Маша Трауб - Плюс один стул
– Где ты был?
– Заезжал к отцу. Сообщил.
– Я тебя жду в кафе. – Ксюша вроде перестала кричать, удовлетворившись объяснением.
– Почему в кафе?
– Нужно, чтобы мы вместе домой зашли, – терпеливо и торжественно объяснила Ксюша. – Мы же теперь вместе по-настоящему.
Люба нажарила картошки с грибами, мяса, сварила свекольник из завалявшейся сморщенной свеклы и сварганила морс из малинового варенья. Она «упыхалась» и села передохнуть. В этот момент в дверь позвонили.
– Здрасьте, теть Люб, – быстро и по-деловому сказала Ксюша. – Подали. На девятнадцатое. Другие даты были заняты, только эта свободна.
Елена Ивановна, подскочив с дивана, еще не проснувшись до конца, заплакала от счастья и кинулась обниматься к Пете, который жался в прихожей.
– Пойдемте скорее, голодные, наверное, все готово, – запричитала Елена Ивановна, как будто это она простояла у плиты, готовя праздничный ужин.
Петя от еды никогда не отказывался и быстро пошел на кухню.
– Что? На какое? – Тетя Люба преградила всем дорогу. Она стояла в коридоре, разметав руки по стенам.
– Девятнадцатое, – ответила Ксюша, которая нырнула под рукой тети Любы, быстро расставила тарелки и засунула нос во все сковородки и кастрюли.
– Так нельзя же! Бесовщина! – заорала тетя Люба.
– Почему нельзя? – Ксюша успела цапнуть со сковородки картошину и говорила с открытым ртом, чтобы не обжечься.
– Перед Пасхой! – воскликнула тетя Люба.
– А когда можно? – спокойно спросила Ксюша.
– На Красную горку!
– Не, уже нельзя. Все даты заняты. – Ксюша прожевала картошину и цапнула новую.
– Не ешь со сковороды, – сделала замечание Елена Ивановна.
– Тогда только в мае, – ответила Ксюша.
– В мае нельзя – всю жизнь маяться, – заявила тетя Люба.
– Тогда девятнадцатого. – Ксюша накидала себе на тарелку картошки и плюнула половником немного супа в тарелку для Пети.
– Нельзя. Не разрешаю! – торжественно заявила тетя Люба. – Или я к вам на свадьбу не приду!
– Теть Люб, ну какая разница? Там ведь надо писать заявление, почему мы отказываемся от даты. Объясняться, столько волокиты…
– Вот и объяснитесь! Иначе я вам своего благословения не дам!
Ксюша хотела сказать что-то про благословение, но промолчала под умоляющим взглядом матери.
– Ладно, завтра сходим и перенесем, – согласилась она.
– А ты, жаних, чего молчишь? – гаркнула на притихшего Петю тетя Люба, проворно накладывая на тарелку побольше картошки, колбасы и отрезая ломоть хлеба. – Правильно, ешь давай! Венчаться-то будете?
– Не знаем пока, – ответила Ксюша с набитым ртом.
– Прожуй, потом говори, – вмешалась Елена Ивановна.
– Как это – не знаете? – всплеснула руками тетя Люба. – Развели бесовщину! Надо венчаться!
– Я не против, – живо откликнулась Ксюша. – У подружки была на венчании, очень красиво! Только тогда другое платье нужно, закрытое. И фату длинную, а я короткую хотела.
– Вот это правильно, – благосклонно заметила тетя Люба и подложила жениху еще порцию картошки. – Ты-то готов? Венчание – это тебе не в загс сходить! – обратилась она к Пете.
– Готов, – в очередной раз, как пионер, кивнул Петя.
– Только он не знает, крещен или нет, – сказала Ксюша с вызовом.
– Как это – не знает? Почему не знает? – Тетя Люба чуть сковородку из рук не выронила.
Петя кивнул, понимая, что его участие в разговоре не требуется.
– Так – не знает, – повторила Ксюша.
– Надо узнать! – Тетя Люба была готова к боевым действиям.
– Он не хочет звонить своим, – объяснила Ксюша.
– Что значит – не хочет? Не понимаю. – Тетя Люба уже пожалела, что положила жениху добавку.
– Не знаю, – ответила Ксюша, – не хочет, и все.
– Я хочу, завтра, сейчас уже поздно, – промямлил Петя.
– А кто-нибудь из родных в церковь ходит? – строго спросила тетя Люба.
– Да, бабушка верующая, – ответил Петя, и тетя Люба просветлела лицом. – И мама вроде бы. Даже в монастырь ездила.
– А маму как зовут? – спросила тетя Люба ласково.
– Светлана Леонидовна, – ответил Петя.
– Бесовщина какая-то, – поникла тетя Люба и начала размашисто креститься.
Елена Ивановна из-за собственных переживаний сначала не поняла, в чем сестра опять углядела бесовщину, а потом догадалась. У Любы была особая страсть к именам. Есть люди, которые верят в гороскопы, а Люба верила в имена. Натальей Леонидовной звали ее недолгую свекровь, а Марией Леонидовной – бывшую жену бывшего недолгого мужа, которая звонила Любе с угрозами и проклятиями, да такими страшными, что та предпочла развестись и коротать жизнь с Толиком. Так что к Леонидовнам тетя Люба испытывала стойкую неприязнь. Ее даже охватывал панический страх. О чем ни Ксюша, ни, конечно, Петя не подозревали. У жениха своих страхов хватало.
