Шамиль Идиатуллин - Rucciя

– Äti, – сказал Гильфанов, глядя в худую спину, обтянутую румынской клетчатой рубашкой, которую Ильдар подарил почти не пившему тогда отцу на вторую в своей жизни зарплату – на первую он купил маме крем «Пани Валевска». Последние два года отец ничего кроме этой рубашки и пары футболок примерно тех же времен не носил, а новые вещи, купленные сыном на текущем историческом этапе, немедленно и с каким-то вызовом пропивал.

Ильдар медленно протянул руку и положил ее отцу на спину. Спина под рубашкой была твердая, прохладная и совершенно мертвая. Гильфанов отнял руку, отвернулся и неумело заплакал.

2

Дома Журка отогнул зажимы на жестяных угольничках и вставил Ромкину фотографию. Она подошла почти точно, только сбоку пришлось чуть-чуть подрезать.

Казань.

14 августа

С планерки я вышел в самом растрепанном настроении. Долгов давно вел себя неортодоксально – видимо, терзался сложными чувствами по поводу того, что он главный редактор, а дальше своего кабинета не бывает, а я зам, и от Магдиева не вылезаю, и всем, кому надо, это известно. Но я же не подсиживанием начальства у Магдиева занимался, и вообще, тамошние мои дела к газетным никакого отношения не имели. А все, что касается газеты, я делал нормально и в срок.

Судя по планерке, этого было мало. Или наоборот. Долгов всю дорогу и без особого повода отпускал всякие реплики явно в мой адрес, сообщая то об «особо информированных наших представителях», то о том, что «мы сами вот в этом примерно составе можем политику не только Татарстана, но и России со Вселенной определить – легко». Я терпел, потом мягко попросил уточнить, о чем, собственно, речь. Народ притих, потупив глаза, а Долгов заулыбался и сказал: «Да нет, Айрат, это я так, вообще». И после демонстративно, я считаю, принялся блокировать все мои идеи.

Я предложил сделать подборку про жителей погибшего дома – Долгов сказал, что это уже всем известно, и нечего нам с телевидением соревноваться. Я сказал, что неплохо было бы покопаться в экипажах бомбардировщиков, грохнувших Савватеевку и Белый дом. Долгов сообщил, что это может повредить интересам национальной безопасности.

Я, кажется, физически опух и после размышления решил выбрать – для проверки – совсем нейтральную тему. Оказывается, в начале недели странно погиб управляющий банком «Казкоминвест» Гаяз Замалетдинов: у его машины заклинило двигатель на повороте загородной трассы, и Audi клубком укатился в захламленный овраг. Банкир был не из первого ряда, но все равно известный, к тому же разок опубликовал у нас какую-никакую, а статью. Но когда я предложил сделать подробный отчетик про это, Долгов сообщил, что мы все-таки не желтая пресса, и не хватало еще про ДТП писать. Тут я заткнулся, так и не озвучив еще одной идеи – выяснить, что случилось с городским сумасшедшим Расимом Ибрагимовым, с подачи которого Конституционный суд признал ничтожным «большой договор» между Казанью и Москвой. Было у меня подозрение, что не по своей воле он перестал доставать суды и редакции новыми идеями. Но высказывать этого подрозрения не стал, потому что смысла не увидел. Вместо этого я решил выяснить с любимым шефом отношения без лишних ушей.

И тут Долгов неожиданно предложил мне сделать текст на открытие номера – про то, как и чем Казань встретит Борисова. Тема была идиотской, но я согласился, потому что иначе вообще получились бы скандал и неприличность. Долгов сказал «Вот и чудно», завершил планерку и сбежал по неотложным делам раньше, чем я припер его в ближайшем углу наболевшими вопросами.

В итоге нелюбимое мною, но необходимое разбиралово пришлось отложить на потом. А пока следовало сесть и подумать, чем Казань встретит Борисова. Все варианты представлялись банальными, а самый банальный гласил – Магдиевым. Но что-то меня в этой простоте зацепило. Видимо, то, понял я, что Магдиев и Борисов ровесники. Это обстоятельство само по себе было полной фигней – каждый человек кому-нибудь ровесник, – но поддавалось довольно красивой раскрутке. Я немного обмозговал это обстоятельство и решил, что на логическом уровне давить на равноудаленность национальных лидеров от дат рождения было бы довольно глупо. Зато эмоциональный обыгрыш представлялся вполне уместным – эмоции не бывают умными по определению.

