Линия жизни - Семина Ирина Константиновна
Перед сном она решилась взглянуть на свое полотно еще разок.
— Спокойной ночи, — подмигнул ей из цветового хаоса внушительный рогатый черт, картинно опирающийся на вилы на фоне адского пламени.
— Тьфу! Чур меня, чур! — плюнула с досады Галина и поспешно водворила газетку на место.
Утром она решительно свернула картину в рулон и потащила ее с собой на работу. А вечером пошла через сквер в надежде встретить коварного абстракциониста и потребовать у него объяснений.
Но на прежнем месте никого не было — ни его, ни толпы. Вообще — пусто. Галина, разом растерявшая весь свой боевой задор, плюхнулась на скамейку и попыталась сообразить, что ей делать дальше. Выбросить рулон в ближайшую урну? Но тогда тайна картины останется неразгаданной, а она будет думать, что сошла с ума. Нести домой и продолжать эксперименты? Но тогда она точно сойдет с ума — с такими «увлекательными» сюжетами много времени на это не потребуется. Привлечь экспертов? Но не будешь же им рассказывать, что абстрактная картина, где нет ничего, кроме разномастных пятен и мазков, демонстрирует ей триллеры пополам с ненаучной фантастикой???
— Добрый вечер, — раздалось совсем рядом, и Галина от неожиданности подпрыгнула, уронив свой рулон. — Я присяду?
Человек, незаметно появившийся рядом, был он — тот самый художник. Абстракционист, чтоб ему… На плече у него висел сложенный мольберт.
— Я примерно представляю, что у вас там происходит, — мягко заговорил он, не дожидаясь, пока Галина подберет нужные слова. — Так почти со всеми бывает. Кроме детей! С детьми, напротив, редко.
— Что — редко? — наконец-то обрела дар речи Галина.
— Кошмары, — объяснил он. — У детей совсем другое восприятие мира. Такое… незамутненное.
— А при чем тут восприятие мира? — обозлилась она. — Это все ваш набор неопрятных пятен и клякс…
— Вот видите! Сами говорите — «набор пятен и клякс»! — подхватил он. — То есть ваш глаз преобразует эти невнятные пятна в то, что привычно вашему сознанию. Ну, и подсознанию, конечно. Можно, я вам анекдот расскажу? Очень в тему!
— Ну, расскажите. Если в тему…
— Врач показывает пациенту картинку, где изображена лань, и спрашивает: «Что это вам напоминает?»
«Женщину», — отвечает пациент.
«А вот это?» — и показывает виолончель.
«Женщину», — снова говорит тот.
«Ну а вот это?» — и следует картинка, на которой изображен кирпич.
«Конечно, женщину!»
«Но чем вам кирпич-то напоминает женщину?» — недоумевает врач.
«А мне все напоминает женщину!»
— И что? К чему вы мне это рассказали? — не поняла Галина.
— Вопрос: что вам напоминают пятна и линии на абстрактном полотне?
— Мне? Да ничего они мне не напоминают! Просто хаос! — в гневе вскричала Галина и замолчала. — То есть… вы хотите сказать, что я из хаоса сама и выделила те вот ужасы, что мне привиделись???
— Печально, но факт! — подтвердил художник. — Вы же знаете — я абстракционист. Я даю всего лишь набор элементов. Ну, как конструктор «Сделай сам». А вы уже конструируете то, что захотите. Ваше будущее.
— И это — мое будущее??? — тихо ужаснулась Галина. — Но почему???
— Я полагаю, потому что ваша восхитительная головка ужасно засорена. То, что вы смотрите по телевизору, что слышите по радио, что читаете в газетах, о чем беседуете с подругами, все это ведь на девяносто процентов мусор! Согласитесь вы или нет, но это так…
— Пожалуй, я не стала бы спорить, — медленно покачала головой Галина. — Действительно… Я иногда просто злюсь на телевизор за ту муть, которую он показывает. Готова его разбить на мелкие кусочки! Хотя могла бы просто выключить…
— Вот видите! Вы закачиваете в себя тонны негативных или неполезных впечатлений, пустых разговоров, страшилок от СМИ. А зачем? Чтобы потом в случайном наборе пятен, цветовом хаосе видеть их снова и снова?