* * *– Дорогие друзья! Давайте наполним бокалы и выпьем за молодых. Пожелаем им, чтобы их семейная жизнь была такой же полной, как наши бокалы, хрустальной, как их звон, такой же яркой, как это вино. Пусть не погаснет никогда счастливой жизни зорька. Пусть будет счастье вам всегда, ну а сегодня – горько! Раз, два, три, четыре!
А теперь мы хотим узнать, кто же родится первым у наших молодых. Предлагаю устроить гадание. Я попрошу жениха подойти ко мне, невеста пусть завяжет ему глаза. Так… Перед нами два тазика с водой. В одном лежит апельсин, а в другом банан. Невеста раскрутит жениха, и посмотрим, в какой тазик он наступит! Нет, апельсин – это девочка, мальчик – банан! Ну, дорогие друзья, поддержим жениха! Давайте, кто громче. Женщины болеют за девочку, а мужчины за мальчика. Так, раскручиваем жениха, только несильно. И… Ура!!! Давайте же выпьем за это! И снова – горько!!!
Не в микрофон:
– Да, что случилось? Кто вы? Тетя невесты? Хорошо. Что я не так сделал? Я виноват? В чем? Жених мокрый? Туфли? Нет, я не знаю, сколько стоят его туфли. Кто покупал? Мама невесты? Что? Валокордин? Нет, у меня нет валокордина. Почему я не сказал, чтобы жених снял туфли и носки? Как он будет до конца вечера мокрый сидеть? Нет, думаю, не застудится. Да, я знаю, что ноги нужно держать в тепле. Ну не зима же сейчас. Да, я думал, он сам догадается. Нет, я не мог его остановить – вы же видели, что он в таз полез. И не только ногами. Нет, фена у меня нет. В туалете есть сушилка. Да, прямо по коридору и направо. Я не знаю, можно ли высушить там туфли. Согласен, конкурс дурацкий. Что, девушка? Вы не поняли, почему апельсин – девочка? Апельсин, да, мужского рода, я знаю. Просто это символ. Да, согласен, пошло. Что, тетя невесты? Надо было конкурс с капустой проводить? Хорошо, обязательно учту на будущее. Нет, молодые видели сценарий и согласились на тазики. Пол мокрый? Кто-нибудь поскользнется? Сейчас придет уборщица и все вытрет. Кто вытрет жениха? Нет, я не знаю, почему у него костюм мокрый. Что? Тазик на себя вылил? Зачем? Нет, в конкурсе этого не было. Что, девушка? Вы не поняли, кто родится? Жених в двух тазах стоял? Значит, двойня. Нет, я не верю в эти гадания. Вы верите? Это шутка, понимаете? Чтобы было весело. Почему вы плачете? Грустная песня? Про одиночество? Хорошо, сейчас поставлю веселую. Что, мама невесты? Какая банка? Трехлитровая? Немного пахнет огурцами? Ничего страшного. Деньги не пахнут. Да, горлышко достаточно широкое. Да, скоро будем собирать деньги. Нужно ли банку цветной бумагой обмотать? Если хотите – обмотайте. Нет, я сразу же отдам вам банку. Обещаю. Не жениху, а вам. Договорились. Да, конверты тоже пройдут. Не волнуйтесь. Нет, не надо говорить гостям, чтобы готовили деньги. Это же конкурс, сюрприз. Нет, я не запомню, кто сколько положил. Что? Хорошо, скажите, пусть подпишут конверты, если вам так будет спокойнее. Нет, пересчитывать не будем. Обычно молодые в первую брачную ночь этим занимаются. Пакетик? Какой пакетик? Чтобы деньги из банки потом переложить? Можно пакетик. Нет, сейфа здесь точно нет. Куда пакет деть? Ну, в сумку положите. Не переживайте. Никто не возьмет. Нет, я не могу проследить за вашей сумкой, мне вечер вести надо. Да, конкурсы еще будут. Обещаю, без воды. Тазики можете забирать. Что, не ваши тазики? Хорошо, не забирайте. Нет, я не знаю чьи. Тогда забирайте.
* * *У Пети, как и положено, было две бабушки. Евдокия Степановна с маминой стороны и Роза Герасимовна, на самом деле Рэйзел Гершевна, с папиной. Евдокия Степановна родилась в Рязани и, вывезенная в Москву в детстве, в городе не прижилась. По ее собственным словам, жить по-настоящему она начала, только перебравшись в деревню, в двухстах километрах от города.
Говоря о верующей бабушке, Петя немного приврал. Да, Евдокия Степановна была крещеной, но в Бога не верила. Она верила в обычных людей, которые были причислены к лику святых. Житие их баба Дуся читала, как увлекательный роман. Некоторые ей нравились, другие не очень. Причины были известны только самой бабе Дусе. Вот Февронию, например, баба Дуся не любила. Не понимала как женщину. А заморского святого Спиридона Тримифунтского уважала за то, что исцелял от неизлечимых болезней, помогал обрести кров. Так она рассказывала маленькому Пете, который благодаря бабе Дусе неплохо ориентировался в святых, мучениках и творимых ими чудесах.
