Эдуард Юрченко - Сказка для взрослых

ІІІ

Как раз во время описываемых событий образовалась некая группа травоядных и хищников-вегетарианцев, которых весь этот шакалий беспредел уже вконец достал, и решило зверье бороться, чтобы сбросить ненавистную власть медведя и его прихлебаев. Звучало это красиво, выглядело благородно, но было глупо по определению, ибо при замене одного медведя хоть на десяток других старый шакал всегда оставался на своем месте, а соответственно и ожидания перемен так и оставались ожиданиями.

Звери об этом не знали и потому искренне верили, что они уберут медведя – и более справедливый правитель наведет порядок в лесу. Но так как все предыдущие лесные перевороты ничего хорошего в лес не принесли, то и наша отважная группа решила отправиться в дальние леса искать царя всех зверей – Льва, о котором каждый слышал еще со времен своего щенячества. И собралось в кучу зверей разных: ежик, волчонок, лисенок, собачонок, зайчонок, черепаха, шакаленок. Вот собрались они, значит, и пошли, куда глаза глядят, так как точного местоположения Льва никто не знал.

– Вот найдем Льва и расскажем ему все как есть, – сказал волчонок.

– Да, все-все расскажем, – подхватил шакаленок, чей дедушка собственно и был старым шакалом, – как старшие шакалы про всех зверей плохо говорят, как учат, с кем водиться, а с кем – нет.

– Я слышал, – сказал ежик, – Лев такой могучий, что одного его слова достаточно, чтобы порядок в лесу навести. И что он специально ждет, пока звери проявят свои качества, чтобы потом каждый получил по заслугам.

– А я и не знаю, есть Лев или нет, – пискнула лисичка, – но только моя мама говорит, что Лев – это выдумка травоядных и нам, хищникам, не стоит в него верить.

– А мой дедушка говорит, – вставил шакаленок, – что Льва этого мы, шакалы, придумали для остального зверья, чтобы управлять им легче было.

– Тоже мне, управители, – подала голос черепаха, – в нашем лесу правит медведь, а не шакалы. Медведь ведь у нас правителем-то будет.

– Правитель-то он правитель, а дедушка говорит, что на самом деле – это только так кажется, потому, как медведь большой и тупой, – сказал шакаленок, но, увидев взгляд медвежонка, опустил глаза и быстро начал оправдываться: – Извини, медвежонок, это не я, а мой дед так сказал.

– Да сам ты тупой! – разозлился медвежонок. – А что большой – дак мы, медведи – большие и сильные, не то, что вы, шакалы.

– Не надо ругаться, – попытался вмешаться зайчонок, – мы ведь вместе пошли Льва искать, чтобы не получилось, как с косулей.

– А чего он обзывается, – виновато отреагировал медвежонок.

– А я и не хотел никого обзывать, – оправдывался шакаленок, – я только повторил слова деда.

– Да, дед твой – тот еще гусь, – вставил совенок, но, поняв, что сострил несуразно, попытался исправиться: – Хотя нет, какой он гусь… Скорее – конь.

– А конь здесь при чем? – заржал жеребенок. – Мы к шакалам никакого отношения не имеем.

– Ну да, ну да, оговорился, – прервал обсуждение совенок. – Я хотел сказать – фрукт еще тот, в смысле овощ… Ой, да вы совсем меня запутали!

– Да кто тебя путал-то, голова – два глаза, – вставил волчонок. – Ты, ежели решил чего сказать, то подумай сперва, а уж потом говори.

– Точно, – сказал щенок легавого пса, – а то вон оно ведь как выходит: ляпнул мой папаша на медведя лишнего – теперь корячится в срамной яме.

– А когда это он ляпнуть-то успел? – поинтересовалась черепаха.

– Да это еще при козлином правлении было, когда нерпа папашу-то моего старшим над легавыми псами поставила.

– А-а-а, – медленно и с пониманием дела протянула черепаха, – понятно.

– Вот всем вам, гавкающим и воющим, урок будет, – съязвил совенок, – нечего гавкать на кого попало, а то прикинулся псом – и ну лаять. А лаять-то правильно еще уметь надо!

– Точно, – поддержал шакаленок, – мне дед тоже так все время говорит. Лаять надо только тогда, когда уверен, что в ответ никто даже не зарычит.

С к а з о ч н и к: Родитель легавого щенка, на самом деле, не имел к шакалам никакого отношения, но походить на них старался изо всех сил: и рычал характерно, и слюной брызгал, и, как нерпа, с выпученными глазенками бросался на беззащитных жертв.

