Александр Цыпкин - О любви. Истории и рассказы
А когда спустилась на платформу, то увидела радостную семью, направлявшуюся к микрорайону: женщина вела мою попутчицу под руку и прижималась к ее плечу, мужчина нес сумку, пареньки – пакеты, девочка возбужденно рассказывала что-то, юноша и девушка тоже говорили наперебой, и даже малышка размахивала ручонками.
Наверное, только в этот момент мне стало ясно, почему так шокировали мою спутницу мать и дочь на автовокзале: она умела любить, научила любви дочь и иначе свою жизнь не представляла.
Марина Эшли. Сваха
Семья отобедала. Двое младших на полу с деревяшкой возились, игрались в лошадку, старшая с подружкой в уголке шушукалась. Тихон с Лизаветой не спешили подниматься – сидели себе, отдыхали. На детей любовались.
Залаяла собака, в дверь стукнули. Тихон махнул, чтоб девчонки не подхватывались, сам откроет. Вот же, не разлей вода Грунька с его Ксюшей. Груня бы у них и дневала, и ночевала. Все никак с Ксюхой не нашепчутся, не насекретничаются. И сегодня, как прилепилась Грунька к ним в церкви, так и домой увязалась.
– Кого это принесло? Вроде как все наши важные гости тут, – подмигнул Тихон девчоночкам.
Кажется, ничего особенного не сказал, а девчата прыснули. Даже строгая Лизавета улыбнулась. Подумала, что и она такая же смешливая когда-то была. Все бы ей хихоньки да хахоньки. А потом, как заметила, что балагур Тиша при ней молчит и шуток своих не шутит, так посерьезнела. Тоже робеть при нем начала. Как столкнутся где – застынут оба, стоят, потупившись, и молчат, Тиша только ресницами своими рыжими хлопает, как теленок…
– Какие люди к нам пожаловали! – пропустил вперед свою крестную Тихон.
Меланья Гавриловна на иконы перекрестилась и затараторила:
– Дай, думаю, заскочу на минуточку, проведаю, раз у меня дела неподалеку случились. Уж так соскучилась, так соскучилась. Так что извиняйте, что без приглашения нагрянула.
Она могла б и не оправдываться – Тихон явно был рад ей. Девчонки тут же запрыгали, повисли на ней, зацеловали. Только Лизавета поморщилась. Но когда Меланья Гавриловна от обеда отказалась, согласилась лишь чайку попить, то Лиза полезла в подвал за своим знаменитым «королевским» вареньем из наколотого крыжовника. Доставала его исключительно по особенным случаям. И со стола убирать не спешила. Пускай, пока Лизавета самовар поставит, мужнина крестная полюбуется, сколько разносолов у них на столе.
– Ах ты, золотинушка наша! Умничка! Ксения краса – огненная коса! – громко восхищалась Меланья Гавриловна.
Тихон засиял, бросил на дочку полный отцовской гордости взгляд. Лизавета же, как ни довольна была похвалами Ксении, но подумала, что сваха есть сваха: всегда подберет слова, которые люди хотят услышать.
– Наша ты радость! А Груня-то, Груня! Ой, расцветаете, девки, парням на погибель!
«Девки» хихикнули.
– Баба Малаша! Баба Малаша! – хором запросили они, устраиваясь за столом. – Расскажи нам чего!
Меланья Гавриловна с готовностью откликнулась. Случаев она знала много и рассказывать любила.
– Приключилась как-то история. Молодец один все медлил со сватовством. Девица уж заждалась. А он сильно обстоятельный был: сначала капитал хотел сколотить, чтоб жить на что было, да не просто жить, а жить припеваючи. Только богатство, сколько ни собирай, а все кажется, что малости да не хватает. Так и жизнь пройдет… Семьей-то радостнее, сподручнее, особенно пока молодые-здоровые. Родители опять же подсобят, чай, не сироты. Все с Божьей помощью и наладится. И накопится что надобно. А он тянул, понимаешь ли.
Меланья Гавриловна обвела глазами слушателей. Тихон подпер свою рыжую голову рукой. Внимает вроде с почтением, однако смешинки в глазах проскакивают. Лизавета глаза опустила – не поймешь, что думает. Одни девчата слушают, открыв рты. Дыхание затаили. Пострелята еще, нет им и пятнадцати, а любопытствуют. Сколько таких на глазах у Меланьи Гавриловны выросло, скольких замуж повыдавала… Она смахнула набежавшую слезу.
– Баба Малаша! Баба Малаша! Дальше! – в один голос завопили девчоночки. – Что дальше-то с молодцем и девицей? Не томи!
– А дальше она не выдержала ожидания и позвала сваху.
– Ага, девушка свататься будет, – хохотнул Тихон, мол, ври, да не завирайся.
– Посоветоваться позвала, – сердито зыркнула на него Меланья Гавриловна. – Три дня сваха не ела, три ночи не спала, все думала, как девице пособить, молодца вразумить. Поаккуратнее чтоб. Богородицу, заступницу нашу, молила помочь.
