Фазиль Искандер - Козы и Шекспир
— Хорошо, — сказал Находчивый, вздохнув и бросив мученический взгляд на Королеву, — только можно я одну поправку внесу?
— Если это не меняет сути, — согласился Король.
— Я хотел бы пропеть так, — сказал Находчивый и пропел:
Задумавшийся нектоНа холмике сидит.Видны оттуда пампаИ Лягушачий БродНо буря все равно грядет!
— Идет! — сказал Король и весело хлопнул Находчивого по плечу. Он понял, что Находчивый, пытаясь перехитрить его, на самом деле довольно успешно перехитряет свою совесть. — Тем более, — добавил Король, — что некоторые считают, будто вообще все это предрассудки…
— А можно я еще одну поправку внесу? — попросил Находчивый и, не дожидаясь согласия Короля, быстро пропел:
Задумавшийся нектоНа холмике сидит.Пам-пам, пам-пам, пам-пам-паИ Ля-ля-ля-чий Брод.Но буря все равно грядет!
— Ну, это уже романс без слов, — махнул рукой Король, — вот что значит дать слабину…
— Ничего, ничего, — вдруг перебила его Королева, — так получается еще приманчивей. Только у меня одна просьба. Пожалуйста, когда будешь петь, последние два слова в третьей строчке бери как можно выше. Пам-пам, пам-пам, пам, П-А-А-М! Па. Понятно?
— Конечно, — сказал Находчивый, — я обязательно учту.
— Ладно, — сказал Король, — так и быть! Добавь только одно слово… Значит так: «Видны пам-пам, пам, П-А-А-М! Па», и не будем торговаться.
— Хорошо, Ваше Величество, — сказал Находчивый.
— И Ля-ля-ля-чий Брод, говоришь? — спросил Король, проверяя на слух последнюю строчку.
— Совершенно верно, — подтвердил Находчивый, — и Ля-ля-ля-чий Брод, пою…
— В наших краях, — сказал Король, задумавшись, — известны три брода: Тигриный, Обезьяний и Лягушачий… Не получится ли путаница?
— Да нет же, — сказала Королева, — не надо думать, что они глупее нас.
— Мой Король, — спросил Находчивый, — я одного не пойму. При чем тут строчка: «Но буря все равно грядет»?
— Ну, ты же знаешь нашего Поэта, — сказал Король, — он ведь жить не может без бури…
— А он знает, для чего будут использованы его стихи? — спросил Находчивый. Ему было бы легче, если бы не он один участвовал в предательстве Задумавшегося.
— Нет, конечно, — поморщился Король, — он Поэт, он парит в небесах. Зачем его посвящать в наши малоприятные земные дела.
— Да, конечно, — грустно согласился Находчивый.
— Ладно, — сказал Король, — текст утрамбован окончательно. Я удивляюсь, как ты быстро сообразил убрать некоторые натуралистические подробности…
— О Король, — потупился Находчивый, — в таких случая само соображается…
— Кстати, — вспомнил вдруг Король лукаво, — можешь доесть тот капустный листик, что тебе подарила Королева…
— О Королева, — прошептал Находчивый и, ужасно смутившись, спрятал голову между лапками, — простите эту… сладость…
— Чего уж там, — добродушно взбодрил его Король, — все мы кролики… Но какова служба информации, а, Королева?
— Ах ты, плутишка, — промолвила Королева и с грустной укоризной погрозила лапкой Находчивому, — надо было видеть, Король, с каким неподдельным жаром он воскликнул: «Никогда!».
Тут Королева подала Находчивому королевский журнал, где было записано, что такого-то числа придворный кролик Находчивый выступит на Нейтральной Тропе с исполнением «Вариаций без слов на тему Бури», дабы всем жителям джунглей было бы ясно, что кролики бодро живут и бодро размножаются.
Находчивый расписался, и Король собственноручно потрепал его по плечу.
— Теперь проси, — сказал Король, — что-нибудь такое, что бы тебе нравилось и что бы я мог сделать.
— Я только спрошу, — отвечал Находчивый. — Я удивляюсь, что за королевским столом никогда не говорят о Цветной Капусте, тогда как, беседуя с народом, вы и другие часто вспоминаете о ней.
— А что говорить, — пожал плечами Король, — опыты проходят успешно, и мы им всячески способствуем… Все Младодопущенные думают, что кроме Допущенных к Столу есть еще Сверхдопущенные к Столику…
— А разве нет? — опечаленно спросил Находчивый.