Путь зверушек лежал через соседние лесные угодья. Это была самая большая территория после деления леса. Добра там имелось всякого-разного: и шишек, и грибов, и ягод всевозможных, а также лес тот славился водой и воздухом, которые горят. Как использовать это добро – толком никто не знал, а потому и жгли его, почем зря, грелись холодными зимами. А еще давали огненную воду и воздух соседям, у которых такого не было, в обмен на большое количество шишек. Зверье там жило такое же, как и на других лесных территориях, но слава предков, к которой нынешнее поколение не имело никакого отношения, давала повод даже зайцам и кроликам кичиться своим статусом жителя великого леса и с пренебрежением рассуждать о соседях.

Правили лесом такие же шакалы, как и везде, только было их сразу двое: один назывался медведем, но точно не медведь, а второй – примеряющий на себя шкуру льва, и тоже не лев. Старый шакал придумал менять местами шакалят, дабы не заморачиваться – то один порулит, то другой, и они даже время от времени ругались друг с другом, создавая иллюзию борьбы за престол, и где-то недолюбливали друг друга. Но в целом у зверья, проживающего на соседней территории, на выбор были только две эти кандидатуры. А старому шакалу, в конце концов, было все равно, кого выберет зверье, ибо, при любом раскладе, управлял всем этим цирком он.

Нашим героям предстояло идти через главную полянку соседнего леса. Много разных сплетен ходило о ней: что зверье отовсюду стремится попасть туда, дабы зажить получше, что только там можно поймать удачу за хвост, что там за аналогичные вещи дают втрое больше шишек. Достаточно было сказано, но недосказанным оставалось то, что не все прибывшие туда умудрялись эту самую удачу поймать, а даже наоборот, большинство этого хвоста даже не видело, и что, получая втрое больше шишек, приходилось раздавать их вчетверо.

До главной полянки зверушки добрались за две недели скитаний по полям, лесам и болотам. И чего только не встречалось им на пути: и сороки-воровки, и медведи-шатуны, загнанные в болота, и волки-крохоборы, отбирающие у зверья последнюю шишку, и псы-опричники, охотящиеся на вольнодумные умы. Но только жилось лесным обитателям на этой земле так же несладко. Вот ведь как получается: и леса богаты едой всяческой, и меняют ее на шишки из другого леса, а жрать животине все равно нечего. И она от безысходности то с голоду пухнет, то медом забродившим тоску лечит. А мед тот, как опыт показывает, многих зверей в свиней попревращал даже без волшебного болотца…

В общем, много ли, мало ли, долго ли, коротко ли, а добрались наши зверьки до стольной поляны соседнего леса, и ужас объял путешественников: зверья там видимо-невидимо, все куда-то бегут, галдят, толкаются, грязь кругом… Шанхай, одним словом. Хотя, при чем тут Шанхай – тоже непонятно. Ну да делать нечего, надо Льва искать. И принялись путешественники встречных-поперечных о диковинной зверюге расспрашивать: слышали чего, аль нет? Да как найти? Да встречался ли кто с ним?.. Результат удивил, а возможно и огорчил юных следопытов: кто молча игнорировал вопрос, кто угрожающе рычал, а кто и просто – за зад вопрошающего кусал. Или не знало местное зверье о Льве, или знать не хотело – тяжело сказать, вот только ценило оно не предания лесные, а шишки натуральные. И чем больше этих самых шишек было у их обладателя – тем больший вес он имел в глазах окружающих, тем большим вниманием наделяли его суки, тем легче и красивше протекали дни бренного существования, заключенные в тоску и негу.

Звери здесь жили не парами, как на родине у путешественников, а стадами. Прайдов хищников не стало, и потому спаривались кто хотел, как хотел и где хотел, а в конце концов – еще и с кем хотел. Потому-то и куча щенят без роду и племени сновала по помойкам в поисках пищи. И только шакалы продолжали вести свое родство по суке, оставаясь верными традициям предков. Основная масса живности ставила в пример шакалов, завидовала им, но менять сложившиеся стереотипы не хотела, а потому и жила в нищете, ненавидя всех и вся, а особенно шакалов.

В целом жизнь на стольной поляне строилась по принципу «получай удовольствия сегодня, ибо завтра может не наступить вообще». Удовольствия предлагались возле каждой березы, за каждым пеньком и под каждым валуном. Вот только позволить их себе могли не все звери, а только те, кто имел достаточно шишек. Кобели начинали двузначно поглядывать в сторону таких же кобелей, суки стали проявлять интерес к сукам, а вместо чрезмерного употребления забродившего меда изысканное общество предпочитало нюхать высохшую маковую росу.