Девочки, кто с нами? - Людмила Георгиевна Молчанова
Впрочем, он, как и обещал, заявился вечером. Тонечка к тому времени заканчивала перелопачивать «отборную» и кляла воробьев, тяжелую плицу, колючую пыль и вообще все на свете.
Устала до чертиков, а почему-то не обрадовалась его приезду. Особенно вскипятилась, когда он передал письмо от девчат. Уж написали — ввек не забыть!
Ну кто просил дурня на стан заезжать! Так отчитала парня, что оторопел. Подождал немного в сторонке, а потом сбросил вещички и уехал. Но, видно, досталось ему от деда с бахчи, потому что на второй вечер снова заявился и вертелся на току до тех пор, пока все по домам не разошлись.
Всю неделю донимал Тонечку… Подкатит к концу работы, сгрузит пшеницу, уставится на нее и ждет чего-то.
Девчата посмеиваются, он помалкивает, а Тоня злится. Чего привязался? Неужели не понимает, что на току решила остаться! Разве могла она сбежать в такую горячую пору. Да и Лида уже наведывалась — здорово от нее влетело! Дала слово, что будет стараться и пусть не беспокоятся — краснеть за нее не придется.
Наконец не выдержала, взяла обо всем и разболтала. И деда доброго не пожалела, и себя тоже не помиловала. После в бригаде долго смеялись. Но откуда Тоня могла знать, что лучший шофер Тихон Перепелочка и его дед уже не первую так разыгрывали? Сдаст старик своему внуку беглянку, а тот по этапу — тете Анне. Если девчонка не одумается, упрется на своем, что же, Тиша пойдет навстречу, заберет на самосвал. До Кустаная, конечно, не довезет, покатает с «ветерком» по степи — и обратно. Обязательно какие-нибудь причины найдет — так и водит за нос, пока той самой не надоест или не догадается, в чем дело. Ну, а тут девчата помогут подруге додумать, изменить свои планы.
Только с Тонечкой получилось не как с иными, а еще чуднее. Она чуть-чуть не осталась совсем на целине! Стали уезжать домой, уже в поезд сели, а ее все нет и нет. Примчалась к самому отправлению, глаза красные, заплаканные, сама смеется и Тихона за руку тащит. Девушки тут все и поняли… Тихон хоть и остался, но зимой обещал приехать в Пермь. И приедет! Он такой!
АГРЕГАТ № 77
Надо прямо сказать: агрегату № 77 не везло. Участок попался трудный, пшеница так была засорена, что с пятого места перешли на седьмое. А тут еще заболел комбайнер, сбежала очередная копнильщица. В последнем был виноват Володька. Разозленный неудачами, тракторист Воронов отчитал его порядком. Володька ерошил непокорный белесый чуб, оправдывался:
— Не трогал я их! Тонька сама испугалась работы, на ток сбежала! Да что ты ко мне цепляешься? У тебя жинка, а я один.
— Иди к бригадиру или сам на копнитель становись!
— Хорошо бы, ту дали… Которая на рассвете зарядку делает.
Вернулся Володька разозленный, взъерошенный. Досталось от бригадира — разве в такую горячую пору найдешь свободного человека. Конечно, и ту, которая зарядку по утрам делает, не удалось заполучить на комбайн. Спорил, упрашивал — ничего не вышло. Дали какую-то…
Впрочем, сама вызвалась. Услышав спор и ругань, вылезла из палатки. В солидоле с ног до головы, лицо так закрыто косынкой, что один черный глаз блестит да кончик носа виднеется. Шепнула что-то на ухо бригадиру и за Володькой поплелась.
— Вот привел… Прынцесса! — Володька фыркнул.
Увидел тракторист грязные трикотажные брючки, ковбойку, порыжевшую и выгоревшую, увидел платочек ситцевый с цветочками, глаза сердитые и усталые и тоже скис. Ясно: девчонка только-только вернулась с ночной смены. Какой из нее работник! Махнул досадливо рукой и полез в кабину. Девушка подобрала оброненный гаечный ключ, сунула его Володьке, забралась на мостик копнителя.
Прошли ряда два и остановились. Курай забил приемник, пришлось очищать. Новенькая тоже помогала. Но не весело работается, если нет на агрегате дружбы. Копнильщица лица не приоткроет, ни на одну шутку не отзовется… Даже Воронов начал нервничать. Хмурится, нижнюю губу покусывает. Не вытерпел, улучил минуту, шепнул помощнику. А тот и рад. Подскочил к девушке сзади, запрокинул ей голову.
— Хоть покажись, какая ты есть? Может, зарок дала лица не открывать? Иль конопатая?
Та ловко увернулась, а парень схватился за щеку. Сквозь бурый загар и пыль так пять пальцев и отпечатались.
— Ух ты, мать… — хотел, по-обычному, пустить «соловья», но поймал гневный черный зрачок на себе, растерялся и как-то жалобно закончил: — … Матиица ро-о-дная!
— Сердитая, — одобрил Воронов. — Держи руки и язык на привязи.
Володька лишь чуб пригладил да грустно присвистнул.
Нетерпеливо товарищи ждали обеда. Надеялись, что девчонка помчится к кадке с водой, из которой заливают радиаторы тракторов, умоется и тогда оба увидят, какое чудо свалилось им на комбайн. Ошиблись! Привезли со стана обед, взяла молча из рук поварихи миску с кашей, присела в сторонке, умяла разом и, уткнувшись лицом вниз, сладко засопела. Парни переглянулись и вздохнули.
— Пры-ы-нцесса! — Володька презрительно оттопырил нижнюю губу. — Теперь не добудишься. Много наработаем…
«Принцесса», однако, не заспалась. Едва подали сигнал к подъему, вскочила. Поправила сбившийся платок, и опять на мостик.
После обеда и короткой передышки работа-, лось легче, да и пшеница пошла чище. Повеселевший Володька со своего места украдкой наблюдал за копнильщицей. И пресмешная же! Длинноногая, точно мальчишка, под носом пушок одуванчика насел. А работает ловко! Хоть и мотало комбайн из стороны в сторону и бросало девчонку на железный поручень, а с соломой управлялась что надо! Залюбуешься! На поворотах трактор полагалось приостанавливать, чтобы копнильщица сумела перебраться на другую сторону, иначе солома полетит в лицо. Всегда злились ребята, что приходится терять время, а тут… Она не придерживалась правил, соскакивала на ходу, и через минуту-другую снова была на копнителе, снова орудовала на своем месте.
К вечеру и совсем удивила! Подняла руку, растопырила все пять пальцев — это, значит, предлагает увеличить скорость. Когда Володька, стоящий у штурвала, замотал головой, перебралась на ходу к нему, схватила горсть зерна и запустила им в заднее стекло кабины трактора. Воронов выглянул, увидел грязную ладошку и расплылся в улыбке. Вот