Я вяло обдумал несколько вариантов, и решил остановиться на самом примитивном и классическом – фотографии. Идеальным было бы поставить снимок, на котором Магдиев с Борисовым стояли бы рука об руку, аки рабочий с колхозницей – и зафигачить рядом текст про то, что принадлежность к одному поколению заставляет забыть про такие мелочи, как война, мор и глад. Или, напротив: карточку, на которой российский и татарстанский руководители взирали бы друг на друга подобно разноплеменным сычам, забавно было сопроводить развернутыми размышлениями о том, что сверстники могут конфликтовать, и довольно серьезно, по принципиальным поводам, но все равно останутся детьми одного времени, которых сближает общее детство, общая музыка и общие дискотеки (или как они там назывались лет сорок назад?).

Увы, совместных снимков Борисова и Магдиева не существовало: встречаться президенту Татарстана и лидеру правых не доводилось – сначала не срослось, потом тем более. Значит, надо было подыскивать снимки наших героев, чтобы поставить их встык – а лучше смастерить коллаж. Магдиева в нашем архиве было полно всякого. С Борисовым было хуже. В Татарстан он приехать по ходу своей не короткой и замысловатой карьеры так и не сподобился – потому в редакционном архиве отсутствовал (если не считать нескольких полупарадных портретов из фотохроники ТАСС, сделанных, понятно, в абсолютно тассовском, а потому малоинтересном здесь и сейчас стиле). Пришлось лезть в интернет.

Сперва я пошарил по фотогалерее официального кремлевского сайта – но там царил все тот же ТАСС. Я приуныл: не хотелось рыться в миллионах ссылок, которые с готовностью выбросит любая поисковая система по запросу «фото Борисов», тем более, что девяносто процентов этих ссылок пришлись бы все на тот же отчаянный официоз. К счастью, я вспомнил, что правые в основе своей ребята продвинутые и эксгибиционные, и наверняка Борисов в бытность главой оппозиции держал стандартный сайт с нестандартной фотогалереей, который, возможно, не закрыл с переходом в новый статус.

Быстро удалось выяснить, что основной сайт borisov.right.ru таки закрылся, и два из трех его зеркал тоже. Третье почему-то продолжало висеть на североамериканском сервере – забытое и пыльное (последнее обновление случилось в прошлом марте, за неделю до ухода Роман Юрьича в вице-премьеры). И фотогалерея на нем была цела, к тому же полностью отвечала моим ожиданиям. Имелись: Борисов в проруби (в честь крещения), Борисов в бурке и с кинжалом (в честь очередного предвыборного визита на Кавказ), Борисов с соратниками (оптом и в розницу), Борисов на велосипеде и даже в прыгающих сапогах скороходах уфимской конструкции. Все это было занимательно и наполняло душу сочувствием к политикам, которым нет преград ни в одной стихии, но слабо отвечало моим не слишком требовательным запросам. Потому что Магдеев публичным политиком не был сроду, а маршрут комсомол-ТЭК-правительство-президентство редко проходит мимо камер, фиксирующих дурачества. Просто забавных фоток, на которых Танчик смотрел сычом или верблюдом (через верхнюю губу), было полно, но убедительной пары к ним борисовские фотографы почему-то не подобрали. А с раскованностью, которую Роман Юрьич демонстрировал до сих пор, Танбулат Каримович покончил, похоже, еще в беззаботной юности. Тут я вспомнил детский снимок Магдиева из написанной к его сорокапятилетию книжки «Шаги по родной земле». На нем будущий президент Татарстана летел на раздолбанном велосипеде по аутентичной улице Лениногорска. Я подумал, что на крайняк можно поставить это фото, а рядышком – менее раритетного Борисова на велосипеде тож. Текстовка под этот стык придумывалась без проблем. Но красоты и совершенства в таком решении не было. Даже в нынешнем настроении мириться с этим я не мог, потому решил поискать велосипедный вариант Борисова, менее контрастирующий с изображением его далекого татарского ровесника. И почти сразу рявкнул:

– Есть!

Это был не велосипедный снимок. Это был фрагмент групповой, судя про всему, фотографии, которых полно было и у меня со времен пионерлагерного детства: двенадцатилетний примерно Роман Юрьевич Борисов, слегка размытый из-за сильного увеличения при кадрировании, но вполне узнаваемый, стоял весь такой летний, в куцых шортах и футболке с мордой львенка из фильма (зато при пионерском галстуке) и беззаботно смеялся. Удача пряталась не во львенке и даже не в шортах, прости господи, а в руке, обнимавшей пионера Борисова за плечо. Очень похожий снимок я видел в «Шагах по родной земле»: одно из пионерских фото Магдиева там было почти таким же, пионерлагерным: юный Танбулат стоял в обнимочку с невидимым приятелем и улыбался.