Виктор Ерофеев - Акимуды

Главному хотелось бы придумать для России какое-нибудь другое, пусть даже экзотическое, правление, но он знал, что ничего нового он не придумает. В глубине души он даже не всегда хотел быть Главным, но он знал, что без него страна пропадет.

– Если хочешь что-нибудь особенное, то посади в России виноград и заведи карликовое вино.

– Вымерзнет, – сказал Главный.

– Да ну тебя!

– А что такое карликовое вино? – спросил Главный.

– А что, не знаешь?

– Ну, догадываюсь, – на всякий случай сказал Главный. – А вы бы мне, Николай Иванович, дали какое-нибудь альтернативное топливо, чтобы выжить.

– Россия погибнет от чудес, – строго сказал Акимуд. – Ну, прощай! – Он подошел к Главному и поцеловал его в лоб.

– Николай Иванович!

– Что тебе?

– Как же жить нам дальше? Акимуд показал ему кулак.

Когда мертвяки ушли и жизнь постепенно стала налаживаться, мама грохнулась на пол в туалете у себя в квартире на Маяковке и пролежала там пять часов, пока мы не спохватились. Мы вызвали МЧС, приехали трое умелых ребят, дверь сломали, не повредив маме, и, когда маму выволокли из уборной, она сказала тихо:

– Я сдаюсь.

Она пять лет не желала ложиться в больницу, стесняясь своей неполноценности в области испражнения, и это старорежимное стеснение стоило ей целой кучи болезней. На следующее утро приехала неотложка, и ее увезли в ЦКБ. Это была суббота, никто в больнице не обратил на маму внимания, старухи в ее палате отметили гнилой запах, исходящий от мамы, и устроили ей скандал. Что она чувствовала в эти часы, мне трудно сказать. Когда старухи уснули, она залезла в сумочку и съела девятнадцать таблеток снотворного. Утром лечащий доктор Андрей Николаевич нашел ее в кровати с вялыми признаками жизни. Она все-таки справилась со снотворными. Ее перевели в реанимацию и позвонили мне. Я примчался в больницу и прошел в реанимационное отделение, созданное как чудо техники. Мама лежала на стоящей под сорока пятью градусами кровати, с голыми плечами. С огромным количеством всяких присосок. Ее лицо чудовищно изменилось. Я вдруг узнал какие-то восточные корни. Я бы сказал: северно-восточные. Лицо было круглым, как блин. Как циферблат настенных часов.

Я сказал:

– Здравствуй, мама!

Она вышла из небытия и посмотрела на меня с каким-то небывалым чувством. Было видно, что она совершила какой-то важный для себя поступок и теперь может гордиться собой. В девяносто один год проглотить девятнадцать таблеток было поступком. Было поступком и выжить после девятнадцати таблеток.

– Я страшна?

– Нет, – недрогнувшим голосом сказал я.

– Возьми меня за руку.

Она так не говорила со мной уже, может быть, пятьдесят лет. Я взял ее за руку, рука была вся в синяках, как будто после побоев.

– Ты никому не говори… – сказала она. – В бреду мне виделись переплетенные, страшные, голые тела… Потом по ступеням ко мне спустилась твоя Катя… – Она облизала пересохшие губы и снова провалилась в бред:

– Господин Президент! – с достойной улыбкой произнесла она.

– Мама! – Я погладил ее по руке.

– Не уходи. Побудь со мной, – сказала мама.

– Хорошо, – серьезно сказал я.

– В следующий раз привези мне леденцов, – твердо пробормотала мама.

– Хорошо, – кивнул я.

Жениться страшно всем, но особенно страшно жениться Главному. Остальные мужчины готовы жениться на ком угодно, их не пугают даже голые девушки на высоких каблуках, а Главный – он ошибиться не может, он должен жениться на той единственной, которой он может довериться и которая страстно хочет ему отдаться.

Главный женится в третий раз. Это – настоящий подвиг разведчика – уж лучше бы его послали в тыл врага взрывать мосты, он – мастер взрывать мосты, но он отправляет сам себя в тыл невесты. Главный женится в третий раз на одной и той же невесте – необъятной, действительно с большим тылом, не восточной и не западной, а – чисто нашей.

Но тут возникли проблемы.

В первый раз жениться на нашей невесте ему приказало начальство, и, когда ему ее показали, он испугался до смерти. Он не знал, где найти такую длинную лестницу, чтобы дотянуться до ее губ со своим поцелуем, у него не хватало сноровки залезть на нее и посмотреть на мир сверху, но начальство сказало твердо: женись, – и он, одернув пиджак, поправив жалкий галстук, исполнил приказ и скромно женился.