Девчоночки аж засопели от волнения за неизвестную им девицу. Тихон вперед подался. Лизавета голову подняла.
– И придумала! Вырядилась в свои самые лучшие, самые богатые одежды – и прямо к молодцу в дом. «У вас, – говорит, – товар, у нас купец. Знатный вам зять нашелся». Там ее было на смех подняли, у них же только три сына и ни одной дочки. «Совсем сдурела, тетка, товар у нас – разве что Жучка на дворе, так она, похоже, купца уже нашла, брюхатая ходит». – «Ой, люди добрые, хатою я ошиблась, мне говорили, что с краю. А где ж тогда такая-то живет?» Один из сыновей как имя услышал – побледнел, за край стола схватился. Братья давай его локтями толкать, знаки секретные подавать, а сами сваху обступают, за стол садят, угощают. Уламывают с ними посидеть, никуда, мол, невеста не денется. Пускай сваха им лучше расскажет, что еще за девки на выданье в округе имеются. А молодец наш за шапку – и бегом за ворота.
Тихон смеялся, аж слезы вытирал. Лизавета улыбнулась. Одни девчонки недоуменно переглянулись и лбы наморщили.
– Сватать он ее побежал поскорее, пока не увели, – пояснила им Меланья Гавриловна. – Когда братья сваху разговорами удерживали, он посватал. Впопыхах, не по-людски. Да уж лучше так, чем вообще никак. Девица бы его до второго пришествия дожидалась, если бы сваха не сообразила, как молодца напугать.
– Без свахи в таких вопросах никуда, – все еще усмехаясь, подытожил Тихон.
– Бывают истории, – туманно то ли согласилась, то ли возразила Меланья Гавриловна, повернулась к девчоночкам: – Вот ты знаешь, как замуж брали твою…
Лизавета вздрогнула и застыла, Тихон накрыл ее ладонь своею.
– …бабушку? – спросила Меланья Гавриловна у Груньки.
Та пожала плечами.
– Парнишка один на ярмарке повстречал красу-девицу из дальних краев. Да так она ему приглянулась, в сердце запала, что ни о ком больше думать не может. Липнет к своим родичам, как банный лист: сосватайте да сосватайте. А они отмахиваются: «Ишь чего удумал, издалека девку брать. Кто ж их там знает, что за люди. И ехать далече. Поближе, что ли, нет?» Тогда он – к приятелям: не хотят родные, выручайте вы меня, товарищи мои добрые, помогите со сватовством. Собрались и поехали с ним двое. Долгонько добирались. Прибыли. Все чин чином, приняли их хорошо, как дорогих гостей, девушка согласная, только отец заартачился: «Не выдам среднюю дочку, пока старшая замуж не выйдет. Вот сыграю свадьбу старшей, тогда и приезжайте, сваты дорогие, забирайте среднюю». Это ж когда будет? К старшей еще никто не посватался! И так отца уговаривали, и сяк, а он ни в какую, стоит на своем: «Не положено. Если среднюю выдам, то старшая в девках засидится – люди решат, что негодящая, раз среднюю вперед взяли». Жених в отчаянии.
Меланья Гавриловна отхлебнула чая, закусила «королевским»:
– Ох и знатное у тебя вареньице, Лизонька! Чисто мед на вкус. И как ты крыжовник варишь? Подложи-ка мне еще.
– А вы и мед пробуйте, у нас все есть, – подкладывала и то и другое просиявшая Лизавета.
Девчата заерзали нетерпеливо. Меланья Гавриловна продолжила:
– Жених, значит, в отчаянии. Один из его приятелей огляделся: хозяйство крепкое, в хате чисто, угощают вкусно – сразу видно, люди хорошие. А что? У него у самого на примете никого нету, а остепениться давно пора. И товарища заодно выручит. Он и рубанул: «Отдайте вашу старшенькую за меня! Две свадьбы за раз сыграем». Видят, он не шутит. Позвали невесту, спросили согласие. Она решила, что уж лучше к сестре поближе, вдвоем не пропадут в чужих краях, и сказала «да». Отгуляли свадьбы не вместе, а одну за другой, чтоб пышнее было. И зажили твои дед да бабка душа в душу, как два голубка. Все на них нарадоваться не могли. Лучшей пары я и не припомню, царство им небесное, – перекрестилась Меланья Гавриловна.
– Уж такие они хорошие были, добрые, ласковые, – всхлипнула Грунька. – Друг в дружке души не чаяли, но оно и понятно, раз такая любовь, что деда за бабой в дальний путь поехал после первой встречи.
– Твой дед – тот приятель, который не глядя женился, – поправила ее Меланья Гавриловна.
Ксюха ахнула. Груня руками всплеснула.
– А двоюродные баба с дедом как-то негладко прожили, несмотря на всю их любовь, – вздохнула с огорчением Меланья Гавриловна.
В окошко постучали. Она засобиралась:
– Никак Ваня. Пора мне.
– Баба Малаша, подвезите меня до дома, – неожиданно попросилась Грунька. Не хотелось ей прощаться, надеялась еще чего услышать.
