Людмила Загоруйко - Куклы Барби (сборник)
В своём библиотечном зазеркалье женщина забилась в истерике. Читателей срочно выставили, двери заперли. Больше всего боялись появления Лёнечки. Начнутся расспросы, надо будет выкручиваться, что-то объяснять. Не скажешь, что мясо в пайке досталось слишком жилистое, поэтому и расстроилась, безутешно рыдает. Не поверит. Светлана-младшая носила графинами свежую воду, отпаивала подругу валерьянкой, где-то раздобыла лёд и приложила страдалице ко лбу.
«Дрянь, сволочь! – кричала жертва насилия в перерывах между рыданиями. – Кагебист! Небось, на фронте тоже лекции читал. Благословлял на подвиг, на смерть, под пули. Сам теперь пайки ветеранские жрёт».
Завод был закрытым, режимным. Первый отдел, в котором хранились досье на каждого работника, находился с ними рядом, по коридору. Их могли услышать. Светлана-младшая вышла на разведку и принесла новость: только что на проходной смертельно пьяного Ивана Ивановича погрузили в служебную машину и отправили домой, от людских глаз подальше.
Чемодан, или Месть Светланы-младшей
Светлана-младшая не любила свой дом. Он у неё был собственный, но не целиком, меньшая его часть. Большую, отвоевала одна из бывших жён мужа, в ней и жила с ребёнком. Супруг у Светланы – на целых двенадцать лет старше. В молодости он многое успел. Она у него четвёртая по паспорту. У сестричек, мирно пасущихся на общем дворе, – один папа и две разные мамы. Тот же гарем, проблемы, скандалы и скука. Втроём, с мужем и маленькой дочуркой, они ютились в двух проходных комнатках. История с подругой заставила Светлану-младшую задуматься над непростой женской долей, но так как ситуацию она изменить не могла, то решила взять реванш, отомстить за себя и приятельницу, отправившись на курорт развлечься.
В профкоме путёвка нашлась сразу. Правда, не в дом отдыха, а санаторно-курортная – в Кисловодск, для больных с проблемами желудочно-кишечного тракта. Пришлось выходить сложно-непонятное заключение врача, сущий подлог и симуляция, но цель оправдывала средства, и Светлана-младшая стала обладательницей прекрасно завуалированного диагноза из области гастроэнтерологии – слепили-таки заключение, мол, жить будет, но остро нуждается в лечении и отдыхе.
На курорт Светлану-младшую собирала старшая. В чемодан попало всё самое лучшее и яркое. Особое внимание уделялось белью. Подруги объехали магазины, с трудом отыскали пеньюар, атласный халат и пресловутые комнатные тапочки из золотой парчи. Трусики и лифчики купили на руках. На вокзале путешественница вдруг разрыдалась, нежно поцеловала мужа и долго махала из окна рукой, прижимая к глазам платок. Просто классика.
Всю дорогу она тихо проплакала. Ей жаль было себя, своего старика-мужа в гирлянде из бывших жён и всех людей без исключения. Судьба вознаградила её за страдания. Не успела Светлана ступить на перрон, как голубоглазый красавец из местных вызвался донести до ворот санатория неподъёмный чемодан. Он был мил, разговорчив и приятно ненавязчив. Молодой человек галантно раскланялся, предложил встретиться вечером. Светлана уладила формальности, посетила кабинет лечащего врача и вернулась к себе. Времени оказалось предостаточно, и к ужину она вышла во всём блеске макияжа. Платье она тоже подобрала соответствующее: дорогое и неброское. После ужина были танцы. Красавец нашёл её сразу, весь вечер не отходил ни на шаг, а на ночь попросился в койку. Светлана обиделась. Сразу, в первый же день знакомства? Никакой куртуазности. Где лёгкий флирт, ухаживания, разговоры при луне и вздохи? Естественно, она отказала.
И пошло-поехало. Ежедневно к ней подбивали клинья. Санаторий кишел мужчинами, страдающими гастритами, колитами и всякими другими внутриутробными болячками. Для мужчины заработать язву – раз плюнуть. Нежные существа. Попасть в такой санаторий для женщины – равноценно выигрышу в лотерею. Тут наибольшая мужская плотность на общую душу населения. К «желудочникам», так их называли в округе, стекались толпы дам из других курортных заведений. Здесь каждая находила себе то, что хотела. Изобилие и богатый выбор. Это походило на пир во время чумы. Не успев распрощаться со своими законными половинками, уже в поездах, как слепые котята материнский сосок, санаторники искали пару, находили и уже не разлучались. Модель поведения муж-жена, совместные заботы, была единственной и всеобщей, как мобилизация. Очутившись в вакууме своего временно не заполненного «Я», мужчина терялся, пугался и с благодарностью просовывал голову в очередное ярмо. Женщина царствовала. Она давала указания, нагружала мелкими поручениями, сердилась, капризничала, устраивала сцены.
