Сергей Буянов - Рандолевый катран
– Если так дело пойдёт, готовьте чемоданы на чемпионат! – сказал тренер после игры.
– Если так дело пойдёт, – передразнил его Паша. – Мы научимся штабелями складываться.
– Это как?
– А вот так! – Паша показал решётку из пальцев. – Законопатим своими телами ворота, и вратарь нам не нужен!
– Поболтай ещё, Бурой! – нахмурился тренер. – Мы, как никак, сегодня со звёздами играли.
– Жаль, что не с Луной!
– Смотрю я на тебя, Бураков, и поражаюсь. Вроде, иногда умный человек, а бывает, скажешь, как в воду пёрнешь!
Сидящий рядом с Пашей защитник ткнул его локотком, посоветовав заткнуться.
Бураков оскалил зубы в своей фирменной улыбке.
Тренер улыбнулся.
– И за что тебя все любят, засранца?
Паша пожал плечами, доставая собственные уши.
* * *– "Трава на стадионах зеленеет! " – неслось из динамиков стадиона.
Игроки "Житника" спокойно разминались перед игрой. Предстоял товарищеский матч со сборной одной из братских республик. Тренер почему-то решил, что лёгкая победа даст дополнительный заряд перед матчем со столичным клубом.
Команда из Средней Азии, в своё время, не представленная ни одним клубом в чемпионате СССР, рада была вырваться в Россию, к морю. За вечер перед матчем куда-то запропастился вратарь. Запасного, по причине нездоровья, они вообще не взяли. Вместе с вратарём на бескрайнем черноморском побережье, в прилежащих пансионатах потерялось ещё шесть человек. В результате сборная вышла на поле практически без запасных игроков. Место голкипера занял полевой игрок. На тренировках он иногда подменял вратаря, в качестве третьей штанги.
Вопреки всем правилам, учитывая особенность матча, арбитр в поле разрешил вывести команду на поле. "Житнику", как в любом товарищеском матче разрешалось до пяти замен.
Матч начался с конфуза. Абрек запустил после первой передачи почти с центрального круга мяч в ворота. Вратарь кое-как успел к мячу. Пытаясь отбить его грудью, голкипер смазал в собственные ворота.
Стадион, заполненный преимущественно отдыхающими, взорвался хохотом.
Азиаты, подгоняемые воинственными криками тренера, ринулись в атаку. Они подмяли под себя игроков "Житника" и выстроились подобно македонской фаланге у линии вратарской площадки. Опешившие от такой наглости хозяева поля едва сообразили, что дело серьёзно, и надо отбиваться до последнего. Гости лепили по воротам удары один за другим. Первый отбил вратарь, второй – защитник. Третий удар отразила штанга, четвёртый не состоялся. Это Паша вернулся к своим воротам и забрал мяч прямо из-под ноги замахивающегося капитана команды гостей. Не раздумывая, Паша пустил мяч себе на ход. Положения "вне игры" не было, потому что кроме Бурого никто не побежал вперёд. Паша промчался до центрального круга, оглянулся. Свора в ядовито-зелёных майках мчалась на него. Паша прибавил скорости и, чуточку не добежав до штрафной противника, пробил точно в угол. Вратарь, как балерина, пытался дотянуться до мяча ногой. Не получилось.
"Житник" ещё три раза успешно контратаковал. Затем игра поменялась. Зелёные как-то диффузно растворились в поле. Там где мяч, бегали одни золотисто-жёлтые игроки "Житника".
Первый тайм закончился со счётом 6:0, четыре из которых на счету Павла Буракова.
После перерыва Абрек, отобрав мяч, снова влепил от центрального круга "парашютик", но к удивлению всего стадиона, вратарь поймал мяч руками! Похоже, перерыв пошёл ему на пользу. Полевой игрок, замещающий голкипера, догадался, что умеет играть руками, и за это ему ничего не будет!
Забивать стало сложнее. Но остановить "Житник" не было никакой возможности. Игроки почувствовали кураж. Как на тренировке разыгрывали мяч и соревновались в красоте голов.
Практически каждые пять минут мяч путался в сетке чужих ворот. Бурой с Абреком по договорённости устроили настоящее соцсоревнование. Паша забил семь мячей, догоняющий его Абрек – шесть.
К концу матча, когда соперники еле ползали по полю, не выходя дальше своей половины поля, когда Паша обводил низкорослых соперников как мальчишек со двора, капитан команды гостей, захлебнувшись в бессильной злобе, подбежал к нему сзади и укусил за руку.
Паша остановился, отдёрнул руку. Затем Бурой сложил оба кулака, намереваясь вбить обидчика одним ударом в землю.
– Кончай, Бурой! – услышал он окрик Абрека.
Паша опустил руки, отложив расчет с соперником до окончания игры.