— Зачем? Не знаю. Привычка, наверное, — удивленно приподняла брови Галина. — Хотя не буду возражать — все примерно так и есть. Раньше, в молодости, я такой не была. Я в походы любила ходить и с природой общаться. Петь песни под гитару и плавать. Вязать крючком и вышивать гладью. А с годами как-то перешла на другие формы времяпровождения. Телевизор, телефон, диван. Иногда — в сауну с подружками, а потом в кафе. Изо дня в день. Всегда.
— Вот и отражается на вашей картине то, что стало привычным и единственно приемлемым. И ваше будущее в том числе.
— Больное Сердце — это из моего будущего? — испугалась Галина, и Сердце вдруг кольнуло, словно в него булавкой вонзилась тревога.
— Не знаю, вам виднее. Ваша же картина, — дипломатично ушел от прямого ответа художник.
— Но я не хочу!!! — возмутилась Галина. — А вы можете мне перерисовать будущее? Я вам заплачу!
— Перерисовать? Да сколько угодно, — невесело усмехнулся ее собеседник. — Но только это вновь будет набор пятен, черточек и мазков. А ваш глаз опять сложит их в привычные картины. Соответственно внутреннему содержанию. Так что не поможет. Тут другие методы нужны.
— Какие? — Галина умела быть настойчивой, когда дело касалось принципиальных вопросов. А ее будущее для нее было еще как принципиально!
— Вот это другой разговор, — обрадовался художник. — Тогда слушайте!
— Погодите, я блокнот достану, — деловито полезла в сумочку Галина.
…Следующие два месяца она тщательно выполняла план, составленный по мотивам рекомендаций абстракциониста.
Галина совершенно изменила свой режим дня. Теперь по утрам она совершала моцион по набережной, сначала просто шагом, потом быстрым шагом, а вскоре стала временами и на бег переходить. Она с удивлением обнаружила, что многие люди ее возраста делают то же самое, и даже завела новых знакомых.
После работы она ходила на вернисажи, в галереи, иногда — в театр. Одна, без подруг. Абстракционист посоветовал ей это как временную меру, для ускорения перестройки сознания. Опять же, Галина была удивлена тем, что отсутствие долгих телефонных разговоров «обо всем и ни о чем» ее нисколько не тяготит. Даже радует! Столько времени освободилось!
Телевизор она не включала вовсе. Зато слушала дома хорошую музыку и иногда под нее даже танцевала. И вытащила из шкафа коробку с нитками мулине и пяльцами — ей снова захотелось вышивать. Тем более что в выходные она стала выезжать за город в компании новых приятелей по утренним пробежкам, погулять у реки и полюбоваться природой, так что впечатлений и тем для вышивки было сколько угодно.
Она завела себе котенка. Собачку не решилась — кто же ее будет выгуливать, пока она на работе? — а вот котенок попался умненький, чистоплотный, и в доме Галины стало больше шума и беспорядка, зато меньше застоя и мертвой тишины.
Картина, свернутая в рулон, хранилась в кладовке. Целых два месяца Галина ее не доставала, хотя порой очень хотелось. Но художник просил повременить — и она крепилась.
И вот наступил день X. Ровно через два месяца Галина по дороге домой купила букет цветов (она теперь часто себе цветы покупала), дома накормила свою животинку, неспешно выпила ароматного чаю, нарядилась в лучшее платье, включила музыку и с замиранием сердца достала из кладовки картину. Она разложила полотно на столе, отошла и только тогда взглянула на то, что там было изображено.
Сначала она опять ничего не увидела. Вернее, увидела все те же пятна и черточки. Но вдруг… Вдруг ее зрение словно сфокусировалось по-другому, и картина ожила. Но что на ней было изображено!!! Галина вдруг увидела и предрассветную дымку над озером, и уток в камышах, и хитрую лисицу, почему-то несущую в зубах большущий гриб. То пятно, что казалось ей Сердцем в черных пятнах, теперь было пышной розой с сочными бордовыми лепестками, а черт оказался вовсе не чертом, а богом морей Нептуном с трезубцем и короной, на носу яхты, мчащейся по волнам.
Галина стояла в полном изумлении и… в слезах.
— Господи, почему же я раньше всего этого не видела??? — в смятении прошептала она.
Она снова и снова играла с картиной, каждый раз находя в ней все новые и новые сюжеты, и все они были чудесными и очень занимательными. Такой игрушки у нее никогда не было, ни в детстве, ни позже.
