Диана Машкова - Если б не было тебя
– Русские на войне своих не бросают. – Она улыбнулась и хитро подмигнула отцу из-за маминого плеча.
Он не смог ничего ответить, но Молчанова и спиной почувствовала, как у мужа перехватило дыхание.
– Думаешь, мы справимся? – Она крепче обняла дочь. – С тобой одной-то не можем сладить.
– А вы мне будете поручать Андрюшку, и я чуть-чуть повзрослею.
– Дашка-Дашка, твоими бы устами… – Она стала укачивать дочку в своих руках, как маленькую. – Давай так: сделаем, как скажет папа.
Олег помолчал, серьезно глядя на своих женщин.
– Без пацана в доме я с вами, бабами, с ума сойду! А если серьезно, – он поднял лицо к потолку, – я понял, что меня больше не волнуют мои желания. Твои, Маруся, тоже. И твои, Дашка, ты уж прости. Есть замечательный маленький человек, ему нужна помощь. Вот и все.
С решением, которое созрело всего за пару минут, но уже подарило невероятное ощущение спокойствия и правильности, они медленно шли к выходу: собирались, не теряя времени, ехать к Вере Кузьминичне, писать согласие и выяснять, что теперь нужно делать. Наверняка придется заново пройти кое-какие обследования. Занятые оживленным разговором друг с другом, обсуждением срочных дел и покупок, они не заметили маленькую сгорбленную старушку, которая мыла полы под лестницей.
– Ходят, – пробормотала женщина, продолжая с остервенением натирать старый линолеум, – топчут почем зря!
– Но детей-то надо по домам забирать. – Олег весело возразил бабушке: ощущал такой душевный подъем, что ни уборщица, ни кто другой не мог разрушить этого чудесного настроения.
– Кого это вы тут забираете? – полюбопытствовала старушка, подняв наконец взгляд от ног гостей к их головам.
– Андрюшку.
Валентина Ивановна застыла с выражением ужаса на лице.
– Из младшей группы?
– Да. – Олег удивленно смотрел на уборщицу.
– Одного, что ли? А как же Аннушка?!
– Простите?..
– Эти двое-то не разлей вода! – Старушка отчитывала взрослого мужчину как школьника, который не знает элементарных вещей. – Их так и прозвали у нас неразлучниками. Нельзя им друг без друга!
– Аннушка – это Андрюшкина сестра? – Олег в растерянности смотрел на старушку. – Нам ничего не говорили.
– Не родственники они никакие, – бабушка разогнулась, отставив швабру и уперев руки в бока. – Просто любовь.
– Какая еще любовь?! – Олег стоял, обескураженный.
– Самая обычная, когда друг за друга горой. – Старушка торопливо вытерла о передник натруженные ладони. – Ну, чего замерли? Забирать, так двоих! Пойдемте скорее, я вас к директору отведу. К Ивану Семеновичу. Он меня уважает, глядишь, и послушается старушку.
Глава 10
– До сих пор не могу поверить, – Молчанова, стоя на полу на коленях, торопливо запихивала в сумку памперсы, бутылочки, соски, новую, выстиранную и выглаженную, детскую одежду, – Аннушка вылитая Дашка в младенчестве. Ты слышал? Я ее пока в доме ребенка кормила, несколько раз по ошибке «Дашенькой» назвала.
– Не просто слышал, – Олег улыбнулся, погладив жену по растрепанным волосам, – я вас тихонько на видео в телефоне записал. На память. Теперь каждый день смотрю.
– Ах, ты! Папарацци. Предупреждать надо!
– Да ты так занята была, что не хотелось тебе мешать. – Олег залез в Машину сумку, вытащил оттуда огромную пачку подгузников, открыл ее, извлек десять штук, положил их обратно, а пачку отставил в сторону. – Можно подумать, ты сама нас с Дашкой и ребятами без конца не фотографировала? Каждую секунду: «повернитесь, улыбнитесь».
– Так я для истории! Теперь хоть фотографии смотрю, а то совсем бы тяжело было, – Молчанова задумчиво взяла пачку подгузников, – скучаю без них безумно. Как они там без нас? Подожди-ка, ты почему в моей сумке роешься? Я лучше знаю, что нужно брать!
– А я лучше планирую. – Он забрал у нее подгузники и отставил подальше. – Через четыре часа вылетаем, там сразу едем в дом ребенка, берем документы, в пятнадцать часов у нас суд. Потом забираем детей. Если все хорошо, покупаем билеты на поезд в Москву. Утром мы дома. По пять штук на нос на одну ночь за глаза хватит!
– Тоже мне, опытный отец! А вдруг с документами что-то не так? Вдруг суд не состоится?