Судья назначил штрафной удар, предварительно удалив с поля капитана команды соперников.
– Дай, я! – сказал Абрек.
Пожав плечами, Паша опустил мяч на газон. Ясно было, что судья прекратит избиение младенцев безо всякого добавленного времени. Абрек приготовился бить по воротам. Паша рванулся вперёд, намереваясь занять своё фирменное место в стенке противника на случай отскока мяча.
Друг и соратник Буракова, горя желанием, во что бы то ни стало догнать товарища по забитым голам, побежал к мячу, вырывая дёрн из газона. Он приложился к мячу силой всего своего веса и ускорения. По его расчёту мяч должен попасть точно в "девятку".
Паша, распихивая соперников, выпрыгнул вверх, отвлекая на себя вратаря.
Мяч, вобрав бешеную силу молниеносного удара, влетел в затылок лучшего друга по команде.
Конечно, Абрек машинально добил мяч с отскока, забив гол. Но на поле остался лежать Бурой.
Бригада медиков, выбежавшая на поле одновременно с финальным свистком арбитра, пыталась привести футболиста в чувство. К сожалению, безуспешно.
– В реанимобиль тащите, эскулапы хреновы! – заорал, что есть сил тренер, глядя на бледное лицо лучшего нападающего.
Абрек, проклиная свою горячность, схватил носилки первым и бегом понёсся по полю. Двое санитаров санинструкторов еле поспевали за ним, мелко семеня.
Когда Абрек сунул носилки в реанимобиль, Паша наконец поднял голову. Открыл глаза.
– Бурой! Ха-ха! Вот ты, гад! – и, обернувшись, Абрек заорал во всю мощь лёгких. – Живо-ой! Живо-ой!!!
ГЛАВА 34
Сбитень знал о правилах поведения в зале суда. Судья, женщина или мужчина, значения не имеет. Это человек при исполнении, то есть служебное лицо. Называть его следует «Ваша честь» и обращаться не иначе как во множественном числе. Каждый, законопослушный и не очень, человек знает, что когда «идёт суд», нужно встать. Хотя никто не понимает, для чего. Не понимал этого истец Сбитень. Тогда как он прав, и закон на его стороне, почему нужно вести себя пришибленным котёнком? Но атмосфера зала суда ловко наладила газообмен в его лёгких, изменив решительную интонацию на дрожащий писк.
Сбитень представился, подписался на листке, предупреждающем о даче ложных показаний и сдулся. Ему вдруг показалось, что от решётки, где обычно сидят уголовные элементы, пахнет свежеразлитой баландой. И, возможно, после заседания его отправят в места не столь отдалённые. Все заверения адвоката этот запах превратил в химеру.
Заседание суда подтвердило опасения истца.
Ответчик встал, одёрнул пиджак и протараторил хорошо поставленным начальственным голосом возражения по иску. Затем явился свидетель ответчика, заявивший, что никто и никогда не посягал на честь и достоинство истца. При этом судья, предклимактерического возраста дама, с вялыми морщинами на пухлом лице продолжала буравить оком справедливости стоявшего за трибуной истца. Сбитень опускал глаза, но казалось, судья видит его зрачки и через прикрытые веки. Истец, стараясь не подать виду, что стоит в полных от страха штанах, разглядывал увенчанные золотыми кольцами крючковатые пальцы судьи.
Появился второй свидетель ответчика.
– Когда истец заявился ко мне с предложением опубликовать статью, порочащую честь и достоинство ответчика, я отказал ему!
– заявил помощник главного редактора.
– На каком основании вы решили, что истец представил вам материалы, порочащие честь и достоинство ответчика?
– Все материалы были проверены. Оказалось, клевета!
– Кто проверял данные материалы? – спросила судья, глядя в глаза истца.
– Ваша честь! – заявил адвокат ответчика. – У нас есть свидетель!
Судья попросила этого свидетеля. Вошёл человек в милицейской форме с погонами подполковника. В руках он держал папку с пугающим заголовком "Дело №…"
Истцу страстно захотелось исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю, только бы не слушать бесконечные обвинения в его адрес.
Наконец дали слово адвокату истца. Подмигнув судье, лысый увалень в очках с тигровой оправой скороговоркой зачитал требования истца.
– Сколько?! – спросила судья, приподнявшись с места.
– Миллион рублей.
– За какие заслуги? – судья зачем-то шваркнула молотком по столу.
Сбитень вздрогнул, дёрнувшись всем телом.
– Вот, рисунок! Прошу суд обозреть! – сказал адвокат, разворачивая увеличенный цветной рисунок. На плакате был изображён поросёнок-копилка с головой истца. Из его вспоротого брюха высыпалась труха. Не смотря на это, боров продолжал лезть на кресло мэра города, изображённое в таком масштабе, что кандидату Сбитню потребовалась лестница-стремянка.
