Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе
– Здравствуйте, леди Вивиана. Я не ожидал вас здесь увидеть.
– Вы?… Но…как это возможно? Что вы здесь делаете? – дочь графа с любопытством осматривала англичанина, и только сейчас поняла, как он изменился. Пропала юношеская робость, хрупкость, появилась суровая зрелость, отражающаяся в глазах. Но даже их небесная голубизна, когда-то привлекшая Вивиану, словно испарилась. Лиан отрастил волосы по плечи, бороду и усы. Одетый в свободную рубаху из белого полотна и такие же шаровары, с белоснежной чалмой на голове, молодой человек напоминал коренного араба.
– Не смотрите на меня, словно на призрака, – грубо вскликнул англичанин, с презрением поглядывая на девушку.
– Почему вы здесь? Ведь, уезжая, вы сказали, что хотите забрать сестру и вернуться в Англию, – Лиан почти вплотную подошел к Вивиане, сжав в своей шершавой руке ладонь молодой женщины:
– А вас это не касается. Скажу лишь одно: я преданно служу госпоже Афифе, и так было и раньше, до того, как мы познакомились. Лишь на несколько лет я приехал в Лондон, чтобы хорошенько подработать камердинером короля. Но моя служба кончилась, теперь я верный раб повелительницы, любое ее слово, любое желание – неоспоримый приказ для меня. К тому же, здесь у меня есть невеста, с которой вскоре я свяжу свою жизнь навсегда.
– Выходит, это любовь была ложью? – сдавленно прошептала девушка, сглатывая жгучие слезы, что струились по щекам.
Лиан лишь дерзко, самодовольно усмехнулся, сжав в руке локон Вивианы: – Да, красивая, романтическая ложь, прекрасная сеть, в которую ты, подобно изголодавшейся птичке, попала. Знаешь, сколько у меня было таких «любимых»? Не одна, и не две. Я получил самое ценное сокровище, которым ты обладала: девственность. Я – первый, кто насладился сладостью твоего еще юного, неопытного тела, первый, кто погрузился в умопомрачительный плен сладкого цветка. Глупышка, простушка Виви, на что ты надеялась? Что я женюсь на тебе, подарю детишек, буду любить и оберегать? Это лишь твои призрачные мечты, особенно здесь, где ты лишь наложница молодого господина, игрушка, которой поиграются и выбросят вон. Ты сгниешь здесь, увянешь, станешь слабой и безвольной, любой за копейки сможет взять тебя, – потеряв самообладания от этих обидных, горьких слов, девушка с криком подняла руку, желая ударить обидчика:
– Нет! Замолчи! Подлец! Негодяй! – молодой человек ловко ухватил англичанку за запястье, прижав ее вспыхнувшую, горячую ладонь к своей щеке:
– Однажды ты уже ударила меня. Помнишь? Тогда следы твоих прекрасных пальчиков впились не в мою кожу, а в душу. Я возненавидел тебя, и поклялся отомстить. Видишь, и моя месть медленно настигает тебя. Каждый день я буду видеть, как ты чахнешь, и наслаждаться этим, – Лиан резко оттолкнул молодую женщину, зашагав к входу.
Пораженная острой, невидимой стрелой в самое сердце, девушка стала медленно оседать на сочную, зеленую траву с капельками утренней росы. Вивиана подняла глаза на небо и смогла разглядеть еще едва не потухшие звезды. Леди Бломфилд хотелось завыть воем волка, что видит полную луну. Впившись ногтями в ладонь, Вивиана прошептала: – Я отомщу вам, всем, кто причинил мне боль и заставил страдать. Вы будете медленно, по очереди, падать к моим ногам. Клянусь, вы захлебнетесь кровью и ядом, что пролили на меня, – молодая женщина медленно поднялась. Какой смысл рыдать, истязать себя, если этим ничего не изменишь? Нужно идти вперед, несмотря на боль, нужно стараться победить, даже если, кажется, что дорога обрывается. Там, за тем обрывом, есть другая тропинка, та, что приведет в нужное место в нужный час.
* * *Джамиль с грохотом распахнул дверь, и едва держась на ногах от бессонной ночи, прошел вглубь коридора, где уже прибирала Узма. Служанка, встретив принца, невольно вскликнула, усадив его в кресло и подав стакан холодной воды: – О, Аллах Всевышний, что случилось? Где ты был два дня? Когда случился страшный ливень, а тебя не оказалось дома, я до смерти испугалась. А…где Вивиана? Джамиль, что произошло?! Не молчи! У тебя такой вид, словно ты только что с похорон! – наследник бессильно закрыл глаза, до крови сжав в ладони хрупкий стакан. Женщина терпеливо ждала, понимая, что араб не в себе и ему нужно время, чтобы найти силы все рассказать. Наконец оторвавшись от спинки кресла и посмотрев в глаза Узме, египтянин судорожно кивнул:
– Да, ты права, права,… Я только приехал с похорон, с похорон собственной жизни, любви, с похорон своего существования! – принц с криком сжал посуду, после чего та разлетелась на мелкие куски. По руке Джамиля заструилась алая, густая кровь от пореза:
– Аллах, что ты наделал? Тебе нужно срочно перевязать ладонь, идем! – но молодой человек схватил мусульманку за запястье, принуждая сесть:
– Это рана ничто по сравнению с той, что кровоточит в моем сердце, – наследник заплакал, впервые в жизни, впервые позволил дать вволю чувствам.
