Дом Ветра (СИ) - Савански Анна
Фредди прислал Алику разорванные документы, которые получил от Бетти, с запиской, что никого развода не будет. Осталось разорвать все отношения с Беатрис. Фредди отправил все подарки, которые вернула ему Бетти, в Гарден-Флауверс. Он положил в карман отремонтированную цепочку Бетти с подвеской. Он знал, что Беатрис мечтает ее заполучить. Как-то раз видел, как она примеряла разорванную цепочку, но она так и оставалась лежать в одной из шкатулок, и он даже не собирался ее надевать на свою подругу.
Фредди сел в кресло перед Беатрис, та пила кофе и читала газету. Он пару ночей не спал с ней, и она наказывала его молчанием, но Фредди было уже все равно, так как он решил, что будет вымаливать прощение у Бетти. Хотя это будет сложно: последние пару месяцев она потерялась из виду. Он приложит все усилия, чтобы ее вернуть обратно, она нужна ему, он не сможет жить без нее, без ее глаз, улыбок...
— Нам надо поговорить, — начал он, сохраняя спокойствие.
Беатрис плакала и кричала, проклинала его и унижала, но он был непреклонен.
***
Тяжело вздохнув, он снова отошел от окна, складывая в чемодан последние вещи. Тяжелые, свинцовые брюссельские тучи давили на город, дождь шел непрекращающимся потоком, барабаня по стеклам. Джозеф отпил воды, захлопывая чемодан. Гнев клокотал в нем. Брюссель не дала ему того, что он хотел. Он так надеялся на эти переговоры... Виктор уже не управлял компанией, он ушел в тень, и власть Роберта стала очевидной.
Джозеф стремился доказать всем, что традиции хороши, но они должны идти в ногу со временем, именно это всегда твердил Виктор, именно из-за отсутствия ясного понятия о меняющимся времени разорились их ирландские родственники. Роберт, как всегда, добился своего таким дешевым способом. Он ведь знал, что всегда все нужно держать под контролем, особенно свою похоть, она-то его и подвела. Раньше он никогда не позволял женщине так близко подбираться к нему.
По прибытии в столицу Джозефа ждала служебная машина, он не хотел ехать домой глушить вином неудачу. В Аллен-Холле Джозеф появился в совсем мрачном настроение, он давил в себе чувство ненависти к отцу.
Прислуга услужливо ему улыбнулась, Джозеф понимал: ведь они все гадают, кому перейдет это владение. Джозеф поздоровался с Дианой, возившейся в Зимнем саду, Виктора же он нашел в библиотеке, дед увлечено смотрел какие-то книги. Джозеф кашлянул, Виктор поднял не него глаза, и встал из кресла, видя замешательство внука, и распахнул для него свои объятья, железный контроль Джозефа рухнул. Виктор всегда был ему больше, чем дед, он стал для него человеком, подарившем надежду. Виктор обнял его.
— Что с тобой? — прошептал он.
— Я провалил дело, — ответил Джозеф, разнимая объятья деда. — Все пошло прахом. Неужели он не понимает, как это важно для нас?! — Джозеф ударил кулаком об стол. — Он же Лейтон, он же не должен все разрушать...
— Джозеф, успокойся, — Виктор положил ладонь на его плечо. — Когда меня не станет, то все почти перейдет в твои руки.
— Ты же знаешь, у него сорок процентов акций, как и у тебя, остальное у этого чертова совета! — Джозеф сжал кулак, прижимая его к губам.
— Сорок будет у тебя, — произнес спокойно Виктор. — Остальное в твоих руках. Ты должен вернуть былую славу «Лейтон и Ко».
— Да, должен, но что я могу? — Джозеф пожал плечами. — Во мне видят юнца, не понимающего ровным счетом ничего. Если бы я перетянул на свою сторону Гарри, то мне было бы легче, ведь ему уже тридцать пять, возраст играет в его пользу, — Джозеф кинул взгляд на графин с водой.
— Джозеф, мы оба знаем, что мой век подходит к концу, и я отдам тебе все мои акции, — Джозеф сжал морщинистую руку Виктора.
— Ты слишком сильно веришь в нас, — ответил он.
— Я знаю, что все у вас будет хорошо.
***
Пахло яблоками и осенней свежестью. На бледно-зеленой траве лежали опавшие после вчерашнего дождя и ветра алые яблоки. Небо с утра прояснилось, оно было такое чистое, такое голубое, а солнце слегка припекало, как летом. Легкий дурман наводил на воспоминания. Радость ощущалась во всем — в дуновении ветра, в колыхании вызревших трав, пении птиц и сиянии октябрьского солнца.
