Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти

– Амбец Мослу, – донесся до него чей-то голос, и в коридор полетели пули.

– Ванечка, выходи, базар есть, – услышал Петраков знакомый скрипучий голос и вместо ответа снова выстрелил.

– Давай, балдох, покажи, чему тебя на фронте учили, – раздался тот же голос.

«Перебежать бы в комнату», – только и успел подумать майор, как из дверного проема выбежал человек, стреляя на ходу в разные стороны. Не заметив спрятавшегося под вешалкой оперативника, он наскочил всем телом на него и, падая, увлек его за собой. Алексей почувствовал уткнувшийся в его живот ствол. Щелк, щелк… донесся спасительный звук, и он в ответ ткнул своим оружием бандита в грудь. Раздался выстрел, и тело противника обмякло, придавив его к полу.

В проеме показался следующий бандит и сделал два выстрела – все пули приняло тело лежащего на майоре человека. Петраков выдернул из-под мертвого бандита руку и выстрелил наугад. Фигура скрылась за дверью. В это время в комнате раздался женский крик, и дверь распахнулась. Со стороны бандитов раздалось несколько выстрелов в ту сторону, и в коридор вывалилась, завывая, Зинаида.

– Цыган… – прозвучало в потоке ее воя упоминание о Зарецком.

– У него ствол почти пустой, – донесся до Петракова знакомый бандитский голос, – пошли валить.

Майор попытался встать на ноги, но на него набросились два бандита. Он выстрелил в первого нападающего, попав ему в плечо, не лишив его, однако, возможности приблизиться и нанести здоровой рукой удар по голове, после которого Петраков потерял сознание.

Ванька пришел в себя от звука близкого взрыва. Чувствуя сильное головокружение, с трудом приподнялся. Неожиданно в комнату, передвигаясь на ощупь, словно сильно пьяный, вошел отец Анастасии. Цыган моментально, чтобы не выдать себя, вернулся в исходное положение. Петраков неуверенным шагом вышел в коридор, открылась входная дверь. Цыган вскочил на ноги и чуть снова не потерял сознание, так сильно повело его в сторону. Еле удержав равновесие, он стал прислушиваться, что творится в прихожей. Вдруг тишину квартиры разорвал звук выстрела, а затем началась настоящая пальба. Дверь прошило несколько пуль, одна из которых попала в окно. Послышался звон разлетевшегося стекла. Вслед за тем Ванька услышал голос Нецецкого, вызывавшего его на разговор. От шума проснулась Зинка, которая, оказывается, спала на другой кровати, и бросилась на выход. Зарецкий, моментально достав кухонный нож, кинулся ей наперерез. Зинка истошно заорала. Цыган пнул ногой дверь из комнаты, прикрываясь орущей воровкой, словно щитом. Полыхнули два выстрела, и Зинка, дернувшись в его руках, обмякла настолько, что Зарецкий уже не мог удержать ее. Поэтому он вытолкнул ее в коридор, а сам отскочил в сторону, за дверной косяк, прикидывая, сколько патронов осталось у Петракова.

– У него ствол почти пустой, – донесся до Цыгана хорошо знакомый голос Деда, – пошли валить.

Зарецкий сжал ножик и осторожно выглянул, готовый к схватке. Мимо него в сторону Петракова пробежали Федуля и Нецецкий. Цыган выскочил следом и увидел, как выронивший револьвер, раненный в плечо Федуля вырубил лежащего на полу майора сокрушительным ударом по голове.

– Все, один готов, – выдохнул костолом Нецецкого, поворачиваясь лицом к Цыгану.

Не мешкая ни секунды, Зарецкий метнул нож, и тот всем лезвием вошел Федуле в шею.

– Амба… – раздался свистящий вздох громилы.

Нецецкий понял, что Цыган у него за спиной, поэтому оттолкнул пытавшегося удержаться за него Федулю и, развернувшись, хотел выстрелить в своего врага. Но опоздал, Цыган успел перехватить его руку, и пуля ушла в потолок. Они оба упали. Дед, восстановивший в последнее время силы белковым питанием, стал придвигать револьвер к лицу Зарецкого, преодолевая его сопротивление, навалившись на руку всем телом. Ванька почувствовал, что не сможет долго удерживать такой напор и вороненый ствол браунинга может скоро «плюнуть» ему в лицо смертельным куском металла.

– Людвиг, а может, замиримся? – задыхаясь, предложил он Нецецкому, идя на хитрость.

– Я с тобой замирюсь, когда твою печень с луком съем, – ответил Дед, понимая, что одолевает Цыгана.

– Зинка, выручай, лупи по его тыкве! – блефанул выбившийся из сил Зарецкий, посмотрев мимо Деда, словно за его спиной и впрямь стояла Зинаида.

– Что? – испугался Нецецкий и оглянулся, дав возможность противнику собраться с силами.