Светлана с завистью наблюдала за счастьем временных семейных пар, отказывалась понимать и злилась. У нёе ничего не получалось. Романы, не успев завязаться, безнадёжно гасли у дверей её спальни. Вскоре за ней закрепилась репутация падшей женщины. А как же иначе: у всех один-единственный временно навсегда, у неё – много на каждый день. Распутница. Светлана полюбила часы уединения, покоя. Она теперь гуляла, читала, сидя в беседке, наслаждалась одиночеством. Её женское начало вполне удовлетворяли грязевые ванны. В грязелечебницу их возили автобусом. В предбанниках, похожих на огромные бани, томились в возбуждённом ожидании люди. Резкий, удушливый, но удивительно манящий запах шёл отовсюду. Грязь была жирная, как масло, жертву обмазывали толстым слоем и оставляли на топчане отдыхать. Под грязью Светлана уплывала. Не было ни места, ни события, ни мысли. По телу разливалась нега, уносила её куда-то далеко-далеко. Плоть растворялась в парах адской глины, громкие звуки заведения исчезали. Она качалась, как беспомощный бумажный кораблик, среди неведомых стихий своего собственного подсознания.
Сигнал часов возвращал. Нехотя, она входила в мир воды, пара, чужих обнажённых тел и голосов. Сама процедура напоминала детские сны о чертях и преисподней, а вот эффект…. На улице их ждал неказистый автобус. Светлана садилась у окна и прислушивалась к себе.
– Кайф! – сказал кто-то рядом. Женщина средних лет доверительно смотрела на неё.
– И никакого мужика не надо. Даже лучше. Без возни и хлопот, – уточнила незнакомка-попутчица. Светлана утвердительно кивнула и промолчала.
Приближался день отъезда, и снова наваждением надвинулась проблема с чемоданом. Неужели она на глазах всего санатория понесёт его одна? Соберутся зеваки, будут хихикать и шептаться. Она не переживёт позора. Санаторий привык к бурным сценам расставаний. Подробности, как свиные вкусные косточки, обсасывались всюду: в столовой, процедурных кабинетах, на прогулках. Наконец, она решилась. Он, нужный мужчина, нашёлся и был допущен в спальню в самый последний день. Наутро благодарный носильщик посадил её в автобус и помахал на прощанье ручкой. Светлана отвернулась, сплюнула и тут же вычеркнула его из памяти. Вот и вся гастроль.
* * *Светлана-младшая поставила пустой фужер на столик и замолчала. Они с подругой сидели в полупустом ресторане и цедили вино. Говорить больше было не о чем. История отдыха живописно донесена до слушательницы.
– Какие-то мы с тобой одинаковые.
– Ага.
– У меня под носом, как бородавка, первая мужнина жена, и у тебя.
– Ага.
– Живём в гаремах.
– Ага.
– Давай выпьем за наших мужей, их бывших жён и детей, чужих и наших.
– Будем здоровы.
– Мы и они.
– Ага.
Они выпили. Раз, другой, третий. Пора отползать, решили обе. Отползли недалеко, к барной стойке. Света-младшая заказала ещё по чуть-чуть, самую малость, на посошок. Потом их угощал какой-то молодой человек.
– Мы туристки из Латвии. Едем в Венгрию отдыхать, – заносило младшую из подруг.
– Ну-ну, – подзадоривала старшая и брезгливо морщилась.
– Как зовут? Светланой меня зовут.
– Подруга ваша такая серьёзная и всё время молчит.
– Она по-русски говорит плохо, потому и молчит, – выкрутилась младшая.
– Давайте, девчата, за знакомство выпьем.
– Давайте.
– Пьём, пьём, а я не знаю, как подругу вашу величать, – не отставал навязчивый кавалер.
– Спросите сами.
– Как вас зовут, милочка? – перегнулся он через стул и улыбнулся.
Лучше бы он её не трогал. Светлана-старшая резко повернулась на стрекозином высоком стульчике. Подняла бокал и сказала: «Рахиль меня зовут. Мы едем в Израиль на ПМЖ». Ухажёр пригубил и поперхнулся. Пока он откашливался, Светлана-старшая схватила подругу за руку, и они выскользнули из ресторана.
– Не ожидала от тебя такого, – сказала младшая.
– Какого?
– Ты же до смерти человека напугала.
– А что я ему должна была сказать? Мы обе – Светланы. Это же скучно. Так ему и надо. Пусть не пристаёт.
– Свет, а ты Лёньку своего любишь?
– Конечно, люблю. А ты своего бычка-производителя?
– Тоже. Молодых вон сколько. А я его, старичка, выбрала.
– Давай забудем санаторий, Ивана Ивановича и больше никогда не будем обо всём этом вспоминать.
