Ирина Щеглова - Йоха
Что написал ты здесь, неизвестный мастер? Зачем понадобилось тебе брать в руки инструмент, и, напрягая мышцы, пробивать непослушный камень, навеки вбирающий твои неспокойные мысли? Для чего?
– Для чего творил я? Просто суть моя такова, что не мог жить, не создавая.
– Кому это нужно?
– Мне, в первую очередь! Тебе, если ты это читаешь через сотни лет, после оставленного здесь пота моих ладоней. Может быть еще кому-то? Не знаю. Не важно!
– Значит, жизнь твоя потеряла бы всякий смысл, не будь ты художником? Камнетесом? Может быть, поэтом?
– Я и то, и другое, и третье! Я – человек!
– Ты работал для славы?
– Нет…
– Ради денег?
– Что ты! Конечно, – нет!
– Тебя кто-нибудь просил об этом? Может быть, ты увековечил чьи-то стихи?
– Я не понимаю, чего ты хочешь, – вздохнул мастер, – Я просто пришел к этой стене, увидел ее, как писец видит чистый лист пергамента и не смог не вернуться. В голову мне пришла смешная мысль. Я представил себе стену через много веков, всю изъеденную солеными ветрами, пожелтевшую и грязную. Мрамор в паутине трещин: больших и маленьких и глупого человека, такого же, как я – давно ушедший.
Человек водит ладонью по осыпающейся каменной глыбе и читает, читает слова, что я решил сказать ему тогда, в мой день, под горячим весенним солнцем, глядя на сверкающий белый мрамор, отшлифованный лучшими мастерами моего города. Я принес инструменты и на девственной поверхности высек:
Здравствуй, пришедший!
Я умер, лишь надпись
В белом когда-то куске
Мрамора
Руки мои сохранила.
Часть себя в камень вложив,
Я сохранился.
Сегодня снова могу говорить,
Лишь задайся нелепым вопросом:
Кто, для чего, и когда,
Выдолбил это на камне?!
Молча стою у стены, белой когда-то и гладкой. Тихо ладонью вожу, пальцами буквы ласкаю. Здравствуй, мой призрачный друг. Мастер, шутивший когда-то с камнем, со временем, с тем, что быстротечно, тленно. Глажу и глажу рукой, и не могу оторваться! Молча прохладу ловлю древнего камня…
Глава 15. Еще раз о любви
Йоха наткнулся на нее, в пресловутой общаге, на темной лестнице. Она спускалась откуда-то прекрасная и пьяненькая…
– О! Молодые люди! Угостите сигаретой, – манерно пропела она.. Йоха присмотрелся, повнимательнее и увидел в этом «нечто» свою давнюю знакомую.
– Здравствуй, Ярослава! – утробным от внезапного волнения голосом, сказал он.
– Ой, а откуда ты меня знаешь? – удивилась девушка.
– Я – Йоха. Помнишь, поступали вместе?
– О! Да! Йоха! – обрадовалась она и полезла с пьяными объятиями, поцеловала в губы… Для нее – обычное дело, для него – бессонная неделя.
«Ходить, не ходить?» – вопрошал себя Йоха, но никто и ничто не давало ответа.. Телефона у нее не было. Но адрес оставался у Йохи с того самого первого поступления, когда они познакомились.
Тогда Йоха написал стихотворение, про свою страстную любовь к мечте – женщине и решил: – «Будь, что будет!»
…Она появилась неожиданно, выступила, из окружающего его тумана, или соткалась из его нитей… Сначала она приобрела очертания, а затем, когда подошла ближе, стала осязаемой, земной и теплой.
«Кто тебя придумал?» – мысленно спросил я.
«Ты!» – как эхо откликнулась она.
Я ничего такого.., – вслух произнес я, удивляясь нашему немому диалогу.
Она улыбнулась, посмотрела мне в глаза и взяла мою ладонь влажными от тумана пальцами. Я дернулся.
– Что с тобой? – встревожилась она.– Кто ты? – я начал злиться.– Я? – она пожала плечами, – я – женщина!– Это я вижу. Откуда ты взялась?– Разве ты не звал меня? – ее удивление было искренним.– Никого я не звал.– Извини, – она отступила на шаг от меня и начала растворяться.– Эй, эй, эй, погоди! – я схватил руками воздух.Она обернулась, и в этом повороте головы я уловил…
Туман рассеялся. Я увидел реку, далеко внизу; косогор, на котором я стоял и одинокую корову, пасущуюся или спящую со мной рядом.
Опять глюки, – сказал я корове. Корова задумчиво мотнула головой, звякнула колокольчиком.
Из-за горизонта медленно поднималось заспанное светило. Роса на траве блеснула и поднялась паром.
Утро.
Глава 16. Йохина любовь
– Какой этаж? – спросил Йоха.
– Четвертый, – ответил Борька, когда они поднимались по узкой каменной лестнице старого дома. Гулко стучит сердце, глупое, глупое сердце, как будто не пускает, колотится в ребра.. Йоха видел, что Борька уже нажимает кнопку звонка, дверь медленно открывается и на пороге стоит Она!
