Маша Трауб - Чужой ребенок
Когда все, выпив и закусив, пошли курить на кухню, букет, который Лариса подарила Лене, так и валялся на столе. Лариса тоже пошла на кухню, благо Антонина Матвеевна опять заснула. Свой букет она переложила на стул – Лена таскала грязные тарелки. Лариса хотела попросить вазу, чтобы самой поставить цветы, но решила, что это не ее дело.
На кухне собрались женщины. Был объявлен перерыв перед подачей десерта. Лена и Ника резали торт, мыли тарелки, рвали целлофан на коробках с конфетами…
– А Инны чего нет? – спросила Ника.
– Плохо себя чувствует, – ответила Лена и глазами показала на Ларису.
– Па-а-нятно, – сказала Ника.
Эта самая племянница Ника, как поняла Лариса из рассказов за столом, все время была в разъездах.
– Я как ни приеду, у Игоря новая женщина, – обратилась она к Ларисе.
– Он у нас слаб на передок, – подхватила Лена.
Все засмеялись. И Лариса тоже засмеялась.
– Чья б корова мычала! – В дверях кухни, щелкнув выключателем туалета, появилась Антонина Матвеевна. – Ленка, у тебя рот, как твой унитаз. Гадить противно.
– Антонина Матвеевна, – бросила в раковину тарелку Лена, – ну что я вам сделала? Что вы ко мне все время цепляетесь?
– Это твоя дочурка толстозадая к мужикам цепляется. А я так, бурчу по-стариковски. Я ж в маразме и Альцгеймере давно. Сама ж так говоришь.
– Ничего я не говорю.
– Вот это правильно. Ты, Ленка, молчи лучше. Иди Ивана своего от бутылки отлепи. Пьяный уже. С горя, что ли, клюкать начал? Или забыться хочет, чтоб тебя не видеть?
– Нет, ну вы мне скажите, – Лена от выпитого вина осмелела, – почему мы у вас всегда плохие?
– Да если б вы «у меня» были, – хмыкнула тетка, – я бы, Леночка, давно повесилась на первой яблоне.
– Вы просто никого не любите, Антонина Матвеевна, – сказала Лена.
– Почему никого? Я себя люблю, – весело ответила тетка. – Я – эгоистка.
– Как вы можете так говорить? Неужели вы никогда не хотели семью? – не унималась Лена. – Ни за что не поверю. Сейчас не были бы одни.
– Лен, вот ты специально гадость хочешь сказать? Ты чего ждешь? Что я буду рыдать у тебя на груди и признаваться в том, что я одинока? Ха! Лен, давай я тебе лучше про своих любовников расскажу?
– Нет уж, спасибо. Вы мне лучше скажите – вот мы, получается, плохие, а Игорь – хороший? У Ивана семья, а у Игоря? С одной, с другой, с третьей. Вон, – кивнула Лена в сторону Ларисы, – даже в дом приводит, не стесняется. Он тоже не трезвенник. А вы молчите.
– Ленка, кончай спектакль играть. Тоже мне Сара Бернар. Публику уже тошнит.
– Нет, вы мне ответьте!
– Понимаешь, Лена, Игорь мне как мужик нравится.
– О господи!
Лена занялась мытьем посуды. Ника ушла к бойфренду. Антонина Матвеевна закурила «Яву».
– Господи, что вы курите? – не выдержала Лена. – Возьмите нормальные сигареты. Эти же воняют, как я не знаю что. Дышать невозможно.
– Лен, не зуди, лучше метнись за водочкой, – с удовольствием затягиваясь, сказала тетка.
Лена выдохнула, бросила недомытую тарелку и пошла за бутылкой.
– Ну а как Ника твоя? Опять с новым хахалем? – спросила Антонина Матвеевна, когда вернулась Лена.
Та закатила глаза, имея в виду теткины провалы в памяти.
– Лариска, беги из этой семейки, беги – ноги у тебя длинные. Замордуют, оберут, нахамят, а ты еще виновата останешься, – сказала Антонина Матвеевна.
Лариса улыбнулась.
– Антонина Матвеевна, вы хоть при посторонних нас не позорьте! – опять вскинулась Лена. – Может, Лариса нас оберет? Вам это в голову не приходило?
– Лен, ты вроде уже старая, а дурная, в людях совсем не разбираешься, только о своей жопе и думаешь, – сказала тетка. – А ты, – повернулась она к Ларисе, – подумай, тебе вроде есть чем думать. Игорь – мужик красивый, но если бы я за всех замуж выходила, с кем спала… О, моя дорогая… Муж из Игоря никакой. Вот Иван – муж, объелся груш, но плохой любовник. Правда, Лен?
– Антонина Матвеевна, – взвыла Лена. – Иван! – крикнула она в коридор. – Иван, подойди, пожалуйста!
– Что тут у вас? – заглянул на кухню Иван.
– Ничего, – сказала Антонина Матвеевна, – с Ленкой твоей мужиков обсуждаем.
– Понятно, – сказал Иван и выскочил из кухни.
На обратном пути – ехали в квартиру Ларисы – она все-таки спросила:
– А жена ничего тебе не говорит?
– Инка? Она мне не жена.
– Как это?
– Ну, жена, гражданская.
– А сын?
– Сын мой.
– А почему вы не расписались?
