Борис Бедный - Девчата: Повесть и рассказы
Кривым садовым ножом прицепщик Митя отхватил щедрый ломоть теплого сочного арбуза и вдруг тоненько хихикнул.
— Чего это ты? — удивилась Варя, жадно впиваясь в ломоть пересохшим ртом.
— Чистая ты сейчас! — объяснил Митя. — Посмотрим, какая будешь через неделю. А нос у тебя обязательно облезет, вот увидишь. В бригаде у всех девчат носы пооблезли. У ребят носы выдерживают любую жару, а у вашего брата — нет, потому слабый пол!..
Из палатки раздался громкий сладкий зевок, и у входа появился рослый заспанный парень в синем комбинезоне. Он кулаком протер глаза, внимательно осмотрел Варю и спросил у Мити придирчиво:
— Ты кого это бригадными арбузами угощаешь?
— Наш бригадир — Алексей, — шепнул Митя. — Дядя ничего себе, правильный…
Бригадир не понравился Варе: больно уж картинно стоял он в дверях палатки, отставив ногу и распустив по ветру пышный чуб. Она почему-то сразу уверилась, что бригадир много о себе воображает, и спросила у Миги, но достаточно громко, чтобы ее, не напрягая слуха, могли слышать и у палатки:
— У вас бригадиры всегда спят в рабочее время?
— Дмитрий, внеси ясность в этот вопрос, — приказал бригадир и задернул за собой парусину.
— Рабочее время у нас круглые сутки, — заступился за бригадира Митя, — а прошлой ночью Алексей помогал наш трактор из окопа вытаскивать… С этими окопами прямо беда: столько их тут понарыто! — поспешил разъяснить Митя, опасаясь, как бы Варя не подумала, что он со своим трактористом — растяпы.
Только теперь Варя догадалась, что заросшая травой полуобвалившаяся канава возле палатки не просто канава, а старый окоп. Она внимательно вгляделась в степь и заметила осевшие бугорки окопных брустверов, вытянувшиеся вдоль оврага.
В сорок втором году здесь шли тяжелые бои, а Варя тогда училась в четвертом классе, и все ее участие в войне сводилось к тому, что по вечерам она ходила в госпиталь читать выздоравливающим юмористические рассказы…
— Стреляные гильзы часто попадаются, — почему-то шепотом сказал Митя, — а на той неделе немецкий автомат нашли — ржавый-прержавый…
На горизонте маленькими жуками ползали тракторы. Редкие порывы жаркого ветра приносили шум моторов и душный запах полыни.
Комсомольская бригада готовила почву под овражнобалочные лесопосадки на колхозных землях. Сухие ветвистые овраги угрожали степи множеством щупалец и отростков. Летом овраги напоминали притаившихся хищников. Бросок наступит весной, когда талая вода с окрестных пашен слепым бурливым потоком хлынет в овраги. Тогда все щупальца и отростки оживут, жадно потянутся в глубь полей, отнимая у них все новые и новые угодья. Лесопосадки должны были укрепить берега и склоны оврагов, притупить щупальца и положить конец воровству пахотной земли.
Варя приняла от старой учетчицы горючее, инструмент и полевой журнал. Отчетность по горючему оказалась запущенной, работа одного тракториста была приписана другому, бочка с солидолом стояла открытая, будто учетчица не знала, что пыль — родная сестра наждака. «Не дай бог, если старший механик нагрянет завтра с проверкой!» — забеспокоилась Варя, тут же припомнила, что еще сегодня утром ничего не знала об этой бригаде, и подивилась тому, как быстро она тут освоилась.
Приемо-сдаточный акт писали на чемодане в палатке. «Мы, нижеподписавшиеся…» — бойко застрочила старая учетчица, мало опечаленная увольнением.
— Вы что же, вместе с ребятами в одной палатке спите? — спросила Варя у прицепщицы Нюси — широкой рыхлой девушки с печальным выражением лица.
— Вторая палатка есть, да кухарка Федосья все колья сожгла, а новых тут не найдешь: сторона степная. Сначала мы тоже стеснялись в одной палатке спать, а потом обвыкли. Приходится мириться, не на курорт приехали. Сейчас на второе место в ЛЗС вышли, а к сентябрю первое завоюем! — хвастливо закончила Нюся, густо намазывая нос вазелином.
Митя был прав: у всех девчат в бригаде кожа на носах шелушилась.
3Вечером тракторы пришли с пахоты. От усталых, запыленных с головы до ног трактористов пахло керосином и полынью. По их напряженной походке угадывалось, что ноги трактористов отвыкли от земли, и Варе вдруг стало стыдно перед ними за то, что она такая чистенькая. Пока она прохлаждалась здесь с Митей и занималась бумажной волокитой с прежней учетчицей, они покоряли суровую степь.
Но Варин стыд быстро улетучился.