Йоха готов был закричать, очертания окружающего мира сделались размытыми, горячая волна прошла по телу, отдаваясь звоном в ушах.., Лица, голоса тела всех прочих начисто исчезли из его памяти: «Ты! Ты снилась мне каждую ночь! Тебя хотел я всегда, когда был со всеми своими женщинами! Видишь, я пришел, судьба, наконец, свела нас!»
А судьба тихонько хихикала, сидя на перилах лестницы и злорадно показывала язык.
Девушка, открывшая дверь была очень хороша! Она прямо-таки, лучилась красотой. Тяжелые густые волосы какого-то лунного цвета, распахнутые серые глаза под летящими бровями, пухлые губы, идеальные линии тела, высокие ноги. Она стояла в дверном проеме, рукой придерживая халат на груди. Не улыбнулась, а просто отступила в сторону, давая пройти.
Йоха увидел, как запущена квартира, почувствовал присутствие мужчины, враждебное отпугивающее… и еще: он видел уставшие глаза этой совсем еще юной женщины.
Как он пел в тот вечер! Гитара слилась с руками, голос окреп, слова призывали: «Узнай, узнай меня! Видишь, я пришел к тебе!»
Борьке было скучно, он пил чай, пытался говорить на вечные темы, хотел изобразить из себя патриарха… Но никто его не слушал, и он махнул рукой. «Опять эти бабы!» – думал Борька тоскливо.
Но вот девушка взяла у Йохи гитару и запела. Пела она красивым, грудным, каким-то бархатным голосом. Хлам, грязь и запустение квартиры отступили. Что-то великое и вечное, как сама жизнь звучало в словах песен, сквозило в облике девушки.
Обычный тусовочный вечер, превращенный в концерт, потряс обоих патриархов. Йоха нашел свою мечту, он хотел любви. Борька тоже хотел: создать свою группу, совсем без баб! Девушка не хотела ничего. Она была похожа на Снежную королеву из сказки, или спящую красавицу. И Йоха возомнил себя принцем…
– Можно, я еще приду? – спросил он, прощаясь.
– Приходи, – удивленная вопросом, ответила она, обычно приходили, не спрашивая…
И имя ей было – Ярослава.
«… Почему она так много говорит!? Зачем!? Господи! До чего же красивая! Только бы не выгнала… Не могу! В ладонях жар, уши горят, трясутся колени…»
– Бабушка умерла, – продолжила Яра, – представляешь, она в больнице, умирает, а я, как раз в это время, делаю аборт…
– Зачем, зачем, милая?! Зачем тебе все это?!
– Знаешь, как страшно быть одной, в этой квартире…
– Тебе нужен сторож? Хочешь, я им буду? Я буду собакой у твоих ног, я буду твоим другом, мужем, любовником..!
Она прочитала его стихи и сидела молча, напротив. Ждала, не верила…
– Я тебя люблю! – выдохнул Йоха.
– Нет, не говори так, – попросила она.
У нее кто-то был на тот момент, она не хотела его обижать… Это было не важно. Важен был ее прозрачный халат и то, что под ним. И она этого не скрывала, даже наоборот… Йоха крепился… Но все шло к тому, к чему обычно приходит в таких случаях…
Глава 17. Хобби
Йоха всегда любил автомобили. Он, прямо-таки, благоговел перед ними. Все его тетради были изрисованы машинками всевозможных форм. Йоха постоянно что-то придумывал, совершенствовал; он читал все, что попадалось в печати, скупал массу литературы. Он знал все, или почти все, что касалось новинок автомобильного дизайна, истории автомобилестроения, особенностей конструкций тех или иных марок автомобилей… Но своей машины у Йохи не было.
Наверное поэтому, когда на очередном рабочем месте Йохе доверили старенький «Москвич», он был почти счастлив.
Это было незабываемое время. По ночам Йоха катал на служебной колымаге девчонок, а днем пытался с этой колымагой договорится о следующей ночной поездке.
Йоха почти не спал: днем его призывала служба, а ночью любовь и «его машина». Необходимость добывания хлеба насущного конечно угнетала, но старенький «Москвич» компенсировал все моральные издержки. И когда вечером, уставший Йоха приходил на «7 Б», и Яра встречала его, томно говоря:
– Хочу шоколадку! – Йоха солидно кивал и отвечал:
– Будет!
Чудесное, такое короткое и счастливое время. Старый «Москвич» ухитрялся помочь всем. Йоха чувствовал себя мужиком и отцом семейства, Яра – некоторый интерес к нему, тусовка – возможность ничего не делать. Всем было хорошо.
Кончилось все в одночасье. Очередная поездка по городскому мосту, перекинутому через водохранилище, завершила славный путь трудового «Москвича». Конечно, машина пыталась соответствовать моменту, но железный организм ее был порядком изношен; он просто не выдержал интенсивности, с которой Йоха взялся за его эксплуатацию.