Прошло года четыре. Он стал входить в роль хозяина такого огромного тела, он научился ползать по нему, стрелять и плавать, он ревновал к любителям красот своей безмерной избранницы с большими пуговицами на пальто и ненавидел всех ее учителей, кроме себя. И только он к ней приспособился, ему говорят: снова женись на ней. Теперь говорит уже не начальство, потому что у него больше нет начальства, а говорят доверенные друзья – женись второй раз! А не то другие на ней женятся. А кто другие? Ему вдруг стало страшно, что ее отдадут за какого-нибудь гада, и второй раз он женится без всякого подвига, на автомате, потому что он к ней привык и она к нему тоже отчасти.

Случаются, конечно, семейные конфликты, что-то взрывается, что-то падает с неба, но, оттесняя наглых самозванцев, он легко женится – ему не впервой. Досталась Главному жена непростая, с большим количеством природных ископаемых. В одну дыру сунешь палец – нефть бьет фонтаном. В другую – важные газы выходят. В зубы глянешь – золотом блестят, и многие дорогие звери по ее телу бегают. Поигрался он с ней, притерся – а ему из-за границы говорят: кончилось твое время.

Такое вот семейное законодательство. Не больше двух раз. Как не больше двух раз, если я хочу навсегда? Хочу навсегда! Идите в жопу! Но, подумав, смирился и решил отдать жену младшему брату, потому что законопослушный Главный – всему миру пример. Если только два раза можно – я отойду в сторону. Это тоже был подвиг!

Пришел младший брат, вроде бы не Иван-дурак, но лучше бы он был дураком, потому что только дураки не боятся Главного. Конечно, Главный помогал младшему брату жить с женой, изо всех сил помогал, и никто до сих пор не понял, кто с ней жил, а кто – делал вид. Но все-таки младший брат несколько эту жену подпортил. Вернее, даже не подпортил, а распустил. Поблажки обещал делать, призывал свободу любить – в шутку, конечно, – но та поверила, в социальные сети ушла с головой и неверным американцам принялась подмигивать.

Страшно стало Главному за необъятную женщину. Напрягся он и пошел на новый подвиг – решил вернуть ее себе. Никто мне не запретит!

К третьей свадьбе Главный хорошо подготовился, привел лицо в моложавую форму, написал семь клятвенных обещаний своей невесте быть ее защитником, покровителем, главнокомандующим и дерзким любовником. На свадьбу он созвал всех мелких провокаторов, сотни тысяч мелких разведчиков, ОМОН созвал, все внутренние войска, кучку святых отцов и гимнасток, раздал им в руки победные флаги и обещал на халяву щедро накормить их и напоить.

Но вот беда: сама невеста раскололась пополам! Главный обошел ее с разных сторон и убедился в ужасном факте: одна ее часть – в основном нижняя – с волнением ждет своего жениха и готова ему отдаться, если не навсегда, то, по крайней мере, надолго. Какие у них будут дети, это вопрос. Да и родит ли эта расколотая невеста что-нибудь стоящее, неясно. Но Главный наобещал ей с три короба и делает вид, что верит в свои обещания. Он защитит эту нижнюю половину от американцев и не даст ее обесчестить. Он развернет ее в сторону Азии и расскажет, что там, в восточной шкатулке, лежат ее новые драгоценности. Он бросится ее спасать, если у нее лопнет платье, прикроет срам, сам отвезет в больницу и прикажет хорошо лечить. Если у нее случится кризис, он ручным методом, взяв ее за подол, будет приклеивать пластыри к порезам и ставить пиявки. Больше того, он будет ее любить горячо, потому что у них общие наклонности. Конечно, он, как классический мужчина, будет что-то от нее скрывать: свои, возможно, доходы и некоторых своих друзей, которые составляют его внутренний круг, но которые не любят засвечиваться. Он расскажет своей невесте, почему его заклятый враг должен сидеть в тюрьме, однако не исключено, что на радостях он сделает заклятому врагу какую-нибудь поблажку и переведет его с Севера в тюрьму на Черном море.

Но что ему делать с верхней половиной невесты, которая не захотела выходить за него в третий раз замуж и сбежала из-под венца? Главный испытал страшный шок.

Он не ожидал, что его не любит верхняя половина, он вообще не привык не нравиться. Верхняя половина – это не просто голова и шея, это – мозги. И видится Главному, как в этих мозгах копошатся черви: ученые, журналисты, писатели, актеры, режиссеры, поп-звезды, всякие наглые блогеры.

Ребята, это болезнь! Да, шепчет Главный, эти люди сбесились от западных ценностей и продались Европе.