– А зачем?
– И ее это устраивает?
– Если живет, значит, устраивает.
– Может, она тебя любит?
– Может, и любит.
– А ты ее?
– Ларис, я перед ней честен. Она знает, что я ей изменяю.
– Значит, это правда?
– Что – правда?
– Что Ника говорила. Что ты то с одной, то с другой.
– Нашла кого слушать. Там один нормальный человек – тетка. Иван – бесхребетный, Ленка – стерва, каких поискать.
– А я?
– А при чем тут ты? Ты ж мне не родственница…
Лариса чувствовала – что-то должно измениться. Так и получилось. Лена позвонила Инне и сказала, что Игорь приходил к ним с Ларисой. И якобы собирается на Ларисе жениться. Инна устроила скандал с порога.
– Все, надоело, – кричала она, когда Игорь приехал домой, – я забираю Илюшку и уезжаю.
– Хорошо, уезжай, что орать-то?
– И ты так легко на это соглашаешься?
– А что я должен делать?
– Хоть что-нибудь. Ты понимаешь, о чем идет речь?
– Да, Инн, все понятно – ты уезжаешь. Замечательно. Давно пора. Всем будет лучше.
– Ах вот как ты заговорил?
– Так всем будет лучше, – повторил Игорь, – и тебе, и мне, и Илюшке.
– Илюшке? Ты о сыне беспокоишься? А как таскал его к своей любовнице? Ты подумал о нем? В какой обстановке он живет, ты подумал?
– Инна, прекрати…
Илюша от криков родителей плакал в своей комнате.
Переезд отложился. На время, конечно.
Инна начала болеть – часто и подолгу. Игорь ходил нервный. У Ларисы появлялся редко – нужно было то «Скорую» вызвать, то в аптеку бежать. Она не то что переезжать, стоять не могла. Игорь чувствовал себя виноватым. Считал, что Инна заболела из-за него. Из-за того, последнего скандала.
– Что говорят врачи? – спросила Лариса, когда Игорь приехал к ней. Уставший. Дерганый.
– Вегетососудистая дистония. Нервный стресс.
– Понятно. И что будет дальше?
– Откуда я знаю? – сорвался он. – Ты можешь сказать, что будет дальше? Я что, должен ее бросить в таком состоянии? Она даже ходить не может. Ты после этого ко мне бы нормально относилась?
– Просто мне кажется, что все это… надуманные болезни, – осторожно сказала Лариса.
– Да? Хотел бы я на тебя посмотреть с такими болезнями. Ей плохо. Действительно плохо. Не могу я ее бросить, понимаешь? Не сейчас.
– А меня ты можешь бросить?
– Я тебя не бросаю. Я с тобой. А ты что думаешь, это так просто?
– Я уже ничего не думаю.
Период «Скорых» затянулся. Наступил Новый год.
– Ты где будешь отмечать? – спросила Лариса.
– Дома, а где еще?
Она надеялась, что Новый год они отметят вместе. Во всяком случае, они так мечтали – отметить вдвоем, только вдвоем. Она приготовит оливье и селедку под шубой, он купит мандаринов. Они будут пить шампанское, смотреть телевизор, рано лягут спать, и ему не нужно будет уходить. Первого января она встанет и сварит кофе. Они будут пить кофе и есть вчерашний оливье.
– Но мы же собирались… – напомнила Лариса.
– Да, но тогда все было по-другому. Я должен быть дома. Меня Инна попросила. И Илья. Он Деда Мороза ждет. Мы вызвали. Надо еще подарок купить.
– А я?
– Встретишь с подружками или с мамой. А я к тебе первого января приеду.
– Я не хочу первого.
– Ладно, приеду второго.
– Но ведь…
– Послушай, что ты от меня хочешь? Была бы моя воля, я бы вообще один сидел. Ну Новый год. Тоже мне – великий праздник. Если хочешь, поехали со мной к брату. Тридцатого.
– А ты хочешь, чтобы я с тобой поехала?
– Мне все равно. Я вообще никого не хочу видеть.
Лариса сказала, что поедет. Сама не понимала – зачем.
Семья Игоря собралась в том же составе. Только Лена была беременна, а Ника – с новым безымянным и бессловесным бойфрендом. Ника, видимо, предпочитала немногословных мужчин. Сели на привычные места. Лариса опять оказалась между Антониной Матвеевной и бойфрендом. Салатики, холодец, кому вина? Только в воздухе что-то витало. Напряжение, раздражение, недосказанность. Все молча пережевывали оливье и ковыряли селедку из-под майонезной шубы.
– Надо позвонить Инне, передать поздравления, – сказала Ника.
– Я уже звонила, – сказала Лена.
– Ну и как она? – спросила племянница.
– Плохо. А как ей может быть хорошо? – злобно посмотрела на дочь Лена, давая понять, что той лучше сменить тему.
– Па-а-анятно, – протянула Ника и посмотрела на Ларису.
Лариса посмотрела на Антонину Матвеевну. Та сидела, прикрыв глаза, и пока не произнесла ни слова. Наверное, повода не было. Иван налил тетке водки и отставил бутылку, Лена придвинула поближе к ней тарелку с овощами. Антонина Матвеевна кивнула, хлопнула рюмку, закусила помидоркой и заснула.