— Нет, дорогой мой, — дружески приобняв его, отвечал Король, — больше не к чему мне вас допускать, разве что супружеское ложе…
— Фу, Король, как грубо, — сказала Королева, отворачиваясь и в то же время стрельнув глазами в сторону Находчивого.
Но Находчивый так опечалился, что даже не заметил этого.
— Теперь ты понимаешь, — сказал ему Король, — почему мне трудней всего?
— Нет, — сказал Находчивый, очень огорченный, что Сверхдопущения не существует.
— Потому что для каждого из вас, — отвечал Король, — есть тайна, вам есть к чему стремиться. А у меня нет тайны постижения. Если я уж чего не понимаю, так это навсегда. Вот почему мне трудней всех в моем королевстве. Но у меня одно утешение… Ему, — Король показал лапой на небо, — еще трудней.
— Но если нет Сверхдопущения к Столику, то и мне не к чему стремиться! — воскликнул Находчивый, через свое разочарование поняв печаль Короля. — Как это грустно!
— Это у тебя пройдет, — сказал Король уверенно, — со временем стремление удержаться за Столом делается единственным неутоляемым стремлением Допущенных к Столу. А теперь ступай… Выспись… И завтра со свежими силами на Нейтральную Тропу…
Находчивый раскланялся и покинул королевский дворец.
— Знаешь, чем мне нравится Находчивый? — сказал Король, прохаживаясь по кабинету. — Тем, что у него есть совесть.
— С каких это пор? — спросила Королева несколько удивленно.
— Ты ничего не понимаешь, — сказал Король, останавливаясь посреди кабинета. — Когда даешь кролику деликатное поручение, несмертельная доза совести бывает очень полезна.
— Я не очень тебя понимаю, — отвечала Королева рассеянно, потому что она все еще была огорчена тем, что Находчивый с его такими живыми глазами оказался такой ненадежный.
— Да, — повторил Король, продолжая прохаживаться по кабинету, — когда кролик, выполняя деликатное поручение, испытывает некоторый стыд, он старается как можно чище выполнить его, чтобы потом не извиваться от стыда, оставив за собой неряшливые улики. А это как раз то, что нам надо. Несмертельная доза совести, вот что должны прививать кроликам наши мудрецы.
— Но каковы мужчины, — сказала Королева, вздохнув, — сам говорил: «Никогда!». И сам же его съел.
— Будем надеяться, что съест, — ответил Король невпопад, обдумывая, как бы получше внедрить в сознание кроликов несмертельную дозу совести, чтобы они, работая на благо королевства, никогда не оставляли за собой неряшливых улик.
Сейчас мы немного отвлечемся от нашего сюжета и расскажем историю взаимоотношений Короля кроликов и Поэта.
В характере Поэта причудливо сочетались искреннее сочувствие всякому горю и романтический восторг перед всякого рода житейскими и природными бурями.
Кстати, Король пришел к власти благодаря одной из бурь, которые неустанно воспевал Поэт.
— Это не совсем та буря, которую я звал, — говаривал Поэт, в первое время недовольный правлением Короля.
Но потом они примирились. Король его соблазнил, обещав ему воспевание бурь сделать безраздельным, единственным и полным содержанием умственной жизни кроликов. Против этого Поэт не мог устоять.
Одним словом, Поэт ужасно любил воспевать буревестников и ужасно не любил созерцать горевестников.
Увидит буревестника — воспоет. Увидит горевестника — восплачет. И то и другое он делал с полной искренностью и никак при этом не мог понять, что воспевание буревестников непременно приводит к появлению горевестников.
Бывало, не успеет отрыдать на плече горевестника, а уже высмотрит из-за его поникшего плеча взмывающего в небо буревестника и приветствует боевую птицу радостным кличем.
Он был уверен, что его поэтический голос непременно взбодрит буревестника и напомнит окружающим кроликам, что кроме любви к свежим овощам есть еще высшее предназначение — любовь к буре. Кролики иногда прислушивались к его голосу, сравнивая любовь к овощам с любовью к высшему предназначению, и каждый раз удивлялись, что любовь к овощам они ясно ощущают в своей душе, а любовь к высшему предназначению они чувствуют очень смутно, точнее, даже совсем не чувствуют.
В старости Поэт все также восторгался при виде буревестника, но, ослабнув зрением, стал за него иногда принимать обыкновенную ворону И Король, чтобы Поэт не конфузился перед рядовыми кроликами, велел приставить к нему глазастого крольчонка-поводыря, чтобы тот его вовремя останавливал. Кстати, крольчонок этот оберегал Поэта и от всяких колдобин и ям, когда они гуляли в пампасах, потому что Поэт все время смотрел на небо в поисках буревестника и не замечал вокруг себя ничего.
