Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том первый
– Сергей Петрович! Ещё просьба есть. Можно ли с вашим влиянием связаться с областными медицинскими начальниками насчёт Чистоозёрской больницы? Может быть, их удастся заинтересовать новым главврачом?
– Вот ты чувствуешь, Юра, что мы, старая гвардия, ещё чего-то стоим! Саша, я уже был в Облздраве. Есть там у меня один канал… В общем, Чистоозёрская больница со своими проблемами и постоянными жалобами их уже, как нынче говорят, достала. Но решения, к сожалению, быстро не принимаются. Кириллом они заинтересовались. Я бы сказал – очень заинтересовались. Даже собираются сделать запрос в Якутск по его работе. Главное, чтобы тамошние начальники не нагадили. Ну что, если мы все обсудили, то разрешите считать заседание нашего тайного общества закрытым.
– Ванюха! Есть новости! – кричу я с порога квартиры.
– Вываливай! – отзывается он с кухни.
Наскоро «вываливаю».
– Вот это класс! – он расплывается от удовольствия. – Такая движуха вперед!
– Тебе помощь в обустройстве твоей квартиры нужна? Я почему-то думаю, что всё может решиться достаточно быстро.
Я действительно почему-то уверен в скором успехе. Правда, в будущее заглядывать боюсь.
– Справимся. Мы с Риткой уже кое-что сделали.
Звонок в дверь.
– Слушай, иди открывай сам, – отмахиваюсь я. – Опять наверно за какой-то помощью. Если так, то веди сюда.
Из кухни слышу какое-то шушуканье у двери.
– И Сашеньку тоже угостите. Пусть с собой на север возьмёт… Там ведь нету такого!
Услышав своё имя, выхожу в прихожую.
– Здравствуйте, Татьяна Петровна.
– Здравствуйте, Александр Николаевич.
В руках у Ваньки трёхлитровая банка с вареньем.
– Так… Ты, я вижу, уже взятками стал промышлять! – якобы сурово говорю я.
– Что вы, Александр Николаевич! Не ругайте Ваню. Я вам по-соседски… Малиновое варенье это. И вы с собой возьмите. От простуды ведь. А у вас там, на севере, холодно, – скороговоркой выкладывает она.
– Спасибо вам, Татьяна Петровна! Большое спасибо!
Соседка скрывается.
– Взяточник! – тихо и ехидно говорю я Ваньке на ухо.
– Да ну тебя! – бормочет он. – Вот и возьмёшь с собой всю банку.
– Нет уж! Поделим по-братски, – и видя его смущение, оправдываюсь: – Ванюха, я же шучу… Мне очень приятно, что мы с тобой вместе заработали эту банку варенья. Честно!
– Вот так с варенья и начинается растленье, – глубокомысленно заключает Ванька почти в рифму.
Сумка собрана. Прощаюсь с Ванькой.
– Ну, Ванюха… – жму его руку. – Бывай, братишка!
Какое-то время смотрим друг другу в глаза, а потом крепко обнимаемся.
Не знаю, сколько стоим, но мне не хочется его отпускать. Трусь, как кот, лицом о его шевелюру и молчу.
– Знаешь, Сашка, – шёпотом произносит он, – я даже благодарен тем парням, от которых ты меня тогда отбил. Если бы мы в тот момент не встретились, то не знаю, как бы сложилась моя жизнь. Ты действительно – моё всё…
– Но ведь у тебя теперь есть Рита!
– Нет… Только ты. Она очень хорошая девчонка, но только ты…
И мы продолжаем так стоять.
– А я всё думаю, что если бы не твои глаза тогда в раздевалке…
– Да ладно… Дались тебе мои глаза! Эх, Сашка! Как я хочу, чтоб вы скорее вернулись сюда вместе. Тогда тебе не нужно было бы уезжать… Мы с Дашей будем тебя очень ждать…
– Ну всё… А то я опоздаю на самолёт. Отпускай меня, – шепчу я ему в ухо.
– Да… Надо ехать.
* * *Как всегда, я прямо с аэродрома еду в больницу. Хорошо, что организовалась попутная машина! Захожу в кабинет Кирилла Сергеевича.
Листает какую-то книгу, а потом поднимает на меня взгляд.
– Сашенька! Ну здравствуй, дорогой!
Он встаёт, и мы обнимаемся.
– Наслышан уже о твоих успехах. Ну и обо всём прочем тоже информирован, – он с лёгкой хитринкой поглядывает на меня.
– Ну, Кирилл Сергеевич… Я готов все темы обсуждать с вами вечером за ужином.
– У меня и коньяк армянский припасён для такого случая. Мне тут мой бывший пациент привёз. Так что, как видишь, я тоже не без греха, – он прижимает руку к сердцу. – Короче, давай иди домой и отдыхай.
– Кирилл Сергеевич, вертушка пришла… – входит Николай Фёдорович. – Саша! Здравствуй! Рад снова видеть тебя на работе.
– Он с завтрашнего дня на работе, а пока пусть отдыхает, – поправляет его главврач. – Кто у нас может лететь?
