Дом Ветра (СИ) - Савански Анна
— А вот и ты, как всегда, испанская роза! — воскликнул он.
— Здравствуй, Роджер, как у тебя дела? — она мило улыбнулась.
— Все неплохо, женюсь скоро, — он улыбнулся в ответ.
— Тебе никогда не будет интересно с одной женщиной.
— Только не надо строить из себя жертву, ты сама прыгнула ко мне в постель! Я никогда тебя не склонял, — он замолчал.
— Все равно было подло пользоваться моими чувствами к Дилану, — светлые глаза пылали злостью.
— Ты единственная женщина, с которой я бы мог быть счастлив всю жизнь, но ты этого сама не хочешь. И вряд ли когда-либо захочешь, — ответил Роджер.
— Я пойду. Не хочу, чтобы Дилан видел нас с тобой вместе, — она развернулась и направилась к бару.
Сказанное Роджером потрясло ее до глубины души, услышанное откровение повергло в ее шок, она уже не знала, кто она и куда идет, не знала, чего хочет от жизни и что ее ждет дальше.
***
Лето 1977.
Контрасты снова стали выступать. Грэг и Джульетта наконец-то обвенчались, потом и Джон с Эммой. Весна всегда вносила в их жизни что-то новое и неповторимое, но все же это была последняя их весна в этом городе и последнее лето. Ведь большой успех всегда связан с большим риском. Но прямо сейчас они ни о чем не думали и не жалели.
В жарким июне женился на Николь Тюрон Роджер. Хрупкая темноволосая красавица быстро завоевала его внимание, и их охватил костер любви и желания. Он не хотел ее терять, потому что на ее сердце были и другие претенденты, и она с легкостью могла выбрать кого угодно, но почему-то она осталась с ним. Он баловал ее, как ребенка, оберегал от богемы, но она сама знала, что это за жизнь. До этого она была моделью, мелькая периодически на обложках изданий своими янтарными глазами. Так все из их компании стали женатыми.
Время безграничного счастья было наполнено и болью, потому что им пришлось попрощаться с самым дорогим, что у них было, — с их городом. Лондонский ветер, лондонский воздух — это то, что будет греть их души там, далеко отсюда. Но прощание получилось слишком тяжелым.
Последним светлым событием для них стала свадьба Гарри и Холли. На дворе был август с его теплом и буйством красок, и люди пытались их запечатлеть в своей памяти. Холли была великолепна в тот день, у нее было пышное платье, отделанное брюссельскими кружевами и расшитое стеклярусом, призрачные линии декольте и рукава тоже сшили из кружева, она выглядела строго и в то же время греховно. Холли сияла, и это ничто не могло скрыть. Гарри решил венчаться в церкви в Аллен-Холле, где когда-то крестили Бетти, и там же, в Бальном зале, решил отметить это событие, пригласил где-то около двух сотен гостей. Стол ломился от яств, а гости всех мастей пытались показать свое уважение жениху и невесте. Дарили подарки, Холли купалась в любви Гарри, ее мать, похоже, смирилась с тем, что она вышла замуж за самого Гарри Лейтона.
Впервые за полтора года Роберт увидел дочь. Они с Фредди держались за руки, и их влюбленные взгляды наполнили ему себя и Флер в молодости, до того, как их брак стал превращаться в комическое представление. Из подслушанного разговора Бетти и Гарри он узнал, что Бетти едет жить в ФРГ, а именно в Мюнхене, где они успели купить по квартире друг другу. Вот, у них и большие деньги, и они уезжают, чтобы оставить доходы при себе, но Роберт не ощущал угрызений совести: теперь Алиса была его надеждой.
Гарри и Холли провожали Бетти и Фредди. Холли сожалела, что они уезжают: как же ей без Бетти! Роберт стоял неподалеку, прекрасно слыша каждое слово:
— Жаль, что вы уезжаете, — Гарри обнял Бетти.
— Нам очень надо, лучше приезжайте к нам, — предложил Фредди. — Как вам это?
— Даже не знаю, — Холли вздохнула. — Ну, что ж, до скорого, — они попрощались, Бетти и Фредди сели в машину и уехали. Днем у них был самолет.
***
Глубоко вздохнув, она резко поднялась с подушки. Ей показалось, что она падает в пропасть. Проведя рукой по постели, она ощутила рядом пустоту, простынь еще хранила тепло его тела. Она стала снова задыхаться, беспокойство захлестнуло с новой силой. Откинув покрывало, нащупав в темноте шелковую комбинацию, она спустилась с подиума, где стояла их кровать, направляясь через гостиную в студию Антонио.
