Александр Снегирёв - Как мы бомбили Америку
– И дальше что? – Юкка заинтересовался.
– Да ничего. Дальше ничего не было. Мальчик расплакался и пошел жаловаться бабушке, которая прогуливалась неподалеку. Бабушка на нас хотела наехать, но Ромка и ее говносоской обозвал. В общем, в тот день получать по яйцам от качелей было суждено нам.
– Забавная история, но бессмысленная какая-то. – Юкка затянулся «Явой».
– Почему бессмысленная? Слово «говносос» произвело на меня такое впечатление, что я эту историю на всю жизнь запомнил. Мне тогда представилось сказочное существо, вроде большого комара, который сосет какашки своим хоботом.
Юкка заржал от души. Все-таки мне удалось его развеселить.
– Я просто таких слов раньше не слышал, это было незабываемо! У меня вся жизнь в тот день перевернулась. Я до сих пор это существо с хоботом представляю. Мерзость, а из головы не идет!
Мы ржали, хлопая друг друга по коленям и распугивая белок. Юкка посмотрел на электронные часы в витрине универмага.
– Пора, на автобус опоздаем.
Мы разыскали Центральный вокзал и купили билеты за девяносто долларов каждый до города Эшвилл, расположенного в самой глубине штата Северная Каролина. После этого у меня осталось около шестидесяти долларов, у Юкки – голяк.
В очереди на автобус мы были словно две капли сливок на шоколадном торте, все пассажиры были черными. Белые если и были, то мы их не заметили. Очередь вилась длинным червяком и пропадала в стальной банке автобуса. Из громкоговорителей лилась размеренная классическая музыка. Продвигаясь, мы пинали свои сумки. Перед нами размахивал руками негритянский подросток, движениями напоминающий павиана, который стащил где-то человечьи шмотки на несколько размеров больше и теперь пытается выдать себя за гомо сапиенса. Казалось, что подростка всю жизнь держали в клетке и только вчера выпустили. Теперь он наслаждался вседозволенностью, совершая множество бесполезных движений. Протянув билеты контролеру, мы поднялись в салон.
Ночь в автобусе
Автобус мягко тронулся и поплыл по улицам города на юг. Наступила ночь. Водитель как-то по-рэперски прочитал правила поведения в автобусе.
– Туалетом пользоваться нельзя! Йо! Слушать музыку нельзя! Пердеть нельзя! Курить нельзя! Йо! Йо! – орал водитель, двигаясь в такт словам. – Все можно только на остановках. Чем вы занимаетесь на остановках, мне дела нет! Йо!
Чернокожие вокруг выглядели добродушно, но мы на всякий случай решили спать по очереди и сразу же вырубились оба.
Ночью я проснулся оттого, что зажегся свет. Первая остановка. Пассажиры, кряхтя и протирая глаза, вставали с мест, разминали мышцы и плелись к выходу. Кто-то сошел. Кто-то сел на освободившиеся места. Появился молодой японец, не говорящий по-английски. Было видно, что черные японца ни в грош не ставят. Он для них еще больший мусор, чем мы. Бедняга не мог разобраться, куда ехать. Я помог. После разбудил Юкку и предложил пройтись.
– Не могу, – пожаловался Юкка, – у меня встал.
– Да ладно! – заржал я.
– Сам посмотри. – Юкка ткнул пальцем в свои вздыбленные шорты. – Я же не могу так пойти.
– А ты его под резинку засунь, – посоветовал я.
– Сам себе засунь.
Я вышел. Потянулся.
В сортире придорожной забегаловки фыркали и чистили зубы дальнобойщики в ковбойских шляпах. Постояв у писсуара, я вернулся к раковине и хорошенько умылся.
– Ничего пожрать не купил? – спросил Юк, когда я вернулся в автобус.
– На какие шиши?
– Правильно, мой малыш.
Автобус тронулся.
Утром оказалось, что мы едем среди огромных деревьев, увитых лианами. Иногда дорога пересекала бурные желтые реки. Земля была красной, местность холмистой. Жара стала влажной. Как бывает в ванной комнате, если долго ласкаешь себя, грезя об однокурснице, включив при этом горячую воду. Финская сауна Нью-Йорка сменилась русской баней Северной Каролины. После обеда автобус причалил к небольшому зданьицу вокзала. Окружающую среду наполнял очень натуральный запах магнолий. Нас встречал мистер Тод.
Гольф-клуб
Формально радушный мистер Тод состоял из стаканчика виски вечером в пятницу, секса с женой по выходным, разумной доли детского порно в часы полуденного отдыха и готовности голосовать только за высокоморальных кандидатов. Типичный белый американец, имеющий в жизни разумно-амбициозную, семейно-кредитно-телевизионную цель с рюшечками. Мистеру Тоду было лет сорок. Он делал карьеру.
За светской беседой, которую поддерживал в основном Юкка, мы доехали до райской долины, где располагался гольф-клуб для миллионеров на пенсии. Ресторан, в котором нам предстояло трудиться, был устроен при клубе. После нескольких ударов клюшкой на сочных газонах старичкам требовался перекус.