Бетти вышла в сад, купаясь в солнечных потоках, она села под сенью яблонь, думая о своем. Как только Алик сказал, что Фредди не собирается подписывать бумаги, в ее душе загорелся светлячок надежды, и сердце как-то радостно затрепетало, стало так сладко, так хорошо... Но совсем скоро она очнулась. Что-то за этим всем кроется, только что? Она так и не смогла после разрыва с Брайаном прийти в себя, все-таки что-то она к нему испытывала.
Все эти месяцы Бетти боролась с собой, чтобы забыть свое прошлое, даже приезд в Аллен-Холл ее не исцелил, эти мысли гнались за ней, были с ней постоянно. Сердце вновь затрепетало, как у ребенка от предвкушения чуда, она обернулось, и сердце замерло... Перед ней стоял Фредди. Бетти смотрела на него, объятая от одного его взгляда огнем. Ее сердце, ее душа, ее тело горели, горели в пламени страсти, любви, нежности.
— Нам надо поговорить, — начал он, ее сердце просило броситься в его объятья.
— Нам не о чем с тобой говорить, — отрезала ее гордость.
Бежать — приказали страх и боль — беги, пока можешь, спрячься, пока он не причинил тебе еще большей боли. Бетти бросилась в сторону полей, мужчина — за ней. Она бежала от него, от своей любви. Бетти перемахнула через старый, полуразрушенный низкий забор, теряя при этом балетки. Перед ней предстало поле, трава еще не успела обсохнуть от дождя. Влажные травы и сырая земля заморозили ноги. Надо добежать до реки, но недавний выкидыш не позволил ей сохранять прежний темп. Бетти споткнулась о какую-то корягу и растянулась на земле, чувствуя, что потянула лодыжку.
Он уже прижимал ее к себе, с ней творилось нечто невообразимое, по щекам бежали жгучие слезы то ли от обиды, то ли от боли... Он уже прижимал ее к себе, шепча что-то. Пальцами Фредди осушал ее слезы, все сильнее прижимая и убаюкивая, как ребенка. Понемногу Бетти стала сдаваться, но что-то внутри продолжало сопротивляться ему. Какая-то часть ее души была против его объятий, против этого жаркого, возбуждающего шепота.
Она лежала, прижатая тяжелым телом Фредди, ощущая его дыхание у себя на щеке. Все было, как в самых смелых ее фантазиях, все было похоже на сон. Ей не верилось, что это произошло. Бетти гладила его голову, слушая биение сердца.
Над головой было чистое, бездонное голубое небо, пролетали косяки птиц. Бетти смотрела на небо, прося у Бога помощи. Теперь ей казалось, что он получил от нее все, что хотел, и теперь уйдет, по щекам снова побежали слезы, стекая по вискам в каштановые волосы.
— Эй, малышка, не плачь, — Фредди склонился над ней, заглядывая в эти глаза цвета тайны. — Я с тобой, я рядом. Я знаю, что я не заслуживаю твоего прощения. Я вообще тебя не заслуживаю, я не стою тебя. Но все же я люблю тебя, дорогая. Ты простишь меня?
— Да, видит Бог, я не хотела этого. Если ты еще раз поступишь так со мной, то я покончу с собой. Я клянусь, что сделаю это. Но для начала я убью тебя, или вся твоя жизнь превратится в ад, — Бетти приникла к нему. — А как же Беатрис? — ей необходимо было понять, почему он здесь? Может, она его бросила, а ему просто некуда идти, и лучше она, Бетти, чем быть одному?
— Я бросил ее, — он прильнул к ее губам. — Я люблю тебя, малышка. А ты, ты любишь меня? — вопрос повис в воздухе.
— Пока все сложно, мне нужно время.
***
Бетти давно вышла из больницы, он обещал прийти домой в тот же день, когда ее привез Джордж, но он не пришел. Холли уже отчаялась, думая, что он никогда не вернется. Она пыталась с ним поговорить в клинике, но мужчина вечно находил отговорки, и она расценила это как нежелание с ней общаться. Она тосковала без него, каждую ночь мечтала о его ласках, с улыбкой вспоминая их совместные завтраки. Он общался с мальчиками, но по-прежнему не замечал их с Кэрри — так он их наказывал. Холли слонялась вечерами по их огромной квартире, думая, что в выходные поедет в Аллен-Холл, но каждый раз, подбирая слова для него, передумывала, откладывая поездку до следующих выходных. Его родители старались не вмешиваться в их отношения, вообще никто не вмешивался, у всех и так было много проблем, чтобы решать чужие. Когда он хлопнул дверью, они с Кэрри смотрели на друг друга испепеляющим взглядом.