Она увидела его у открытого окна, нервно курящего, отстраненного и далекого, думающего о чем-то другом, механически исполнив этот пресловутый физический акт. Мери-Джейн положила ладонь на плечо любимого мужчины, он сжал ее руку. Завтра он должен был улететь в Вену на два месяца, конечно, М-Джейн никогда не боялась отпускать его, но сейчас ее охватывало странное чувство. Антонио подхватил ее на руки, неся в спальню, они еще раз не спеша занялись любовью, а утром М-Джейн обнаружила записку на его подушке.
М-Джейн нашла новое издательство, где теперь благодаря знанию языков стала брать интервью у приезжих звезд. Сейчас, когда Антонио улетел, она старалась не поддаваться суматохе, присущей ее жизни. Мери-Джейн бывала в Дж-Хаусе у родителей или навещала Дженни и племянниц, не забывая о Гарри и Холли, часто ездила к Хосе и Габриеле, где Диего бегал по изумрудным полям, играя с Катиной.
В этот день, когда ее мир перевернулся, она гуляла с Габриелой в ее красивом саду, а Диего резвился с Катиной. К ним подбежала запыхавшаяся Лулу, служанка Сержов, Габриела улыбнулась, ожидая вопроса молоденькой служанки.
— Звонили из Вены, — начала она, сбиваясь. — Звонили из Вены...
— Ты сказала, чтобы сеньор Антонио позвонил мне вечером? — вставила М-Джей.
— Сеньор Антонио попал в аварию, — все же выдавила Лулу. Улыбка сползла с лица Габриелы, Мери-Джейн схватила ее за локоть, не давая ей упасть. — Он в тяжелом состоянии.
Этим утром она почувствовала, как екнуло сердце, на короткий миг ей почти не чем было дышать, она жадно хватала воздух, не понимая, почему ею владеет паника. Этим утром «форд» Антонио столкнулся со стремительным «ягуаром». Водитель погиб на месте, сам же Антонио по дороге в госпиталь испытал клиническую смерть, его сердце остановилось лишь на несколько секунд, и в эти мгновения через Ла-Манш Мери-Джейн ощутила, что жизнь покинула ее. Она в тот же день отправилась в Вену, в эти минуты она должна быть с ним, должна держать его за руку, ожидая, когда он вернется в этот мир. Венские врачи не хотели ее обнадеживать: тяжелая черепно-мозговая травма серьезнее, чем перелом ноги или руки, Антонио мог остаться навсегда прикованным к постели. Этого М-Джейн боялась больше всего. Она хотела перевести его в Мюнхен или Лондон, но врачи запретили.
— М-Джейн! — она подняла голову от постели Антонио, в дверях стояла Бетти, она подбежала к сестре, обнимая ее за дрожащие плечи.
— Надежд почти нет, — бесцветно сказала она. — Бетти, я не могу его потерять...
— Все будет хорошо, верь же в это. Хочешь, я заберу к себе Диего? Он очень любит Фредди, им с Рэем должно быть хорошо, — Бетти поцеловала племянника в пухлую щеку.
— Да, Бетти, да...
Проходили серые дни, но лучше не становилось. Мери-Джейн, как и все, не теряла надежды, она хотела верить в лучшее. Она летала из Вены в Мюнхен, из Мюнхена снова в Вену, а потом в Лондон — и вновь в Вену. Она настаивала, чтобы ее мужа перевезли в Мюнхен, где бы ему стало бы лучше, ему было всего лишь чуть больше тридцати, он должен выстоять, а вместе с ним и она.
Однажды Мери-Джейн почти всю ночь просидела у постели Антонио. На нее нахлынули чувства, взяв безжизненную, чуть теплую руку Антонио, она прижала ее к своей щеке, ощутив, как еле заметно его пальцы зашевелились. Ее голубые глаза наполнились слезами, она тихо всхлипнула, услышав слабое: «Не плачь».
— О Антонио... — протянула она.
— Что со мной? — прохрипел мужчина.
— Твоя машина разбилась. Я чуть не умерла за эти два месяца, — прошептала она, чувствуя, как его пальцы слабо ласкают ее скулу.
— Как моя выставка? — она вздрогнула: как ему сказать, что они с Джулией решили ее провести в Лондон, и продали почти все работы, кроме нескольких картин?