Цыган напрягся и боднул его лбом в переносицу. На долю секунды старый вор ослабил хватку, но Зарецкому ее оказалось достаточно, чтобы вывернуться, вышибить из его рук браунинг, а потом тремя ударами в голову выбить остатки сознания. Оружие отлетело к ногам Федули, который следил за происходящим, боясь шевельнуться. Сейчас он осторожно оторвал от горла одну руку и стал нащупывать оружие.

– Не стоит, Федуля. Вон у тебя опять кровища брызжет, – спокойно произнес Зарецкий.

Однако громила, перекосившись в болезненной, по-прежнему злобной улыбке, уже подобрал браунинг и стал медленно наводить его на Цыгана.

– Оружие на пол, милиция! – раздался громкий приказ, в квартиру влетели несколько вооруженных людей.

Федуля все так же спокойно, хотя и с грустью на лице, положил браунинг на пол, возвратив руку на рану.

Фонари милиционеров осветили место побоища. К Цыгану подбежал капитан Солудев.

– Что с Петраковым? Он жив?

– Да что с ним может случиться, когда я рядом? – усмехнулся Зарецкий.

– Этого в камеру, – кивнул на Нецецкого Солудев, а потом перевел взгляд на Федулю. – Ну а этого в больничку под усиленную охрану.

– А я могу быть свободным, – юморнул Цыган, напомнив капитану о себе.

– Спасибо, гражданин Зарецкий, – протянул ему руку Солудев. – За Петракова, не за этих гнид.

– Принимаю благодарность, но как раз за этих гнид, – пожал руку капитана Цыган. И, заметив недоуменные лица милиционеров, скомандовал: – Конвой, в личную камеру меня, пожалуйста, отведите.

– Что у тебя с головой? – спросил напоследок Солудев, увидев травму на его левом виске.

– С моей все нормально, а вот с его, боюсь, не совсем, – указав рукой на начинающего приходить в себя Петракова, усмехнулся Цыган.

В начале февраля Петракова вызвал к себе заместитель начальника управления НКВД. В кабинете майор, к своему удивлению, увидел практически весь офицерский состав отдела по борьбе с бандитизмом во главе с майором Солудевым, других офицеров уголовного розыска и ОБХСС.

– Поздравляю, Алексей Матвеевич! – с торжественным видом заговорил Огурцов. – На меня возложена приятная обязанность вручить вам орден Красной Звезды – за самоотверженные действия и проявленную доблесть в операции по уничтожению немецкой десантной группы в районе Волковой деревни.

Петраков, растерянный и приятно удивленный, стал принимать поздравления коллег. Затем сослуживцы стали расходиться, а его и Солудева Огурцов попросил задержаться. Когда последний сотрудник покинул кабинет, он достал из ящика стола солдатскую флягу.

– Солудев, ну-ка подай стаканчики, – кивнул он в сторону графина с водой. – Надо же обмыть награду.

Опустив орден в наполненный водкой стакан, Петраков чокнулся с товарищами.

– Чтобы не последний! – произнес Огурцов и опрокинул спиртное в рот. Закусив бутербродом с сыром, улыбнулся: – Ты, Петраков, скоро легендой управления станешь. Особенно после ликвидации банды Нецецкого.

– Один я бы ничего не сделал, – смутился Петраков. – Заслуга всего коллектива.

– Комиссар тоже просил тебя поздравить – продолжил Огурцов. – Даже могу сказать больше: он подал представление о твоем награждении за последнюю операцию. И о твоем, Солудев, тоже.

– Да я чего? – смутился обрадованный Виктор. – Мне и так внеочередное звание присвоили. Вся заслуга Алексея и…

– Зарецкого, – закончил за него Петраков.

– Блатного мы тоже наградим, – кивнул Огурцов. – Скоро получит свою десятку и поедет в лагеря трудиться на нашу победу.

– Жаль, что парень уголовник, – высказал свою симпатию Солудев, – нам бы таких в розыск отчаянных.

– Но-но! – поднял палец Огурцов. – Ты, майор, кажется, уже лишку хватил, давай сюда водку.

Виктор сконфуженно передал ему флягу.

– Он, правда, подал прошение на имя комиссара, чтобы ему судимость заменили отправкой на фронт, – сообщил новость про Цыгана начальник. – Но данный вопрос не в компетенции старика, его может решить только Верховный суд, да и то после вынесения приговора.

– А я хорошо знаю председателя военного трибунала Ленинградского фронта, – вспомнил о своем знакомстве с военным юристом Солудев. – Может, его попросить, чтобы походатайствовал? Дадим парню шанс?

– Шанс погибнуть? – пожал плечами Огурцов. – А ты что думаешь, Петраков?

– Я бы не хотел его больше в своей жизни видеть, – мрачно ответил Алексей.

Возвращаясь домой, Алексей Матвеевич Петраков внутренне сжался, почти привычно готовясь встретить взгляд своей дочери, в глазах которой всегда стоял один и тот же немой вопрос. Он всегда отвечал на него таким же красноречивым взглядом.

«Ничего, смирится. Пройдет год, два, три, и ее ошибочный роман с вором забудется, да и сам Цыган наверняка сгинет в системе ГУЛАГа», – уверенно подумал майор.