Васильки (СИ) - Смирнова Наталья
- Ба! Чего стоишь? Штаны бы кинула.
Очнулась Матрёна, метнулась в сенки, схватила портки чистые и зафинтилила в Ванюшкину сторону. Словил штанцы Ванятка ловко, натянул на попу ладную, загорелую, замотал головой, капли с волос разбрызгивая. Даже петух на заборе засмотрелся. Кукарекнул слабо, поморгал глазами, удивляясь своей несуразности, кхекнул и заорал вдруг во всё горло. Собрат его с другого двора отозвался. И полетел крик петушиный по деревне. Солнце встало, заиграло лучами, неся тепло и пробуждая всё вокруг. Зорька замычала из коровника, Шакал гавкнул, выскочил из будки, цепью загремев, куры во двор высыпали. Начался новый день.
Ваня печь затопил, в подпол спустился, картошки набрал, крынку со сметаной достал, бабке всё отдал и пошёл Зорьку выводить. Пастушок уже по улице идёт, скот собирает.
Вернулся Ванятка в избу, глядит, а Василёк на кровати сел, ноги под себя поджал и по сторонам оглядывается. Волосы всколочены, глаза заспанные, не проснулись ещё васильки-то. Видать, что спросонья мальчонка мягонький, тёплый и домашний.
- Это твоя хата?
- Наша с бабкой. Только у нас избой зовётся. Заснул ты вчера на бережку-то. Вот я тебя сюда и принёс.
- А штанишки мои где?
Ваня в затылке почесал. Забыл он Васины штаны на мостике.
- Ты пока иди, умывайся, а я тебе из сундука штаны подберу.
Соскочил Вася с кровати и побежал, как оленёнок подскакивая, во двор. Ванятка засмеялся, наблюдая за чудушком. Рубашонка короткая, еле попку прикрывает. Коленки остренькие, писун из-под рубашечки болтается. Сил нет, какой смешной!
- Вот чего ты гогочешь, как конь? – у Васеньки слёзы на глаза навернулись. – Грешно над калекой смеяться и подсматривать нехорошо.
- Дурень ты, дурень, - Иван подошёл к мальчишке и обнял ласково. – И не калека ты вовсе. Славный и милый. Давай, тебе на руки полью.
Помог Ваня пареньку умыться, потом штаны из сундука выкопал, суконные, отдал широким жестом.
- Носи, тебе подойти должны. Я в них лет в двенадцать ходил в церковь по воскресеньям.
Васенька их в руках повертел, примерил. Как раз штанцы-то.
- А попа в них не сопреет?
- Было бы чему преть, - смеётся Ванька, а сам взглядом ласкает.
А тут Матрёна за стол позвала, кашу есть.
А потом они сидели за столом, и Ванятка удивлялся, что день сегодня ярче и солнечней обычного. Каша была пшённой да воздушной на тыкве. Ваня подкладывал Васеньке добавки и поливал щедро маслом.
- Кашу маслом не испортишь, - внушал он пареньку. – Ешь. Ты такой худосочный. Я пока тебя нёс до дому, все рёбра пересчитал.
Вася кушал аккуратно, держа деревянную ложку тремя пальцами. Чисто прынц! Губки маслены полотенчиком вытирал. А у Вани тарелка почти полная стояла. Забыл Ванятка, глядючи на мальчонку, что кушать надобно. Умиротворение гуляло по его лицу. Солнечные блики сквозь окошко касались шоколадной макушки, и эта картина заставляла Ванюшкино сердце биться чаще. Тоненькие Васины пальчики вызывали желание прижаться к ним губами и тихонько млеть от счастья.
Каша на Васиной тарелке к печали Ваниной закончилась. А это значило только одно: завтрак не может длиться вечно. Ваня вздохнул. Чем бы ещё угостить этот цветочек? Положение спасла бабуся, поставив на скатерть блюдо с малиной.
- Ягоду будешь?
Васенька кивнул и взял ягодку.
- Не так. – Иван насыпал малину в тарелку, налил туда молока. – Теперь ешь.
Вася сунул ложку в рот и зажмурился в блаженстве:
- Вкусно…
Подчистив тарелку, Васенька встал из-за стола, поблагодарил вежливо, наклонив голову, и немного погодя, попросил Ваню довезти его до табора.
- Вася, оставайся с нами, - предложил Ванятка. – Что тебе в таборе делать? Будешь у меня сподручным.
- Не могу. Тётя Лилит меня ждать будет. Я к речке снова вечером приду, - добавил вдруг мальчонка. – Плавать-то дальше будешь учить?