– Честно говоря, некому. Петя после суток и сейчас дома. Одни женщины.
– Значит, полечу я, – спокойно говорю я им. – Только вот переоденусь…
– Сашенька, ты прости, но тут выхода другого нет, – как бы извиняется Кирилл Сергеевич. – А то Николаю придётся, а у него, как всегда, операция.
– Николай Фёдорович, вы тогда скажите Тане, чтобы готовила всё необходимое, – прошу я зама. – Я быстро.
– Ты хоть чаю попей! Да поешь чего-нибудь. Ты же не знаешь, что там тебя ждёт и сколько времени придётся там находиться, – охлаждает он мой пыл и сразу выходит.
– Чаю мы тебе сейчас сообразим, – Кирилл Сергеевич начинает суетиться. – Ты скажи мне, чего это ты так приоделся?
– Это Ванька меня обрядил, – говорю я гордо. – Сказал, что не может видеть, как брат ходит чёрт знает в чём.
– Вообще, Ваня – большой молодец.
– Вы ещё не всё про него знаете. Вечером расскажу о его успехах. Я им просто горжусь!
– Ладно-ладно! Я насчёт чая, а ты иди в свой кабинет и переодевайся.
Захожу в кабинет. Таня суетливо собирает сумки.
– Привет, Танюша!
– Александр Николаевич! – она бросается меня обнимать, а потом и украдкой целует. – Я так соскучилась!
– Танюш… Ой… Совсем задушила! Дай я переоденусь.
Только сейчас она обращает внимание на мой вид.
– Ой… Какой вы стали…
– Это братишка меня приодел. Спасибо ему! Ладно, давай выйди, а я переоденусь.
– Можно подумать, что я вас без одежды не видела, – она тихонько смеётся, но выходит, стрельнув напоследок карими глазами.
В уже знакомом вертолёте трясёмся с Таней, сидя рядом. Летим в неизвестность, поскольку действительно совершенно нет сведений, что там за больной и вообще что с ним.
– Рассказывай, как ты тут без меня работала? – пытаюсь я перекричать шум двигателя – К поступлению готовилась?
– Вы уехали, и сразу нам с Петей пришлось всё время вот так вот по вызовам, – кричит она мне в ухо.
– Ну а что-нибудь читала?
– Конечно! Почти всё, что вы оставляли, прочитала. Много непонятного, правда.
– Это мы с тобой разберём вместе.
– Мы вместе будем только разбирать мои вопросы? – хитренько спрашивает она.
– Ой, Танюшка… Бедовая ты девчонка! – фыркаю я.
– А я действительно бедовая! – весело отвечает она.
Вертолёт садится.
– Александр Николаевич, мне тут надо ещё с почтой слетать. Я вернусь через два часа, – предупреждает меня Фёдор, лётчик, который нас всё время обслуживает.
– Хорошо! Мы справимся. Ждём!
До чего тут все жилища местного населения похожи! Как всегда, к нам бегут люди с фонарями и призывно машут руками. Похоже, что-то серьёзное стряслось.
Да уж… Серьёзнее не придумать. Женщина аж корчится от боли. И температура зашкаливает. Даже по внешним признакам у неё гнойный аппендицит. Да и своим зрением я это вижу. А вертолёт я опрометчиво отпустил…
Приходится принимать трудное решение. Я ассистировал Николаю Фёдоровичу при таких операциях неоднократно, но сам ещё не оперировал. Надо решаться и «резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита», как было сказано в одном замечательном фильме.
– Так, Танюша, тут гнойный аппендицит. Придётся делать операцию здесь, иначе будет всё плохо. Скажи, что нужны чистые тряпки, и много. Только чистые! И много горячей воды. Анестезию не забыла, как тогда?
– Я специально проверила! – обиженно восклицает она.
– Молодец. Давай, переводи.
Таня начинает лопотать на местном.
– Да, ещё скажи, что света надо побольше.
– Я уже сказала. Сама догадалась! – она улыбается.
Обезболиваю всё-таки гипнозом. Укол делаю только один. Ну не знаю я, как больная переносит анестезию! Оперирую прямо на её лежбище. Господь, наверное, мне всё-таки помогает. Руки будто сами совершают нужные движения. Таня, подавая инструменты, почти не ошибается. Натаскалась! Молодец! Светят мне тремя фонарями. Света хватает, но хотелось бы, чтобы было ещё посветлее…
Ну вот. Теперь шов…
– Александр Николаевич, дайте я… – шёпотом предлагает Таня. – Меня уже научили…
– Нет, Танюша. Здесь темновато. Было бы светло – делала бы ты. Извини, не обижайся.
– Да я не обижаюсь… Только вы устали, я же вижу! Прямо с самолёта – и на операцию…
– Такова участь врача! – невесело замечаю я. – Ты ещё не раздумала?
– Никогда!
Выхожу на свежий воздух, а Таня тем временем объясняет пациентке, что надо лететь в больницу.
Снова захожу в жилище.
– Ну что?
– Они сказали, что если великий шаман так говорит, то надо слушаться.