— Сколько горючего в бачке? — спросила она у плечистого тракториста в матросской тельняшке, чтобы записать в журнал остаток горючего после отработанной смены.
Фамилия тракториста в тельняшке была Пшеницын, в бригаде он считался первым силачом, осенью собирался поступать в мореходное училище, был лучшим другом бригадира — и по совокупности всех этих причин воспринял вопрос новой учетчицы как покушение на свой авторитет. Ленивой морской развалочкой подошел он вплотную к Варе и пропел ей прямо в лицо:
Увидел на миг ослепительный свет,Упал, сердце больше не билось…
Варя растерянно огляделась вокруг. Митя не мог прийти ей на помощь: он напялил на себя короткую брезентовую курточку и отвинчивал у плуга сработанные, отполированные до зеркального блеска лемеха.
— Народ у нас честный, ты не сомневайся! — успокоил Варю бригадир. — Такой формалистикой мы никогда не занимаемся. А если экономия горючего от одного тракториста попадет к другому — это не страшно: сегодня так, а завтра наоборот, оно и выйдет раз на раз…
— Это не честность, а обезличка! — наставительно сказала Варя и вооружилась мерной линейкой.
Варя хорошо помнила наказ старшего механика: не отпускать горючего, пока трактористы не почистят своих машин. Маленький аккуратный Степа Головин порадовал новую учетчицу: нарвал полыни, смастерил из нее веник и стал обмахивать пыль с трактора. Но другие трактористы что-то не вдохновились его примером. Не спрашивая у Вари разрешения, они подкатывали бочки с горючим к запыленным тракторам, заряжали тавотницу солидолом. Варя выжидающе покосилась на бригадира. Тот поспешно отвернулся. Никто не обращал на нее внимания, будто никакой учетчицы здесь вовсе и не было.
Обида и злость закипали в Варе. Она вдруг поняла, что если сейчас же, немедля не вмешается, то потом еще трудней будет поставить на своем. И когда Пшеницын, напевая: «Нам не страшен женский пол…», полез грязной палкой в бочку с солидолом, Варя подбежала к нему, выхватила палку и стала между трактористом и бочкой.
— Что же вы грязь в смазку тащите? — крикнула она чужим, незнакомым голосом, снизу вверх с ненавистью глядя на озадаченного Пшеницына. — Это же наждак!.. Не дам заправляться, пока трактор не почистите. Не дам!
— А мы тебя и спрашивать не будем! Приехала на нашу голову! Ты здесь без году неделя, а мы уже десятки оврагов опахали. Кто ты такая, чтобы командовать тут?
— Я — учетчица, — с достоинством ответила Варя.
Пшеницын усмехнулся, не таясь.
— Представитель лесозащитной станции…
Пшеницын фыркнул и взглядом пригласил всех трактористов разделить с ним веселье.
— Государственный глаз в бригаде, понятно?!
Пшеницын схватился за бока и захохотал:
— Государственный глаз? Уморила!..
Бригадир нахмурился. Все остальные, кроме Мити и Степы Головина, засмеялись: больно уж не вязалось высокое представление о глазе государства с маленькой Варей в тапочках на босу ногу. Ободренный поддержкой товарищей, Пшеницын легко отстранил Варю и нагнулся над бочкой с солидолом.
— Если заправитесь без моего разрешения… — очень тихо сказала Варя и запнулась, сама не зная, что она тогда сделает.
И Пшеницын расслышал неуверенность в ее голосе и спросил одобрительно, даже ласково:
— Ну?.. Ну и что тогда, дорогуша?
— Я — я старшему механику пожалуюсь…
— Ай-яй-яй! А ябедничать ведь нехорошо… И как ты пожалуешься? Рации у нас нету, и автобусы тут тоже не ходят: степь-матушка!
Пшеницын широко повел вокруг рукой, приглашая Варю полюбоваться степным простором.
— Если надо, я и пешком дойду! — выпалила Варя и шагнула к дороге, ведущей в город.
И вид у нее был настолько решительный и непримиримый, что все невольно поверили: такая и в самом деле дойдет.
Пшеницын выпрямился над бочкой.
— Вот навязалась язва на нашу шею… Алеха, прими меры!
Все головы повернулись к бригадиру.
— Хватит тебе ругаться, — примирительно посоветовал Алексей дружку. — Обмахни трактор веником, долго ли?
— Эх, Алеха! — сокрушенно сказал Пшеницын. — Какой-то салажонок в юбке командует бригадой… Дожили — дальше некуда!
Варя торжествующе усмехнулась, празднуя первую свою победу. Но тут же и насупилась, вспомнив вдруг, что с тех пор, как приехала в бригаду, все пробавляется какими-то мелочами и ни разу даже не подумала толком о преобразовании природы. «Поддаюсь местному влиянию, — решила она обескураженно. — Самостоятельности не хватает».