- Буду, - твёрдо ответил Иван, чувствуя, как загораются у него уши. Он ярко ощутил тот момент, когда держал Васеньку под живот. Вспомнив гладкость золотистой кожи, парень сглотнул слюну. Вася тем временем уже в сенях на ведро напоролся. Загремел им, аж испужался.
- Так мы идём? – кричит, а сам ведро на место пристраивает.
Ванюшка стряхнул с себя оцепенение и пошёл вслед за пареньком. В ведро несчастное ногой попал. Чуть на полу не растянулся. Вот увалень, никогда таким неуклюжим не был. Пришла пора Васятке над ним смеяться. А Ване и не обидно даже. Слушал бы он смех этот колокольчиковый вечно и не отпускал никуда его хозяина.
Вёл Ваня своего гостя по деревне окольными путями, время растягивая. Не хотел он так быстро с мальчонкой расставаться. Васятка притомился по дороге, слабые ножки у него. Заметил Иван, что замучил парнишку, прихоти своей потакая. Стыдно ему стало. Привёл он Васеньку на конюшню, оседлал Звёздочку и повёз васильковое чудушко к табору.
- Подумай, нужна ли тебе жизнь кочевая? – тихо молвил он, спуская парнишку на землю. – Так бы и жил у бабки Матрёны, а опосля бы я тебя в город перевёз.
Наклонил Вася голову, улыбнулся слегка краешками губ и ответил:
- До вечера.
И побежал к кибиткам.
Шумно днём в цыганском таборе. Ребятишки бегают, младенцы плачут, бабы кричат, каждая перекричать другую старается. Пестрят одежды цыганские, мелькают длинные юбки, костры горят, в воздухе пахнет каким-то варевом.
Не успел Ванюшка отъехать, а ему уже старая цыганка дорогу перегородила.
- Куда убегаешь? Дай погадаю.
- Нет у меня ничего.
- Совсем?
- Совсем.
Посмотрела старуха на Ванятку, глаза её странно блеснули.
- Я тебе задаром про твою судьбу расскажу.
- Ну, расскажи.
Протянул Ваня руку цыганке.
- Я тебе так всё скажу. По глазам. Любовь уже у тебя в сердце засела. Как заноза. И не вытащишь. Будешь ты за неё бороться. Всё у тебя будет, и разлука долгая, и печаль, и радость. – Повернулась старая и пошла.
- Погоди! Кто она? Так мы будем вместе-то?
- А то мне неведомо. Как сам жизнь скроешь, так она и покатится.
========== Глава 4. ==========
Повелось у Ванятки с Васенькой видеться каждый день по вечерам. Мостик заветный у речки только их был. Приятно сидеть на прогретых за день досках, болтать ногами в быстрой воде и беседы тихие вести. Солнце в небе растопленное словно масло, листва зелёная, буйная, птицы певучие. Одним словом, лето. Ветер гуляет в густых кронах деревьев, запахи лесные приносит: аромат ягодный, грибной, можжевельный. Только нет для Вани лучше запаха мальчонки синеокого. Солнышком он пахнет. И сам как солнышко. Улыбнётся и так на душе легко становится, что петь хочется.
Взял в свои ладони Ваня ручонку мальчишечью да запел:
- Ах ты, душечка, красна девица,
Мы пойдём с тобой, разгуляемся.
Мы пойдем с тобой, разгуляемся
Вдоль по бережку Волги-матушки.
Замер паренёк, слушает и всё в груди у него волнуется от голоса высокого, проникновенного, что душу рвёт.
- Там скажу тебе про любовь свою,
Что томит мое ретиво сердце.
Что томит мое ретиво сердце,
Что пылает в нем жарче пламени.
Подобрался мягко Ванятка к ноте высокой, зазвучал голос мощно, звук по речке покатился. Птицы замолкли, ветер затих. Чувствует он, что глаза у него на мокром месте не понятно от чего. Душа поёт, в сине небо летит, звенит как струна. Сердце томится, просит чего-то. Страшно стало парню от чувств таких неведомых. Подскочил он на ноги и побежал, не оглядываясь. А Васенька от потрясения замер, руки к груди прижал. Кажется ему, что сейчас внутри всё разорвётся.
Прибежал Ванечка в избу, кинулся ничком на кровать и понять не может, от чего подушка такая мокрая и сердце дрожит.
- Что с тобой, Ванятка? – Бабка Матрёна рядом сидит, по тёмным кудрям рукой гладит.
- Кажется, получилось у меня песню идеально спеть, - прошептал Ванечка. Не понять ему, что ж так жмёт в груди и не проходит?