Все дышало красотой, здоровьем и благополучием. Пышные деревья, усыпанные цветами. Зеленые холмы и лужайки, кишащие дикими кроликами. Аккуратные неброские дома. Свежий воздух. Это был рай. Здесь тихонько коротали старость богатейшие люди Америки. Акционеры Coca-Cola и Budweiser, Ford и IBM. Старики жили неподалеку, в красивых домах у подножия холмов. Старики любили молодежь.
По дороге встретились две бабуси на «мерсах». Они приветственно погудели. Небось дома у каждой миллион под матрасом.
Нас поселили в домике для прислуги. Одноэтажный коттедж, где каждому полагалась своя чистая комната, неограниченный Интернет и кухня. Чистота безупречная, только повсюду валялись дохлые тараканы кверху лапками.
Кроме нас в коттедже проживали другие ребята из Восточной Европы. Виталик из Латвии. Буч из Калининграда. Сигита с Валдисом из Литвы.
Буч зарабатывал на тачку. Сигита с Валдисом работали тут второе лето, копили на учебу. Виталик мечтал с шиком прокатиться в Москву.
У всего этого был один недостаток – отсутствие каких-либо магазинов поблизости. В ларьке на окраине долины можно было купить только пиво.
– Мистер Тод раз в две недели возит нас в супермаркет, в город, – сказала Сигита. – Да и на кухне кормят.
– Протянем как-нибудь.
Пока Юкка принимал душ, мистер Тод дал мне ключи от наших комнат. К тому моменту, когда Юк вышел, растираясь полотенцем, я ключи уже потерял. Как, ума не приложу. Мы решили не акцентировать внимание хозяина на своей невезучести и заснули на ковре в гостиной.
Мне снилось, как одна знакомая блондинка делает мне минет, а потом упрекает, что я все время ею пользуюсь. Юкке приснилось, что изобретатель водородной бомбы Андрей Дмитриевич Сахаров, более известный своими диссидентскими поступками, торгует медом в Бирюлево.
– А мед оказался паленый, – рассказал Юкка утром. – Не мед, а вареный сахар.
Первые рабочие дни
Наутро мы надели форму, новенькие брюки горчичного цвета и голубые рубашки. Я наврал, что имею опыт работы в фуд-сервисе. Юкка прибавил, что я был у него помощником. У него-то опыт имелся. В Москве Юк зарабатывал на жизнь, обслуживая клиентов в итальянском ресторане. Видать, мистер Тод учуял подвох и прикрепил меня к Сигите набираться опыта. Та носилась как молния. Я старался не отставать. С десяти утра до трех пятнадцати пополудни я подавал и убирал тарелки, подливал гостям холодный чай со стучащим льдом, раскладывал салфетки, протирал приборы и выносил мусор.
Сигита все время похохатывала и говорила по-русски с комичным акцентом. Валдис-посудомойщик иногда недружелюбно выглядывал из кухни. Обидно, когда ты второй год возишься с грязными тарелками, а новенький сосунок сразу становится официантом, да еще ходит хвостом за твоей подружкой.
Так прошел наш первый рабочий день за океаном. Ничего интересного. Только вскрылась одна неприятная особенность – отсутствие чаевых. Для клиентов ресторана все было включено. Обслуге полагалась только почасовая оплата, а рабочих часов было очень мало. Работа не пыльная, экология хорошая, можно пользоваться бассейном и даже играть в гольф, с условием, что не будешь особенно мозолить глаза игрокам-богатеям. Но мы приехали зарабатывать, а не упражняться в гольфе, поэтому в первый же день начали подумывать о побеге.
– Если не найдем подработку, свалим с первой зарплатой, – сказал Юкка. – Мы тут за все лето и штуки не заработаем.
Ключи от комнат пришлось просить у мистера Тода заново. Он сделал выводы и вычел пять долларов из наших еще не полученных зарплат.
В душевой кабинке жило отвратительное насекомое размером с лягушку. Принимая душ, приходилось постоянно оглядываться, как бы насекомое не впилось в спину. Убить гада мне не позволяла система моральных ценностей. Я против бессмысленного насилия. Насекомое не виновато, что выглядит отвратительно. Может, это их королева красоты.
Во второй день я уже обслужил два стола. Правда, позабыл пробить чеки и перепутал пару заказов, зато широко улыбался и с удовольствием выговаривал: «йес, сэр» и «йес, мэм». Особенно мне понравилось «йес, мэм».
Завтраком нас кормили прямо в ресторане. Сэндвичи, вишневый пирог, который я принял за яблочный, кола. Все ледяное, даже пирожки. Я так питаться не привык. Во-первых, мне подавай салат, а во-вторых, я терпеть не могу ледяную еду. Мне в детстве внушили, что это вредно для горла и для желудка. Подозреваю, что это одна из тех родительских установок, которые содержат истину. Единственное, что мне удалось, так это плавить кубики льда в кипятке. Получалась теплая вода. Лед я зачерпывал в ледогенераторе, кипяток наливал из автомата. Машинное царство. В итоге у меня начался непроходящий насморк.
