил про себя, что действительно надо ходатайствовать о демобилизации Евсея. Парень устал и очень тоскует по дому.
— Ложись спать! — приказал Рийко.
Рийко долго не мог заснуть. Как там Вера? А где же невестки Анни и Иро с детишками? Павлов уже пять лет своих не видел. Затоскуешь тут… Нифантьев на наблюдательном пункте, наверно, замерз… И снова который раз вспомнил, как он съездил в Тахкониеми, увидел родной дом пустым и заброшенным, совсем загрустил. Сходил на могилу матери. Окахвиэ рассказала, как она нашла Маланиэ мертвой на холодной печи с охранной грамотой от красных на груди. Потом мысли перешли к женщине, задержанной на границе. Как этим старухам внушить, что граница теперь закрыта? Фея… Что же это за фея? Очень уж тепло, с нежностью ребята рассказывают о ней. Вряд ли она действовала бы так открыто, если бы переходила границу по чьему-нибудь заданию. Скорее всего, просто озорство взбалмошной девчонки.
Впервые «фея» появилась чуть ли не на первой неделе службы Рийко здесь. Ребята шли с обхода. Вдруг с той стороны выбежал испуганный чем-то олень с упряжкой и устремился прямо в чащу. Нарты ударились о дерево, сидевшая в них девчонка вывалилась в снег. Олень умчался обратно за границу, а девчонка осталась сидеть в снегу, потирая ушибленное колено. Пограничники бросились к ней на помощь. Она вытерла белыми варежками слезы с глаз и начала на ломаном русском языке ругать своего оленя. Говорила, что сама вырастила его, всегда с рук кормила, а он оказался таким нехорошим. Ребята рассказывали, что девчонка очень интересная. Они назвали ее «феей». Посоветовавшись, ребята решили не вести ее на заставу. Границу «фея» нарушила не по своей воле. Чего ее допрашивать? Вся загвоздка была в том, как девчонке добраться до дому. Снег глубокий, такая птичка-невеличка с головой утонет. Тогда Евсей по-рыцарски предложил свои лыжи. Девчонка обещала вернуть их, хотя ребята категорически запретили это.
Вернувшись на заставу, ребята доложили все, как было, начальнику. Рийко формы ради пожурил ребят за то, что они отпустили нарушителя границы, даже не установив, кто она и откуда, но про себя подумал, что слишком хлопотно было бы возвращать случайного нарушителя границы официальным путем.
На следующий день ребята обнаружили лыжи Евсея воткнутыми в снег около контрольной лыжни. Они даже вздрогнули, когда из-за деревьев выскочила на лыжах сама «фея». «Навязалась на нашу голову», — ребята сердито смотрели на девчонку. А она как ни в чем не бывало, смеясь, расстелила на снегу свой платок и стала выкладывать из рюкзака копченую оленину, свиное сало, хлеб.
— Вы должны немедленно уйти, — велел старший по дозору.
Но девчонка сразу стала такой печальной, что ребята уступили и отведали ее угощения. Она весело смеялась и говорила не переставая. Рассказала, что зовут ее Кертту, что дом их стоит почти у самой границы, в нескольких сотнях метров от контрольной лыжни, по которой ходят ребята. Что все эти места ею исхожены вдоль и поперек. Раньше тут не знали никакой границы. Вот там, на склоне горы, хороший черничник. А вот, совсем рядом, хороший ягельник, где она в детстве играла с оленями. Ребята с сочувствием слушали ее. Конечно, печально, что Кертту не может больше свободно ходить по тропам своего детства, но граница на замке, и тут ничего не поделаешь — Кертту должна вернуться на свою сторону и больше не приходить сюда. «Фея» огорчилась, попросила не гнать ее до наступления темноты, потому что ей не хочется попадаться в лапы финским пограничникам.
— А как же ты сюда прошла?
Девчонка рассмеялась.
— Вы не знаете финнов… Увидит меня солдат — сперва жвачку переложит языком за другую щеку, потом поскребет затылок, потом почешет спину…
Она так живо описала медлительность финских пограничников, что ребята до слез смеялись.
Потом «фея» вскочила и описала вокруг ребят круг на лыжах.
— Догоняйте! Кто догонит, тот получит меня. Как в сказках.
Но где ребятам было догнать ее.
Несколько дней «феи» не было видно. Потом она появилась по ту сторону границы. Помахала пограничникам, примчалась к контрольной лыжне и, звонко смеясь, умчалась обратно. Что с ней поделаешь, с озорницей. Не стрелять же… А если броситься догонять ее, то смеху не оберешься. Поймать не поймаешь, а смеяться будут по обе стороны границы.
«С шалостями этой девчонки надо покончить, — решил Рийко. — Но как?»
Шли дни. «Фея» больше не появлялась, и Рийко забыл о ней. Настали новые заботы. Пропал Евсей. Как-то вечером, вернувшись с вышки, Рийко заметил отсутствие Павлова. Ребята сказали, что Евсей взял лыжи и пошел прогуляться. Ничего странного в этом не было. В часы отдыха ребята ходили кататься на лыжах с близлежащих горушек, иногда охотились на тетеревов. Но Евсей не возвращался подозрительно долго. Рийко забеспокоился. Подходило время заступать Павлову в наряд, а его все не было. Начиналась пурга. Пришлось объявить тревогу и отправить ребят на поиски пропавшего бойца. Евсея искали несколько дней, но так и не нашли.
Тогда Рийко решил сам отправиться на поиски Павлова.
Однажды утром он надел старую, потрепанную шинель, такую же поношенную буденовку, выбрал залатанные валенки и, передав Нифантьеву командование, неторопливо пошел к деревне.
Утро было морозное, желтое февральское солнце светило сзади, и впереди Рийко по лыжне шла неуклюжая тень. Со стороны можно было подумать, что он плохо ходит на лыжах. Он медленно приближался к деревне, в окошках которой пылали отблески солнца, словно в избах занимался пожар. Морозная дымка рассеивалась, и снег заблестел так, что больно было глазам. Рийко вдыхал опьяняющий морозный воздух, и ему хотелось понестись по насту так, чтобы дух захватывало. Но он по-прежнему плелся, неуклюже переставляя лыжи. Курить ему не хотелось, но он остановился и долго раскуривал цигарку, в то же время осторожно оглядывая окрестности. Поперхнувшись дымом, закашлялся и, кашляя, успел заметить что-то синее, мелькнувшее в лесу на другом берегу реки.
Впереди река круто, сворачивала налево, и было совершенно естественно, что Рийко, шедший все время по прямой, спустился к реке, и направился к правому берегу. Он чувствовал, что кто-то следит за ним. Глядя на носки своих лыж, Рийко продолжал идти и вышел к берегу возле мыса, круто спускающегося к реке. Он оглянулся, лишь услышав шуршание снега под лыжами и раздавшийся рядом вскрик. В нескольких шагах от него в сугробе барахталась девушка в синей куртке. Одна лыжа осталась у нее на ноге, а другая пронеслась мимо Рийко и укатилась на реку. Рийко засмеялся. Видя, что девушке не выбраться из сугроба, он подошел к ней. Она схватилась за его плечо и встала на ноги.
