Шесть дней - Сергей Николаевич Болдырев
— Досталось вам, — посочувствовала Нелли Петровна, — как вы еще на ногах держитесь? Надо отдохнуть.
— А, какая теперь разница? — Ковров вяло приподнял и опустил руку. — Отдыхай не отдыхай — все одно. Завтра доложу наши расчеты и пойду домой, все равно выгонят. Вот тогда и отдохну.
— Как вам не стыдно! — рассердилась Нелли Петровна. — Как это домой уйдете? Уж если вам завод не дорог, подумали бы о родных, о жене. Им каково будет?
Ковров тяжко вздохнул, согнул спину колесом и безвольно опустил между колен сомкнутые руки. Уставился в затертый ногами ребристый пол автобуса.
— Ну можно ли так, Алексей Алексеевич! — с укором воскликнула Нелли Петровна. — В каком виде вы сейчас явитесь домой — на вас смотреть страшно.
— А кому смотреть?.. — поворачиваясь к соседке, спросил Ковров.
Они помолчали. Ковров выпрямился и сидел напрягшись, глядя перед собой, стараясь больше не засыпать и не тревожить соседку.
— Вы один живете? — спросила Нелли Петровна. Ковров кивнул.
— Один… Приду сейчас, слова не с кем сказать. Заснуть бы поскорее, забыть обо всем до утра…
— Знаете что? — оживилась вдруг Нелли Петровна и мягко тронула его за рукав. — Зайдемте ко мне, угощу вас ужином. — И решительно добавила: — Не могу я оставить вас в таком состоянии, вы, как мне кажется, сейчас единственный человек на заводе, от которого может многое зависеть. Пошли! Меня тоже дома никто не ждет.
— Смелая женщина. Вы и не знаете меня совсем.
— Слишком большие надежды у меня на вашу техническую идею, вы можете оградить от неприятностей ни в чем не повинных людей… Ну да, и Середина в том числе. Наверное, наслушались сплетен, большего я к ним не прибавлю… Ни вы, ни я не можем позволить себе раскиснуть. Вставайте, наша остановка. Ну, вставайте, вставайте!
Нелли Петровна жила в пятиэтажном блочном доме, фасадом на проспект, до квартиры Коврова отсюда пять минут ходу.
— Рядом со мной, — сказал он. — Раз уж пригласили, выпью у вас чаю и пойду отсыпаться.
В квартире было тихо, соседи, наверное, легли спать, рабочим людям вставать рано. И в крохотной передней, и в комнатке, где жила Нелли Петровна, не было ничего лишнего, и оттого казалось, что здесь уютно и просторно. Легко дышится, подумал Ковров, и ему стало спокойнее, проще себя почувствовал.
И что-то еще в этой комнатке было такое, чего не было у него. Хозяйка ушла на кухню, и он оглядывал все — что тут не так, как у него? Ну, чище — это само собой, порядка больше — это своим чередом. Но было еще что-то… В углу на низком столике цветной телевизор с большим экраном. У стены напротив окна кушетка с ковром над ней. Столик и три кресла вокруг. Несколько листов «Литературной газеты» лежат в кресле и на диване, точно читали их разные обитатели комнаты, выбирая то, что каждому по вкусу. Небольшой рабочий столик приткнут к стене у окна, на нем стопка книг. Ковров подошел, посмотрел: металлургия. И вдруг понял, что тут не так, как у него: и цветной телевизор, и три кресла, и рабочий столик, и газетные листы, и что-то еще создавало впечатление, будто в этой комнате живет не один человек, а семья. Собираются вместе для бесед в креслах, располагаются по вечерам у телевизора, кто-то работает за столиком с книгами… Семья! А у него дома в комнате оставаться тошно; неустроенность, беспорядок кричат о том, что он один; только бы выспаться и бежать из своего жилища…
Вошла Нелли Петровна, накрыла скатеркой столик у кресел, поставила тарелки с поджаренным мясом и салатом, попросила помочь принести чайную посуду и хлеб. Потом Ковров отправился в ванную комнату умыться и появился посвежевшим и совсем успокоенным.
— Такое впечатление, — сказал Ковров, — будто здесь несколько человек живет, отдыхают вместе, работают… — Он кивнул на столик с книгами.
— Садитесь, пожалуйста. Мне и дома нужен рабочий стол. Инженеру цеховой лаборатории приходится следить за технической периодикой. Вдобавок готовлюсь к лекциям в техникуме на вечернем отделении. Ешьте, пожалуйста.
Принимаясь за еду, Ковров еще раз окинул взглядом комнатку.
— Нет, дело не в книгах, — следуя за своей мыслью, заметил он. — По-семейному как-то здесь.
— Я бы не смогла иначе, привычка, наверное. У нас дома, в Ленинграде, в квартире все работали, учились. У каждого был свой рабочий стол… И телевизор такой же, цветной, стоял в столовой… Большая была семья, а теперь мы, дети, разъехались по стране. Я вот год назад приехала сюда, на Урал… Хотя могла бы остаться в Ленинграде…
— Романтика потянула?
— Какая уж романтика! Нет, совсем не романтика. Так сложилось… А у вас дома по-другому? — Меняя тему, спросила она.
— Берлога! — брякнул Ковров.
— У вас нет семьи? — напрямик спросила Нелли Петровна.
«Хочет отвлечь от заводских дел? — предположил Ковров. — И в гости пригласила, чтобы помочь взять себя в руки. Умная баба, ничего не скажешь…»
— Была… — хмуро сказал Ковров. — Не очень-то приятная тема для беседы.
— Извините…
— Живем в одной квартире, — ни с того ни с сего вдруг разоткровенничался Ковров, — детей ко мне не пускает. Сменить бы квартиру, а для того развестись надо официально: как-то все шиворот-навыворот… Вы Ларису Касьяник знаете? — ляпнул он уже совсем некстати. — Сменный электрик в цехе.
— Видела… Так, со стороны…
— Хоть с кем-то поговорить можно… — пробормотал Ковров. — Эх, отнимаю я время у вас своими разговорами. Вам считать надо, а я тут тары-бары…
— Вся ночь впереди, — сдержанно заметила Нелли Петровна. — Все равно сегодня не заснуть. Утром прилетит Григорьев… Не представляю, чего ждать? Я никогда не встречалась с ним, даже издали не видела, но многое слышала. Судя по рассказам, предвидеть его поступки трудно. Потом только люди начинают уверять себя, что можно было заранее разгадать ход его мыслей. Не знаю, смогла ли я выразить свое представление о нем? Говорят, странный человек. Но был справедлив. А как сейчас?
Нелли Петровна разговаривала точно сама с собой. Замолкла, задумалась.
Ковров собрался было подняться. Нелли Петровна встрепенулась.
— О чем мы говорили? Да, вот вы сказали, что живете, как в берлоге, так мрачно сказали. А я бы не смогла. Нет, не смогла бы. Перестать следить за