Узма, как когда-то в далеком детстве, стала утешать мужчину, гладить по голове, шептать нежные слова. Уткнувшись лицом в грудь давней няни, принц рыдал о своей разбитой, переломленной жизни, о девушке, которую потерял навеки.
Отстранившись, Джамиль вытер слезы, грустно усмехнувшись: – Прости, я, словно последний трус, рыдал, обняв тебя. Это не достойно мужчины, не достойно принца…
– Все мы люди, у нас есть хрупкое сердце и душа. Даже у самих бедняков имеются чувства, это естественно, так захотел Аллах. Не важно, какого ты ранга, какой у тебя возраст и внешний вид, важно, что, плача, ты остаешься живым человеком. Пока мы можем чувствовать боль – мы живы, мы дышим. Нельзя упрекать себя за то, что даровано Всевышним, – принц понимающе кивнул, сжав в окровавленной ладони морщинистую руку служанки. Та, нежно отстранившись, отправилась за водой и тканью. Наследник молча ждал, пока женщина промыла порез и перемотала белоснежным бинтом:
– Мне очень жаль, что в последнее время между нами происходят ссоры и раздоры. Ты же мне, как мать. Как мне искупить свою вину?
– Для меня лучшая благодарность – видеть тебя таким, каким ты есть: расстроенным, счастливым, смеющимся или заплаканным. Я хочу, чтобы ты обнажил передо мной свою душу, очистился. Расскажи, что произошло, – араб закусил губы. Он не мог даже произнести этих роковых речей, не мог вырвать то, что впилось в страдающую душу. Это было похоже на рану, полученную от стрелы. При вынимании будет дико больно…
– Она…умерла, – Узма вздрогнула и едва сдержала крик в себе. Она все поняла без объяснений. Только по одной женщине Джамиль мог так тосковать, только по той, что за такой короткий срок стала смыслом его жизни.
– Как это произошло?
– Сегодня ночью ее похитили из охотничьего домика. Я отправился на поиски, и следы привели к…девушке с изуродованным лицом, что купалась в собственной крови и грязи. На трупе было то покрывало, которым я укутал Вивиану, дабы ее платье высохло от дождя. Волосы – темные, как смоль, с перламутровым оттенком, хрупкая фигура, лица я не смог рассмотреть из-за страшных порезов, – принц вновь зарыдал, но на этот раз более проникновенно и отрешенно. Кое-как вытерев слезы, он закричал от боли, что пронизывала все внутри.
– Ты уверен, что это Вивиана? Похитители могли просто подменить жертву. Пойми, какой им смысл убивать ту, которую можно выгодно продать? Девушка молода, красива, просто так ее бы не лишили жизни.
– Я чувствую боль, ей плохо, моей Вивиане сейчас очень плохо, она плачет, она истязает себя страданиями. Я чувствую, как бьется ее сердце, как она дышит, а…в лесу, выходит, была не она?
Узма лишь покачала головой, утешительно коснувшись плеча молодого человека:
– Я не знаю, что сказать. Мне не хочется тешить тебя пустыми надеждами, поэтому слушай свою сердце, душу, слушай свою любовь, поверь, она не обманет.
Джамиль бессильно прижал ладонь служанки к сердцу: – Почему я так несчастен, Узма? Будучи еще ребенком, я потерял мать, потом брата, которого любил даже больше отца, теперь судьба забрала у меня жену и сына. Только я поверил, что отныне все будет хорошо, что мы с Вивианой станем счастливы, как нещадный выбор смерти пал и на нее. А где Кендис?
– Девочка еще спит. Вчера она целый день прождала Вивиану, плакала и звала ее, говорила, что девушка покинула ее, так же, как и мать. Мне с трудом удавалось успокаивать малышку. Джамиль, тебе нужно поспать, набраться сил. Сынок, иди к себе, отдохни, – с благодарностью кинув, принц стал медленно подниматься по лестнице. Каждый шаг давался молодому мужчине с огромным трудом. Он чувствовал, что, потеряв любимую, потерял и себя. Внезапно обернувшись, наследник проговорил:
– Пусть Нур и Бахижа возвращаются обратно во дворец. Я тоже сегодня туда отправлюсь. Отныне я хочу, чтобы этот дом пустовал, я открою его двери лишь тогда, когда буду сжимать руку Вивианы.
Глава 26
Вечерело. На город опускались мягкие, матовые сумерки, слышались крики поздних птиц, шелест листвы. Из раздумий и покоя Афифу вырвала новость, что приехал Джамиль. Наспех одевшись, Султаным поспешила в главный двор, где с улыбкой и добротой встретила пасынка: – Приветствую, мой дорогой наследник. С чего это ты так поздно приехал? Что-то случилось? – поцеловав руку госпожи, Джамиль попытался добродушно улыбнуться:
