Ада Самарка - Мильфьори, или Популярные сказки, адаптированные для современного взрослого чтения
Но я не могу совсем ничего не написать про Светлану.
Мы ведь регулярно общаемся с этой женщиной с обочины. «С которой все началось», – хотелось бы мне написать, и это бы окрасило облик Светланы в мрачные тона, что совсем неправильно, потому что переплетение наших судеб носит какой-то обывательский, обыденный оттенок дурацкого совпадения, ничего личного, как говорят. Но, конечно, я ее почти ненавижу, и читатель, конечно, догадался бы об этом и без моих признаний.
Не знаю точно, что она испытывает ко мне, но сухое чувство логики, без всяких предвзятостей, говорит о том, что если бы ее мужчина не покалечил бы моего мужа – то ее бы точно убил. В этом у меня почему-то нет сомнений. Иногда я позволяю мысли развинчиваться вместе с дымом от сигареты и вижу какие-то мелодраматичные картины, полные сериального пафоса. Например, Светлане нужно было выжить, чтобы потом ее ребенок сделался некоей крайне важной фигурой и спас мир. Или моему мужу нужно было через это пройти, чтобы выполнить некую запутанную миссию, с которой он, собственно, и рожден был 33 года назад (библейский возраст), и нес в себе эту миссию, сам того не осознавая. И само ее имя, как бы льющее свет, кажется мне весьма символичным.
А мерзавца того, кстати, так и не поймали. И он – смутно узнаваемая фигура в безобразных шортах, казавшийся щуплым и длинноруким, так и не стал врагом. В этой всей ситуации мне нужен был зримый и осязаемый виноватый. Мою кипучую энергию, которую я была готова потратить на поездку в Будки-Каменские или катание всю ночь вокруг больницы, можно было бы запросто пустить на вращение колес судебных механизмов, на поиск, поимку и жестокое возмездие. Но у меня почему-то совсем не было агрессии по отношению к этому мерзавцу. Как будто его вообще не было.
Хотя мерзавец ли он?.. Если верить Светлане – то да. «Но мужика можно понять», – говорила она неприятным хриплым голосом (ну ладно, просто все связанное с ней мне неприятно). А я думала, что она же до сих пор любит его! И смотрела на фото, которое потом относили в милицию (а она так боялась!), и там был симпатичный молодой человек с грустным лицом и гордым изгибом бровей, и я совершенно не отождествляла его с убийцей.
Светлана была опытной жертвой, и в этой ситуации сразу приняла удобную для меня позицию виноватой стороны.
У нее был первый муж, и он ее бил.
Я не могла пригласить ее к себе домой, потому встречались мы в нашем ресторанчике «на районе», напротив дома, с гадюшным названием и весьма пафосными ценами. Днем там было пусто и даже уютно, а по вечерам нередко разворачивался мордобой. Мы приходили туда как раз в сумеречный период – с первыми подозрительными компаниями. Возможно, Светлана рассказывала мне о своей жизни, чтобы как-то поддержать, потому что чувство вины съедало ее (а я съедала саму Светлану), и потому что ей было свойственно влипать в такие истории и потом делиться ими, чувствуя себя одновременно виноватой и самореализовавшейся.
Этот молодой мужчина, с именем как у моего мужа, повстречался ей на сайте знакомств «Мамба» (а я мрачно кивнула, видя себя саму на том сайте года через два-три, как переболит…). Когда зажили синяки и ссадины, нанесенные давним сожителем, с которым решено было покончить, Светлана решила попытать даже не счастья, «а простого такого человеческого секса», – сказала она, охмелев от очередной стопки. И я поняла ее, конечно. На объявления подобного рода народ на «мамбах» реагирует весьма активно. «Понимаешь, – объясняла она мне, – там девки только двух типов – либо за деньги, им нужен именно спонсор, чтобы возили, выгуливали и все такое, либо – тупо замуж. Как угодно, вот любой ценой – но им нужно замуж. А просто так потрахаться, отдохнуть, без всяких претензий, если что, так расходы даже напополам – таких днем с огнем не сыщешь!» Потому, конечно, предложений поступало – хоть отбавляй.
«Но мне так захотелось молоденького…» – мечтательно сказала она, выглядывая из-за стопки, приложенной ко лбу.
Молоденький был безупречен – не пил, не курил, занимался спортом, а еще входил в неофашистскую группировку.
«Меня это сперва даже обрадовало – они такие принципиальные. От такого хорошо родить ребенка. Знаешь, вот именно от него – мне так захотелось ребенка! Требовательный к себе и к окружающим, но за свою женщину горой будет стоять, как за самого себя», – объяснила Светлана.
Вообще, если абстрагироваться от давления обстоятельств, то наличие Светланы в моей жизни все же прибавляло красок и как-то отвлекало от созерцания собственной беды. Мне казалось, что, даже без мужа с дыркой в голове в больнице, Светлане все равно приходится по жизни намного хуже, чем мне. Потому что дырку в голове у мужа могут вылечить, во-первых, а во-вторых, в опечатанных календарными датами хранилищах моей памяти есть такие богатства, какие ей и не снились – наши прожитые вместе десять лет лежали у меня будто в деревянном бочонке, наглухо закупоренном, но приятно тяжелом, и я качала его и баюкала, этот бочонок со своими воспоминаниями (все, что осталось у меня…), как маленького ребенка, а у Светланы не было даже воспоминаний.
Мне казалось, у нее вообще ничего не было, и она жила в каком-то чудовищном недоразумении все эти годы (куда более обширном и безжалостном, чем то, в котором оказались мы с мужем и этим ее фашистом) – такое впечатление, что она зависла в том сыром и нервном промежутке времени для некрасивых девочек, когда они вываливаются из родительского гнезда, где не были нужны, и еще более не нужны никому в мире, их встретившем. Они еще не подхвачены никем, не склевали никого сами, чтобы вить собственное гнездо. И кажется, что хоть тебе и восемнадцать, но жизнь будет только такой, как сейчас, в какой-то вялой рутине, в бессмысленном мышином быте одинокого и смирившегося с этим человека, а мечты и предвкушение что вот-вот оно сейчас все начнется живет как-то само по себе, навязчивой манией, не мыслью даже, а вот как у меня – состоянием. У Светланы оно длилось уже лет пятнадцать: заискивающее веселье безумно одинокой женщины.
Однажды она приехала к нему домой мириться (а ссорились они примерно раз в неделю). Сцена разворачивалась на лестничной клетке, и возлюбленный, не готовый к переговорам, пытался затолкать ее в лифт и отправить вниз, но Светлана вырывалась и отчаянно пыталась помириться дальше, до тех пор, пока молодой человек не разбил кулаком фанерный шкафчик на лестничной клетке, пригрозив, что в следующий раз вместо шкафчика будет ее голова (а оказалась – не ее, а моего мужа). Спустя четыре дня они занимались любовью всю ночь и не ругались ровно месяц.
Потом грянул Армагеддон.
Была обнаружена Светланина страница «Вконтакте».
Вернее, не так.
Была обнаружена подборка фотографий редкостной гнусности и похабщины в тематическом Интернет-сообществе, крайне популярном в кругах продвинутой молодежи и офисных прозябателей (я, безусловно, входила в число подписчиков и, кажется, даже помню эти фото). Охотники-глумильщики рыскают по социальным сетям и находят неэстетичные, похабные, пошлые и просто идиотские фотографии пользователей из частных альбомов, выложенных с неведомыми целями для публичного просмотра – всякие пышнотелые тетки в комбинациях на фоне ковров и плюшевых зайцев. Светланины фото были выполнены в лучших традициях жанра (с ковром, зайцем, комбинацией и столиком с закуской) – только ее выпавшую из кружевного декольте тяжелую, чуть синеватую в свете вспышки грудь мяли чьи-то волосатые руки, и на одном фото был виден ухмыляющийся профиль мужика – с золотым зубом, худой и дряблой грудью, в татуировках, и в синих спортивных штанах. Это было потрясающе! На переднем плане рядом с ее будуарными шлепанцами в меховой оторочке стояли советские тапочки в клетку. Это был промежуточный этап между отправленным в отставку любовником и неофашистом. Просто чтобы отвлечься, буквально пару дней, ничего такого, даже не в Киеве (зачем-то, словно это что-то меняет, уточняла она). Особую гнусность ситуации добавлял тот факт, что фото в профильном сообществе, с парой сотен глумливых комментариев, обнаружил не сам фашист, а его друзья, с которыми благодаря веселому нраву и, не стоит отрицать, общей симпатичности успели познакомить Светлану. Она готовила им вкусную пиццу и салатики, развлекала, и все они, как я поняла, очень быстро породнились, буквально за месяц.
Его физически тошнило несколько дней, потом был шквал угроз с проклятиями, и потом Светка подкараулила его где-то (жить без него не могу – забывшись, шмыгнула носом в том кафе), заманила в автомобиль и повезла мириться, операция приближалась к стремительному провалу, он кричал: «Останови машину, сука, дай я выйду», и вот потом появились мы…
«Он успел взять у меня тысячу долларов, – спокойно, даже чуть мечтательно сказала Светлана, – этого вполне достаточно, чтобы скрыться на время…»