– Закрутилось-понеслось… – Олег поднялся с пола. – Маруся, все у нас с документами в порядке. Все справки-заключения мы обновили. А вот если «что-то не так», детей все равно не отдадут. И подгузники не помогут. К тому же этого добра и там в магазинах хватает.
– Там у нас времени не будет! – Она вдруг перестала складывать вещи и застыла, испуганно глядя на мужа. – Что значит «не отдадут»? Ты забыл, как Андрюшка с Аннушкой радовались, когда нас видели? Они же тоже, наверное, скучают… У меня лично такое чувство, что мы не одну неделю были вместе, а целую жизнь. И потом расстались из-за этих бумаг.
– Отставить панику. – Он взял жену за руку. – Все хорошо. Мы получим заключение суда и заберем детей.
– Олег, точно не может быть по-другому? – Она до боли сжала его ладонь. – У меня только сейчас, впервые в жизни, появилась уверенность, что все идет как надо. Все в жизни правильно. Никаких сомнений, что наше место рядом с этими детьми.
– Так и есть!
– Удивительно, – Маша мечтательно улыбнулась, – когда беру на руки Аннушку или Андрюшку, чувствую такое спокойствие, такую необъяснимую силу…
– Маруся, – Олег поцеловал жену в макушку и поднялся с пола, – надо поторопиться. Такси через тридцать минут.
Свободного времени у них в тот день не оказалось ни секунды: не успели даже повидать Андрюшку с Аннушкой до заседания суда. Можно было встретиться минут на пять, но Маша сама не захотела: во-первых, боялась передать детям свое сумасшедшее волнение, а во-вторых, вбила себе в голову, что это плохая примета. Лучше было прийти в дом ребенка уже с решением суда и сразу забрать детей с собой. Раз и навсегда.
Они носились по городу на такси, добирали документы – из дома ребенка, из опеки. Взвинченные и взволнованные, не заметили, что Иван Семенович, который выдал им под роспись бумаги для суда, как-то странно посмотрел, словно раздумывал: сказать – не сказать. На заседание приехали рано: целый час сидели в коридоре на неудобной деревянной скамейке, не замечая голодного урчания в желудках, и переживали, как перед главным экзаменом в жизни.
Молчанова давным-давно и думать забыла обо всем, что мучило ее раньше – характер, гены, совместимость, наследственность, скрытые болезни. Стоило ей несколько раз встретиться с Андрюшкой и Аннушкой, провести с ними время, поиграть, подержать детей на руках, как все сомнения улетучились. Она чувствовала себя так, словно влюбилась.
Даже слова психоневролога, к которому они с Олегом возили ребят для независимого обследования, не произвели на нее особого впечатления.
– Вы же понимаете, что алкоголь в период беременности – это большой риск?
– Понимаю, – Маша коротко кивнула, продолжая натягивать на неугомонного Андрюшку штанишки.
– Никто не знает, что обнаружится к трем годам. Пока эти дети как кот в мешке.
– Все дети как кот в мешке. – Она улыбнулась врачу. – Иногда родителей ждут такие сюрпризы…
Сейчас, перед дверью зала заседаний номер три, она мечтала лишь об одном: чтобы суд вынес положительное решение. Все страхи были связаны только с тем, что что-то вдруг может пойти не так. И снова придется лететь в Москву, снова тратить время на сбор документов. А Аннушка с Андрюшкой будут все это время ждать их в доме ребенка.
Наконец, судья явилась – привлекательная женщина на высоченных каблуках и с кокетливой прической продефилировала к заветной двери, которую Олег с Машей гипнотизировали на протяжении последнего часа. Вечерний макияж, розовый шелк, выглядывавший из-под строгой мантии, ясно говорили о том, что на вечер у дамы грандиозные планы. В таком наряде служительница Фемиды смотрелась бы забавно, но выражение ее лица не допускало и мысли об улыбке: суровый взгляд пронзительных глаз буравил заявителей из-под плотно сведенных бровей. Молчанова не могла избавиться от идиотского ощущения: словно она собиралась совершить что-то незаконное, хотела присвоить себе детей, которые по праву принадлежали другим женщинам.
Наконец их пригласили в зал заседаний. Внизу, по левую сторону от возвышения, на котором было место судьи, расположилась секретарша: молоденькая девушка в причудливом канареечно-желтом платье. Сотрудница опеки, разряженная словно на дискотеку, сидела в дальнем углу. Присутствующих подняли, судья гордо прошествовала из временного укрытия к своему трону. Складывалось такое впечатление, что зал суда служил сотрудницам заодно и подиумом.
